Социальная роль интеллигенции в формировании гражданского общества

Щупленков Олег Викторович кандидат исторических наук доцент, кафедра Истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт 357625, Россия, г. Ессентуки, ул. Долины Роз, 7 Shchuplenkov Oleg Viktorovich PhD in History Associate professor of the Department of History, law and Social Disciplines at Stavropol State Pedagogical University 357625, Russia, g. Essentuki, ul. Doliny Roz, 7 oleg.shup@gmail.com Другие публикации этого автора

Щупленков Николай Олегович преподаватель, кафедра истории, права и общественных дисциплин, Ставропольский государственный педагогический институт 357625, Россия, Ессентуки, ул. Долина Роз, д.7. Shchuplenkov Nikolai Olegovich lecturer of the Department of History, Law and Social Disciplines at Stavropol State Pedagogical Institute 357625, Russia, Yessentuki, ul. Dolina Roz 7 veras-nik@yandex.ru Другие публикации этого автора

Реальная роль интеллигенции как социальной силы, способной сделать что-то для своей страны и своего народа во многом выявляется только после четкого видения ее важнейших качеств и способностей. В словаре иностранных слов дается следующая дефиниция интеллигенции. Интеллигенция (лат. intelligentia) — это общественный слой людей, профессионально занимающихся творческим умственным трудом, развитием и распространением образования и культуры ^[3].

Из этого определения следует: во-первых, что все люди, занимающиеся творческим трудом, являются интеллигентами. Однако результат творчества может быть разным, в том числе и вредящим людям, их жизни и здоровью, а, во-вторых, способность к творчеству во многом зависит от наличия у человека воображения, что от природы дается не каждому. Кроме того, делается акцент на умственном труде. В этом случае, речь идет об интеллектуале, а не об интеллигенте. Кстати на Западе больше распространено употребление именно понятия «интеллектуал», т.е. человек, который обладает развитым интеллектом и осуществляет свою деятельность преимущественно разумом. В этом случае, из определения интеллигенции уходит самая главная черта этого слоя — духовность, эмоциональность, нравственная образованность. Далее, из определения видно, что интеллигент — это тот человек, который занят развитием и распространением образования и культуры. С одной стороны, принадлежность того или иного индивида к сфере образования и культуры может быть основанием для формирования интеллигентного человека, а развитие культуры и образования — миссией интеллигента. С другой стороны, культура может нести в себе аморальные принципы, а образование состоять из устаревших и непрогрессивных знаний.

Рассматриваемое представление об интеллигенции не позволяет теоретически интегрировать интеллигенцию в систему общественных отношений. Например, это представление нельзя распространить на современное российское общество хотя бы потому, что множество людей, имеющих высшее образование, не относятся к интеллигенции, ибо являются рабочими, продавцами, лавочниками, сторожами, проститутками, бомжами и т. д. ^[7]). Интеллигенция оказывается чем-то трансцендентным для статистики. Можно сосчитать, сколько в стране педагогов, медиков, инженеров и т. д., но никакая статистика не в состоянии выяснить, какой учитель относится к интеллигенции, поскольку он оппозиционен, а какой не относится, поскольку он лоялен.

Нельзя не обратить внимание и на следующее обстоятельство. Образованное общество и интеллигенция — понятия с разным «историческим запахом». Дело не в том, когда и где появились эти термины, какое значение им придавалось в разные периоды российской истории. Дело в том, что образованное общество — аналог другого понятия: светское общество, которое восходит к дворянскому, феодальному миру, тогда как интеллигенция, интеллектуалы, профессионалы — знаки капиталистической эпохи. Можно допустить, что российские университеты во второй половине XIX в. удовлетворяли и потребность дворянства в образовании, и потребность страны в социальном слое, профессионально занятом развитием культуры и ее внедрением в общественную жизнь. Однако совершенно неверно смешивать эти потребности и результаты их удовлетворения ^[16]. Отсюда следует, между прочим, что часто встречающееся понятие «дворянская интеллигенция» просто бессодержательно.

Важно обратить внимание на следующий парадокс: то, что мы в России называем интеллигенцией, возникло на Западе раньше российской интеллигенции, но последняя идентифицировалась раньше, чем это произошло в более развитых странах. Причина данного явления в том, что интеллигенция в России возникла в период (во второй половине XIX в.), когда страна шла к буржуазно-демократической революции. В этих эксклюзивных условиях часть нового социального слоя, разночинной интеллигенции, сочла долгом и обязанностью отдать свою жизнь — в переносном, а то и в прямом смысле этого выражения — за освобождение народа. Мы сталкиваемся здесь со старой проблемой соотношения гражданского и профессионального в человеческом бытии. Сказано: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Прекрасные слова, однако абсолютизировать их — ошибка. Потому что идеальным, точнее, нормальным является такое состояние социума, при котором гражданские и профессиональные аспекты жизнедеятельности интеллигенции неразрывно и гармонично взаимосвязаны. По своей природе интеллигенция не оппозиционна, а созидательна, как созидательны рабочий класс и крестьянство, но более всесторонне, на ином уровне, в других формах.

Разумеется, в силу своей подготовленности интеллигенция часто реагирует на противоречия общественной жизни эмоциональнее, быстрее, энергичнее, чем широкие массы народа. Но реакции «простонародья» имеют свои преимущества. Нередко именно со стихийных массовых выступлений начинались события, имеющие эпохальное значение. Так обстояло дело с Февральской революцией 1917 г. Однако главное в другом. Оппозиционность широких масс труднее вызвать, «раскачать», но ее труднее и заглушить. Она основательней, устойчивей («инерционней»), без нее все усилия интеллигенции легко выхолащиваются ^[8]. Таким образом, если сравнивать оппозиционность интеллигенции и широких масс, то оказывается, что и та и другая имеют как сильные, так и слабые стороны. Следовательно, необходимо их единство, способное укреплять силы прогресса и оптимизировать их воздействие на существующие обстоятельства и институты.

Тот факт, что оппозиционность не является «прирожденным» или имманентным свойством интеллигенции, не означает, что проблема ее оппозиционности малозначительна. Это не так. Интеллигенция — наиболее продвинутая часть населения. Развитый интеллект, глубокие знания, более высокая культура позволяют ей лучше понимать происходящее, яснее видеть противоречия, отчетливей ставить задачи общественного развития. Поэтому многие представители интеллигенции психологически распахнуты к оппозиционности, способны становиться инициаторами оппозиционных настроений и движений, разрабатывать программы последних, активно вести практически-политическую работу. Чаще всего именно в рядах интеллигенции берут начало различные оппозиционные взгляды, течения, установки. В то же время эта среда не всегда последовательна, устойчива, дисциплинированна. Все это, в конечном счете, связано с социально-экономическим положением интеллигенции. Она не имеет собственности, не является классом и вполне самостоятельной социально-политической силой. Ей обязательно нужно к кому-нибудь «прислоняться».

Сама интеллигенция и ее положение противоречивы. В условиях капитализма она представляет собой относительно целостный, но глубоко дифференцированный социальный слой. Части этого целого в дореволюционной России носили классовый характер, и не случайно выделяли интеллигенцию буржуазную, рабочую и крестьянскую. То есть части тяготели к различным классам, а в целом интеллигенция была между классами — прослойка. Это слово вызывает негативные эмоции у многих интеллигентов, оно не очень-то удачно, но вряд ли заменимо. Не случайно его использовал не только В. И. Ленин, но и А. Грамши. В советское время, когда интеллигенция стала значительно более гомогенной, термин потускнел, употреблялся реже и, главное, бездумнее. Но сейчас ситуация изменилась, и процесс дифференциации интеллигенции происходит все интенсивнее. Причем он переплетается со многими другими процессами. Интеллектуальная элита (так называемый политический класс, церковная верхушка, верхушка шоу-бизнеса, артистического и спортивного мира и т. д.) вживляется непосредственно в высший класс. Эти люди происходят из интеллигенции, связаны с ней, но все больше принадлежат к совсем другой социальной среде, выполняют специфические социальные функции. Что же касается основного массива интеллигенции, то в социально-экономическом отношении он подразделяется на три не очень четко очерченные части: сближающиеся с буржуазией, близкие к трудящимся классам и неориентированные.

Эти соображения важно учитывать, потому что оппозиционность интеллигенции — величина сугубо переменная. Например, если взять три русские революции в начале XX в., то нетрудно установить, что участие интеллигенции в каждой из них в количественном (число участников) и социальном (охват различных групп интеллигентов) отношениях было обратно пропорционально нараставшему участию рабочих и крестьян. В настоящее время оппозиционность интеллигенции по отношению к власти как никогда плюралистична. Она выступает в самых разнообразных формах: оппозиционность правая и левая, религиозная и светская, западническая и националистическая, монархическая, фашистская, сциентистская и т. д. и т. п. Очевидно, что это ослабляет интеллигенцию, мешает ее профессиональному и гражданскому развитию, порождает множество иллюзий и отнюдь не способствует прогрессу общества.

На Западе в последние десятилетия наиболее употребительным стал термин «профессионалы» (У. Гуд, Р. Холл, М. Ларсен, Э. О. Райт, Д. Голдторп), который потеснил ранее господствовавшую категорию «интеллектуалы» (А. Грамши, М. Фуко и др.). Профессионалами называют социальный слой, аналогичный российской интеллигенции. Слово «интеллигенция» там тоже используется (К. Мангейм, А. Гоулднер), но гораздо реже, чем в России. Нельзя не обратить внимание на то, что лексические тонкости в известной степени отражают ментальные особенности конкретных социумов. Интеллигенция — социальный слой, интегрирующий своих членов. Профессионалы — термин, оттеняющий значимость индивидуальной компоненты такого же слоя на Западе. Чтобы объяснить, что интеллектуалы или профессионалы образуют социальный слой, требуются специальные средства. Например, М. Фуко писал: «многоликое сообщество интеллектуалов» ^[24]. Сейчас пишут — «социальная группа профессионалов».

Все это подчеркивает, что тождество рассматриваемых понятий весьма относительно и их смена (замена) — дело достаточно деликатное. Это важно иметь в виду, так как предпринимаются попытки традиционное для России понятие «интеллигенция» заменить, ничтоже сумняшеся, термином «профессионалы». Так, О. И. Шкаратан и С. А. Инясевский пишут: «Авторы (имеется в виду коллектив авторов под руководством В. А. Мансурова. — О. Щ.) убедительно показали, что при исследовании профессиональных групп целесообразно отказаться от доминирующего в отечественной литературе употребления категории „интеллигенция“ — категории многозначной, означающей неопределенность системных границ и тянущей за собой идеологически нагруженные наслоения, и замены ее на принятый в мировом обществознании однозначный термин „профессионал“, „социальная группа профессионалов“» ^[26].

Трансформация форм организации социальной жизни, динамика общественных отношений обусловливают потребность в переосмыслении феномена интеллигенции в условиях современного российского общества. Обозначенная проблема приобретает особу актуальность с учетом процесса модернизации социального устройства, протекающего сегодня в стране.

В настоящее время происходит социокультурная трансформация российского общества. В связи с этим необходимо отметить существующий кризис интеллигенции, утратившей роль духовного проводника культурных ценностей, а также значительное снижение социального и имущественного статусов в связи с лишением поддержки государства и востребованности с его стороны своих идеологических функций.

В течение довольно длительного исторического периода интеллигенция являлась не только социально-профессиональным слоем в структуре российского общества, но и своеобразной культурной общностью. Интеллигенция всегда выполняла функцию трансляции интересов от имени всего общества.

Интеллигент — это человек с обостренным, прямо-таки изнуряющим чувством совести» (Л. Андреев). Это высказывание знаменитого русского писателя можно рассматривать и как устойчивую мифологему, и как выражение идеала, и как характеристику образа жизни очень незначительной группы российских людей конца XIX — начала XX веков. А также как эпитафию на плите, под которой современная российская действительность похоронила и самих интеллигентов, и представления о них в других слоях общества.

Можно выделить такие качества, как духовная способность, приспосабливаемость, умственное любопытство, способность к быстрому мышлению, заключению и принятию решения. Из всех этих свойств к интеллигентным можно отнести только духовную способность. Такое свойство как приспосабливаемость в отношении интеллигенции лучше рассматривать как культурное и эмоциональное понимание. Стремление понять свою и чужую культуру, эмоциональное состояние народа и его представителей позволяет интеллигенции быстро и комфортно вписываться в новую социокультурную среду, понимать тех, кто в ней живет. Понятие «любопытство», пусть даже и умственное воспринимается как потребность вмешиваться во все и везде, что часто вступает в противоречие с приватной сферой человека. А вот умственная целеустремленность, неуспокоенность, направленность на постоянное познание — эти качества, действительно, принадлежат и характеризуют интеллигенцию. Далее в определении говорится о таких качествах, как способность к быстрому мышлению и заключению. Безусловно, перечисленные качества свидетельствуют в пользу человека, которому они принадлежат. Однако в культурной среде, в которой главным действующим лицом является интеллигенция, зачастую, быстро приходить к определенным выводам, не взвесив все «за» и «против» и быстро принимать решение, было бы опрометчивым шагом. Последние черты больше присущи предпринимателям, чем представителям интеллигенции.

Интеллигенция — это духовно богатый и подвижный слой народа, обладающий такими чертами как: развитый интеллект, разнообразие интересов, нравственная образованность, способность к творчеству, свободолюбие, толерантность, социальная ответственность, патриотизм, желание совершенствовать окружающую действительность и не только для себя, но и окружающих людей.

Интеллигенция, конечно, по своему составу не может быть однородной, поэтому обладает определенной степенью различия. Этот слой народа является духовно сложным и подвижным. Поэтому, принадлежащие к нему индивиды, различны. По своему характеру они могут быть реактивными или спонтанными, судя по тому, нуждаются ли они в толчке извне или нет. Они могут быть в большей или меньшей степени созидательны, смотря по тому, рассматривают ли они существующее или творят новое. Наконец, интеллигенция может быть теоретична или практична в зависимости от того, занимаются ли относящиеся к ней люди мыслительной работой или повседневной жизненной деятельностью.

Понятие «интеллигенция» не может произноситься иначе, по мнению Д. Лихачева, как с прилагательным «русская». Интеллигенция — это такая категория народа, которая облечена важнейшей миссией на русской земле. О миссии интеллигенции хорошо сказал Н.И. Лапин. «Традиционно для России интеллигенция рассматривалась как духовный наставник, народная совесть, культурное ядро общества» ^[10]. Возникает вопрос: «Что необходимо и достаточно русской интеллигенции, чтобы выполнять перечисленные выше духовные роли?». Во-первых, для этого необходимо, чтобы интеллигентные люди пользовались авторитетом у народа. В противном случае некого будет наставлять, поскольку сформируется неблагоприятное для его миссии отношение к наставнику. Во-вторых, образ интеллигента должен служить эталоном порядочности, честности и определенной успешности в жизни, неким «идеальным типом», базовой личностью. В-третьих, социальный слой интеллигенции должен сформироваться, сохраняться и приумножаться за счет тех личностей, свойства которых позволяют отнести их к интеллигенции. Это необходимые условия, а каковы будут достаточные? Сначала обеспечивается возможность реализации интеллигенцией основного принципа своего существования. «Основной принцип интеллигентности — интеллектуальная свобода, — свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и от своей мысли» ^[12]. Далее важным условием выполнения интеллигенцией своего духовного предназначения является возможность воспроизводства культурно-нравственных принципов, лежащих в основе образа жизни интеллигента. Третье условие касается бытующих систем ценностей, ориентирующих народ на достижение своих целей. Эти, казалось бы, простые условия на самом деле крайне трудно соблюсти. Причины коренятся в общих тенденциях развития современных обществ, идущих по пути модернизации и заключающихся в постоянной индивидуализации и падению духовности человечества; в проблемах последствий проводимых в России реформ, приведших к обнищанию большей части интеллигенции; к утилитаризации ценностей большей части населения страны; в разочаровании в прежних жизненных ориентирах и достижениях.

На протяжении всей истории развития человеческого общества руководители государств независимо от форм политической власти и экономических отношений уделяли пристальное внимание организации социальной стратификации. Это объясняется необходимостью выстраивания четкой системы властно-соподчиненных отношений в виде иерархической структуры, отражающей разные статусные позиции членов общества, и необходимостью распределения ресурсов (которые всегда находились и находятся в ограниченном количестве) в виде предоставляемых привилегий одним слоям населения и лишения этих привилегий других. Достаточно вспомнить в этой связи введенный Петром Первым «Табель о рангах» (1721 г.), согласно которому вводилась новая классификация служащего рода; политику молодой советской республики в 20-е и 30-е годы прошлого века и констатацию ее результатов в Конституции СССР (1936 г.). Следует подчеркнуть, что на фоне прилагаемых верховной властью усилий по формированию социальной структуры общества изменялся и качественный состав населения. Это было связано, прежде всего, с расширением возможностей доступа к образованию представителей различных слоев социума. В обществе стали появляться образованные люди разных социальных групп, проявляющие интерес к судьбам Отечества и стремящиеся внести свой вклад в изменение общества. Их идеологические ориентации и практическая деятельность не могли остаться не замеченными ни со стороны представителей власти, ни со стороны представителей научного сообщества, которое ставило перед собой задачу через определение их роли в общественной жизни и выявления специфических характеристик (черт) раскрыть содержание социального феномена — «интеллигенция». В результате был обозначен целый ряд черт: «гражданская ответственность» (озабоченность судьбами своего отечества), «социальная совесть» (стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию), «чувство моральной сопричастности» (способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным»), «социальная активность», «способность к творческому решению проблем», «стремление к знаниям» ^[20].

Этот набор был определен группой русских философов «серебряного века» — авторов сборника «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции». А вместе с ними была определена и социальная роль интеллигенции-борца за национальное развитие. В то же время следует подчеркнуть, что в зависимости от политических трансформаций в обществе менялось и представление об интеллигенции.

В эпоху царского самодержавия критика «отсталого правительства» ^[11] выдвигалась на первый план и борьба за его уничтожение выступала в качестве цели передовой интеллигенции. В период сталинизма роль интеллигенции в жизни советского общества была представлена в ином ракурсе — строителя социализма. Во времена оттепели, застоя, перестройки критика правительственных решений опять приобрела актуальность, и представители интеллигенции активно включились в процесс преобразования общества.

Таким образом, определенная часть представленного выше набора специфических черт интеллигенции изменялся под воздействием внешних факторов, влияющих на их проявление. Что же касается количественного состава интеллигенции, то и здесь ситуация менялась весьма своеобразным образом. В 30-е годы XX в. интеллигенция была включена в служебно-чиновный класс. И само понятие «интеллигенция» упоминалось почти исключительно как бранное. Даже представители свободных профессий через «творческие союзы» были доведены до служебного состояния. Среди подходов к трактовке понятия «интеллигенция» следует выделить: классовый, стратификационный и социально-этический.

Роль интеллигенции как носителя и транслятора высокой культуры и моральных принципов поведения необычайно высока в современной жизни. Реалии показывают повсеместное развитие разума человека. Об этом свидетельствуют новые виды техники и технологий, компьютерные и космические инновации, развитие телефонии и Интернета. Не прогрессирует только нравственность, этика, общечеловеческие ценности, справедливость и ответственность. Сохранить их может только интеллигенция, способная своим примером показать, как надо использовать эти регуляторы поведения человека. В то же время в современно России постоянно растут барьеры на пути этой миссии. Во многом это связано с тем, что интеллигенция в силу своей постоянной не успокоенности несовершенством окружающего мира становится для многих чиновников помехой, т.к. она очень беспокойна, мешает им спокойно жить в своем болоте. Кроме того, интеллигенция, как правило, не терпящая диктат над собой, исповедующая нравственную свободу мыслей, становится преградой для лиц, занимающихся теневой деятельностью; для тех, кто осуществляет махинации или просто не терпит контроля над собой. Интеллигенция — это залог сохранения демократии в социальных отношениях, это гарант соблюдения прав человека, законов вообще; это основа будущих прогрессивных социокультурных преобразований.

Появление любой социальной группы обусловлено целым комплексом обстоятельств, в число которых входят экономические, социальные, духовные, исторические и прочие особенности общественной жизни. Это, так сказать, естественные факторы. Однако существует и еще одно обстоятельство, о котором не следует забывать — интеллектуальная деятельность, классифицирующая, типизирующая и очень часто гипостазирующая собственные результаты. Так появляются онтологические объекты в виде «государства», «класса», «народа» и т. п. В их ряду оказывается и «интеллигенция». Отсюда возникает большая опасность отождествлять «идеальный тип» (М. Вебер) и эмпирическое многообразие людей, находящихся в таких же эмпирически разнообразных ситуациях. Усугубляется это еще и тем, что производят такую деятельность именно те люди, которые идентифицируют себя с выработанными ими теоретическим продуктом, каковым в данном случае является конструкт — «интеллигенция».

В западных исследованиях используется термин «интеллектуал», которым называется типизированная структура устойчивых правил чувствования, переживания, поведения, действия в различных жизненных ситуациях, или капиталов, социальных практик, техник тела. Рождение таких правил (диспозиций) происходит в эпоху Нового времени и связано с радикальным изменением места и роли научного знания в обществе, что меняет место и роль людей, это знание продуцирующих. В социальном пространстве место ученого определялось авторитетом его интеллекта, способности производить, хранить и транслировать знание с использованием специфических технологий. В свою очередь, специфика научного знания обусловливает особые интеллектуальные практики, особый склад ума ученых людей. Именно эти люди, очень различающиеся своими индивидуальными ситуациями и биографиями, выстраивают такую ценностную иерархию, где главенствующее место занимает не богатство, не благородное происхождение, не физическая сила и доблесть, а истинное знание об устройстве и функционировании мира. Такое знание дает возможность воздействовать на природу, общество и человека, изменять и управлять ими, властвуя тем самым только благодаря «интеллектуальному оружию». Таким образом, главенствующими в данном типе оказываются культурный и символический капиталы, которые обеспечивают властвующие функции в обществе и социальный статус.

По меткому выражению известного российского учёного А.В. Соколова, сегодня, в начале XXI века, интеллигенция остаётся «самым таинственным персонажем отечественной истории». Только за 90-ые годы прошлого века были защищены 134 диссертации, посвящённые проблемам интеллигенции, состоялось более 50 конференций, конгрессов, круглых столов различного уровня, вышло в свет более ста монографий и сборников статей. Тем не менее, суждения об интеллигенции в обществе остаются крайне противоречивыми: от трепетного восхищения до брезгливого омерзения. В ходу такие определения, как «постинтеллигент», «люмпен- интеллигент», и всё реже люди склонны причислять себя к этой социальной группе. Создаётся впечатление, что она остаётся загадкой и для себя самой, и для общества в целом. Причину А.В. Соколов не без основания видит в излишней мифологизации и героизации облика интеллигенции в прошлом. Попытаемся и мы внести свой вклад в её демифологизацию, тем более что само время диктует нам быть более рациональными и последовательными в суждениях. Замысел «интеллигентногонических» мифов состоит в гипертрофировании специфических особенностей русской интеллигенции, отличающих её от интеллектуальных работников других стран. К числу таких специфических особенностей обычно относят следующие:

1) антимещанские, антибуржуазные установки (в том числе презрение к корысти и стяжательству, предпочтение духовных ценностей материальным и т.д.);

2) оппозиционность, противостояние власти;

3) обострённая совестливость.

В Советское время возникает мифологема «прослойки», обслуживающей духовные запросы класса гегемона и примкнувшего к нему крестьянства. Такая формулировка существа вопроса не проясняла. Интеллигенция, исходя из подобного понимания, представляется своеобразной субкультурой, обособленной от социальной и политической жизни общества. Не приходится удивляться, что такой мифологизированный персонаж легко может оказаться в роли удобного объекта для выплеска общественных эмоций, причём как позитивных, так и негативных, и оказаться либо «совестью и честью нации» (обычно посмертно), либо, мягко выражаясь, отбросами, «образованцами» (обычно в случае крупных провалов в общественно-политической жизни).

Знание о мире в науке Нового времени есть не что иное, как упорядоченная и типизированная картина мира. Однако упорядочение, или, по словам