Аннотация: Статья посвящена изучению «Поэмы семи сказок» (1901-1926), единственного в творчестве В. М. Васнецова живописного цикла. Целью исследования стало определение и анализ биографического контекста, способного выявить личностный аспект творческого замысла, что особенно важно в условиях практически полного отсутствия архивных документов, связанных с интересующими нас сказочными произведениями.
История создания "Поэмы семи сказок" исследуется в контексте мировоззрения художника, его творческой и общественной деятельности первой четверти XX века, предопределивших вектор развития творческого замысла. В качестве методологический базы были выбраны биографический метод и метод реконструкции, позволяющие достигнуть поставленных целей. В статье воссоздана история создания «Поэмы семи сказок» и выявлены этапы работы художника над картинами. Впервые предложена идея о том, что отправной точкой к сложению замысла «Поэмы семи сказок» стало неудачное выступление Васнецова на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, побудившее его создать масштабное и истинно национальное произведение. В истории создания "Поэмы семи сказок" выделяются три этапа: картины середины 1910-х годов — «Спящая царевна», «Царевна-Несмеяна» и «Кащей Бессмертный» — посвящены реконструкции древнерусского мира, а также религиозно-философским размышлениям художника; произведения 1917-1918 годов — «Баба-Яга» и «Царевна-Лягушка» — стали своеобразной рефлексией художника на современные события; в заключительных полотнах 1920-х годов — «Ковер-самолет» и «Сивка-бурка» — отразилось мироощущение Васнецова, на закате жизни отрешившегося от тягот и погрузившегося в мир сказочных грез.

Ключевые слова: Русское искусство, Виктор Васнецов, Поэма семи сказок, Спящая царевна, Царевна-Несмеяна, Баба-яга, Царевна-лягушка, Кащей Бессмертный, Сивка-Бурка, Ковер-самолет

Keywords: Russian art, Viktor Vasnetsov, Poem of Seven Fairy Tales, Sleeping Princess, The Princess Who Never Smiled, Baba-yaga, Frog Princess, Kashchei the Immortal, Sivka-Burka, Magic Carpet

Аннотация: Предметом исследования являются межтеатральные коммуникаций Китая и СССР начала-средины XIX века, ‎китайские театральные постановки 1950–1960-х годов в советских театрах. Целью исследования: провести краткий обзор и выделить ключевые направления взаимодействия советского и китайского театрального искусства; определить соотношение вклада в развитие театрального искусства советской и китайской сторон. Граждане Советского Союза знакомились с жизнью в Китае не только через средства массовой информации и научные публикации, но также через достояние китайского драматического театрального искусства. Все это свидетельствовало о том, что в 1950–1960-е гг. китайский драматический театр имел действительно широкую популярность среди советских зрителей.
Основа исследования — работы советских и китайских деятелей искусства, культуроведов, театральных критиков и публицистов. В работе проведён анализ взаимодействия советского и китайского театрального искусства, ‎процесса популяризации китайских пьес в Советском Союзе в 1950–1960-е гг. ‎ Особым вкладом автора в исследование темы является определение основных способов межтеатральных коммуникаций Китая и СССР начала-средины XIX века. Обозначено, что в китайско-советском культурном обмене присутствует односторонность ‎процесса. Эта односторонность отмечается в том, что советская культура возымела в Китае ‎значительно большее распространение, чем китайская культура в СССР‎. Востребованность же китайского театра в середине XX века в СССР была связана с переосмыслением ‎советскими режиссёрами произведений китайской драматургии, их постановками на ‎советской сцене.‎

Ключевые слова: Китайский драматический театр, Китайское драматическое искусство, Зритель, Драматургия, Режиссёр, Культура, Пьеса, Спектакль, Драма, Советский драматический театр

Keywords: Performance, Play, Chinese drama theater, Chinese dramatic art, Spectator, Dramaturgy, Director, Culture, Drama, Soviet drama theater

Аннотация: Христианство исходит из онтологически определенного единства человеческого рода, как адресата миссии, но, человечество, как адресат миссии, не тождественно народу Божьему в лице Церкви. Напротив, Церковь и человечество на протяжении всей своей истории и до ее конца, оказываются трагически растождествленными. Адресат миссии не тождественен Церкви и противополагается ей как внешний мир. Изначально, миссия апостолов обращена именно к внешнему адресату, поэтому внешняя миссия является первоначальной формой христианского миссионерского служения. В данной статье рассматривается понятие адресата миссии через онтологическое определение, а также через его отношение к границам Церкви. Ситуация от апостольского века и до наших дней показывает условность разделения миссии на внешнюю и внутреннюю. Изначально Церковь состоит из людей, объединенных верой, основанной на живом опыте общения и присутствия. В этом отношении в статье показано, что любой адресат свидетельства этой веры является по отношении к апостольской миссии, внешним адресатом.

Ключевые слова: Миссиология, миссионерское поле, адресат миссии, актор миссии, религиоведение, православная миссия, теология, современная миссиологическая терминология, миссия культуры, метод в миссиологии

Keywords: Missiology, mission field, mission addressee, mission actor, religious studies, Orthodox mission, theology, modern mission terminology, culture mission, method in missiology

Аннотация: В статье анализируется цветовой спектр как эстетический обертон трансцендентализма, наиболее полно воплощающий в себе все, из чего вытекает условие существования априори и апостериори данной матрицы познания мира, нашего онтологического положения в нем, создающего предпосылки для философского описания контуров означивания произведения искусства, его семантических особенностей, матрицы для визуального синтеза цвета, перспективы в живописи. Будучи предопределенным трансцендентальной природой художественного субъекта, колористический проект искусства выстраивает перспективу мыслить сам цвет как сокровенную материю, как непосредственное проявление духовного света, структур images spirituelles, как вспышку чистого сознания, окрашивание памяти. Решая вопрос, как придать трансцендентальный смысл эстетике цвета, как сама эстетика вписана в структуру трансцендентальной философии, автор отталкивается от кантовского подхода, показывающего, насколько колористику как науку можно рассматривать в качестве scientia transcendens, реализующей интенцию вопрошания о художественной истине и совпадающей с феноменологией видеть-как-расцвечивать. Методология историко-философского и эстетического исследования, анализа искусства в системе культуры, междисциплинарная методология гуманитарных наук для описания художественной реальности. Основными выводами являются положения о возможностях рассмотрения цвета в контексте мировой типологии художественного сознания, объяснения цвета в качестве чего-то эквивалентного проекции в пространстве, позволяющей эстетически созерцать в нем. Впервые на современном уровне проанализирована трансцендентальная экспозиция эстетического суждения о цвете, развернуто понимание структур, изначальных по отношению к световой волне и цветовосприятию субъекта, которые можно назвать трансцендентальной колористикой.

Ключевые слова: эстетика, философия искусства, современное искусство, смысл искусства, творчество, живопись, цвет, Кант, сознание, Мамардашвили

Keywords: aesthetics, philosophy of art, modern fine art, meaning of art, creativity, painting, color, Каnt, consciousness, Mamardashvili