Образ рощи как средство выражения аксиологической концепции автора в лирике З. Дудиной

Любимов Николай Иванович ORCID: 0000-0002-0879-0890 аспирант, кафедра финно-угорской и сравнительной филологии, Марийский государственный университет 424000, Россия, республика Республика Марий Эл, г. Йошкар-Ола, площадь Ленина, 1 Lyubimov Nikolay Ivanovich Postgraduate student, Department of Finno-Ugrian Comparative Philology, Mari State University 424000, Russia, Republic of the Republic of Mari El, Yoshkar-Ola, Lenin Square, 1 nikolay_lyubimov@inbox.ru Другие публикации этого автора

Для народа мари роща (по-марийски ото) – это священное (сакральное) место; символ связи между человеком и природой, между народом мари и его богами. Мари собираются в рощах на моления, отмечают религиозно-языческие праздники, совершают ритуально-обрядовые действия. Все это сохраняет свою значимость до настоящего времени, что актуализирует комплексное научное исследование марийских священных рощ (кӱсото) и мероприятия по сохранению уникальных культурных ландшафтов Республики Марий Эл. На сегодняшний день в единый государственный реестр объектов культурного наследия Российской Федерации внесены сведения о 327 священных рощах ^[15].

Марийская священная роща представляет интерес для исследователей разных гуманитарных наук: истории ^[19], лингвистики ^[1], религиоведения ^[14], этнографии ^[2], экологии ^[13], культурологии ^[5], филологии ^[8] и др. Слово «роща» 21 февраля 2023 года, в Международный день родного языка, в рамках культурно-просветительского проекта «Наше слово» было объявлено в Республике Марий Эл словом года ^[9].

Образ рощи – это неотъемлемая часть не только культурного опыта народа, но и очень яркая составляющая этнического, «национального пейзажа» ^{[20, с. 156]} (М. Н. Эпштейн), реализующего в современной марийской поэзии тему родных просторов.

Цель данной статьи – выявить этноценностные смысловые составляющие мифопоэтического образа рощи в лирике Зои Дудиной и способы их художественного воплощения. Материалом исследования стали стихотворения, вошедшие в ее сборник «Куанышым, куэм ӧндал…» (Обрадовалась, обняв берёзу…) (2012), который впервые рассматривается в вышеуказанном научном ракурсе. Некоторые (преимущественно общие) подходы к исследованию мифопоэтики творчества Зои Дудиной заявлялись в рамках изучения образной системы и цветосимволики поэта – в работах С. П. Манаевой-Чесноковой ^[12], в монографии «Современная марийская лирика: художественные модели мира и поэтика творческой индивидуальности» ^[16], Р. А. Кудрявцевой и Т. Н. Беляевой ^[8], а также в некоторых публикациях автора данной статьи [См.: 10: 11]; но образ рощи не получает в них конкретно-аналитического рассмотрения.

Методологию нашего исследования определяет структурно-семантический анализ лирических текстов, который позволяет выявить и описать основные структурные компоненты поэтического образа, а также понять их взаимосвязи и смысловую организацию на уровне авторской аксиологии. Автор статьи также опирался на работы марийских литературоведов, посвященные выстраиванию этноаксиологической парадигмы марийской литературы ^{[3; 7; 21]}.

Образ рощи в сборнике Зои Дудиной «Обрадовалась, обняв берёзу» в первый раз появляется в стихотворении «Аралтыш» (Оберег), написанном в июле 2004 года и в котором в качестве эпиграфа использована фраза, имеющая бытование в народной среде: Марий калыкым Юмо арален коден (Марийский народ сохранен Богом). Эта фраза многое проясняет в этнокультурном коде народа мари, который смог сохранить свою традиционную веру и сохранил сам себя, свою самобытность благодаря этой вере и особой божественной благодати. Возникающий в таком контексте образ рощи легко вписывается в парадигму языческого мировосприятия и миробытия народа и наполнен безусловным мифопоэтическим и этнозначимым смыслом (чимарий ото – языческая роща):

Кажне калыкын уло ончалтыш,

Кажне калыкын уло йӱла.

Мыланна ӱмырешлан аралтыш –

Чимарий ото, юмынйӱла... ^{[6, с. 57. Подстрочный перевод на русский язык здесь и далее везде наш. – Н. Л.]}

(У каждого народа есть свой взгляд,

У каждого народа есть традиция.

Для нас на всю жизнь оберег –

Языческая [некрещенных мари. – Н. Л.] роща, религия).

Слово «роща» в приведенном фрагменте стихотворения поставлено через запятую рядом со словом «религия» (как в синонимическом ряду). Автор таким способом сознательно сближает их, подчеркивая сакральность использованного им природного образа.

Значение оберега (аралтыш) и хранителя (серлагыш), изначально, согласно языческим канонам, заложенное в этот образ, помимо начала стихотворения, встречается в нем еще два раза, каждый раз актуализируя и усиливая авторскую мысль о ценности божественной защиты.

Мыланна курымешлан серлагыш –

Ош пӱртӱс Юмына, онапу ^{[6, с. 57]}

(Для нас на всю жизнь хранитель –

Наш белый природный Бог, священное дерево [«дерево, перед которым совершалось моление». См.: 4, с. 222]).

Образ молельной рощи как часть божественного мира в данном случае конкретизирован и метонимизированно представлен в образе священного дерева, которое, как и все составляющие языческого мира, способно оберегать и защищать народ мари. Историческую верность своих сородичей традиционной вере (в прошлом и настоящем) Зоя Дудина осмысляет как любовь к народу, которая непобедима, и вспоминает трагическую судьбу классика марийской литературы Сергея Чавайна, еще в начале ХХ века создавшего образ рощи в первом оригинальном стихотворении на марийском языке и пострадавшего именно за любовь к своему народу, бросившего вызов тем, кто считал любовь к народу и его вере преступлением. Его расстреляли, но марийская вера не погибла, она жива в воспетой классиком священной роще, тихой, мирной, излучающей свет и добро, рождающей силу и побеждающей тьму:

…Но кодыныс ото,

Тымык отышто тыныс ила.

Нерештеш тышан кумыл – чон сото,

Орлык-ойго тул-шикш ден илна ^{[6, с. 57]}

(…Но осталась роща,

В тихой роще живет мир.

Рождается здесь вдохновение – душевный свет,

Побеждая огонь-дым страдания-беды).

Этнозначимость веры максимально усилена в последней строфе, возвращающей читателя к началу стихотворения, и создается кольцевое обрамление, основанное не только на единой синтаксической и стиховой организации текста, на буквальном повторе трех стихов из четырех, но и на мотиве божественной защиты. Но если в начале стихотворения в различающемся стихе автор говорит о защитной силе священной рощи, используя местоименный субъект (мыланна), отмечая то, что эта защита на всю жизнь, то в конце стихотворения Зоя Дудина акцентирует внимание на том, что она направлена на народ мари и что она надежна (Марий-влаклан ӱшанле аралтыш). Таким образом, с помощью образа рощи автор провозглашает и актуализирует иерархию этноценностных установок в жизни народа: уважение и верность традициям, почитание Бога со стороны народа и максимальная защита народа со стороны Бога. В сохранении этой иерархии – залог дальнейшего существования марийского мира, древнего народа и древней земли. Автор искренне верит в продолжение этого мира. В стихотворении «Чимарий тӱня» (Языческий мир):

Ила чевер пӱртӱс лоҥгасе калык,

Кова-кочанан сугыньжым шукталын,

Поян йӱла гычын поген вий-алым,

Куатле шочмо мландым йӧраталын,

Кугу Ош Юмылан чолган кумалын ^{[6, с. 136]}

(Живет в глубине красивой природы народ,

Исполняя заветы предков,

Набирая силу из богатых обычаев,

Мощную родную землю любя,

Большому Белому Богу активно молясь [живёт. – Н. Л.]).

В религиозный контекст вставлено и упоминание о роще в стихотворении «Агавайрем годым» (Во время Агавайрема [Агавайрем – «праздник перед весенними полевыми работами». – См.: 4, с. 12]):

Поро тазалыкым шулыкым пу(ы)за.

Нур ото гай атыланыл илалын,

Нур куэ гай йолвалалт ошемалын, ˂…˃

Ий гычын ийыш ашнаш йодына ^{[6, с. 138–139]}

(Доброго здоровья дайте.

Живя, развиваясь [букв. буйно расти. – Н. Л.], как роща в поле,

Серёжками белея, как береза в поле, ˂…˃

Просим содержать нас год от года)

О религиозном контексте образа свидетельствует, прежде всего, форма стихотворения: оно построено как молитва, обращение к семи языческим божествам плодородия, земли и силам природы, которые перечислены в первой строфе, с просьбой обильного урожая, защиты их трудов, а также радости, благополучия и здоровья домашнему скоту, членам семьи. Слово «ашнаш» (содержать) также из языческого лексикона мари; используемое в молитвенном тексте, оно имеет уже указанный нами глубокий смысл: народ под Богом, охраняемый и оберегаемый им. А сочетающееся со словом «роща» определение (нур ото гай) намекает на традиционное расположение священных рощ (в поле). Да и указание «Буйно расти, как роща» для любого верующего имеет сакральный смысл: в священной роще все растет, цветет, благоухает, живет лучше, чем в обычной роще, ибо в нем живет божественное сознание, в нем все радует глаз особой, божественной силой и неимоверной красотой. Вспомним Сергея Чавайна, который именно об этом писал в своем стихотворении «Ото» (Роща):

Шога тудо ото кугу ер серыште.

Тушто ладыра деч ладыра пушеҥге кушкеш,

Тушто мотор деч мотор саска шочеш,

Тушто, ужар лышташ лоҥгаште, шÿшпык мура,

Тудо ото гыч ерышке яндар памаш йога.

Тушто шудыжат ужаргырак,

Тушто пеледышат сылнырак ^{[18, c. 9]}

(На берегу большого озера она.

Деревья там раскидистей раскидистых растут,

Цветы прекраснее прекраснейших цветут,

В густой листве там распевают соловьи,

Там к озеру, журча, ручей стремит струи.

Там и трава любой травы свежей,

Там и цветы любых цветов нежней ^[17].

Синтаксический, ритмический и композиционный строй стихотворения напоминает речь марийских жрецов во время молений в священных рощах, содержит все компоненты языческой молитвы, расположенные в определённом порядке. Зоя Дудина усиливает эту речь за счет поэтических средств лиризма и экспрессии, направленных на выражение глубинной связи между живой и неживой природой, между богом и человеком:

Кумыл ойнажым, ӱлӱл тӱтыра,

Кӱш кӱзыктал, а тидечын вара

Йодын кумалмым, кӱшӱл тӱтыра,

Ӱлык волтен пу да йывыртыктал ^{[6, с. 139]}

(Вдохновенные наши слова, нижний туман,

Подними на небеса, а потом

То, что просили, молясь, верхний туман,

Спусти вниз и подари радость).

Как видим, роща в лирике Зои Дудиной несёт в себе важную культурную информацию, отражает систему духовных ценностей марийского народа. «Согласно религиозным воззрениям мари, священная роща – место временного пребывания богов. Сюда они спускаются во время молений. Именно в священной роще мари общаются с богами, прося процветания для семьи, рода, народа; мира и взаимопонимания между народами; плодородия земли, изобилия хлеба, плодовитости скота и пчел, здоровья и благополучия», – пишет Л. А. Абукаева ^[2].

Религиозно-мифологический и этноценностный контекст имеет место и в стихотворении «Отышто ойлышаш кумалтыш мут» (Молитвенные слова в роще) ^{[6, с. 152]}, также написанном в форме молитвы. Само слово «ото» встречается в нем только в рамочном тексте (в заглавии), в основном же тексте представлена метонимия «онапу» (священное дерево как часть целого – священной рощи). В отличие от традиционной молитвы, в нём представлено обращение не только к богам, но и к национальным героям-богатырям (Чумбылату, Акпатыру, Болтушу), к которым лирическая героиня обращается с похожими просьбами – обеспечить добротную жизнь (Поро илышым ме сӧрвален йодына). При этом и бога, и народ, с которым себя отождествляет, она называет белым (ош марий калыкет, Ош марий улына), подчеркивая природную его чистоту и причастность к божественному миру. В стихотворении присутствует не только образ священного дерева, но и все остальные атрибуты религиозного действа, связанного с рощей: угощения богу; жертвоприношение (немыр подым сакен, / Тӱсан комбо ден лудым тылат пӧлеклен ^{[6, с. 152]} – подвесив котёл с кашей, / Принося тебе в дар тебе определенного цвета гуся и утку); переодевание в белое; произнесение молитвы на родном языке; серебряные свечи и т.д. Четко обозначен и смысловой алгоритм молитвы. Но просьбы сформулированы не только с помощью традиционно-народных изречений, обращенных к богу (йӧным ыште илаш, тушман дечын утлаш, поро серлагышым пу, поро шулыкым пу, перке деке шке лук, поро илышым), но и в виде индивидуально-авторских вкраплений, выражающих голос из современности, в результате чего к адресату-богу добавляются такие неожиданные для молитвенной формы адресаты, как родное слово и марийское жилище (дом с постройками), традиционная просьба дополняется актуальными для современного марийского мира (по)желаниями:

Тӱнямбал кумдыкеш раш йоҥгалт, шочмо мут,

Тӱнямбал кумдыкеш чапланал, марий сурт ˂…˃.

Ты серлагыш пелен яндарештше уш-акыл,

Шинчымаш дене илыже калык шӱм-чон.

Тыршымаш дене толжо куатле мастарлык… ^{[6, с. 152]}

(Звучи в мировом пространстве, родное слово,

Славься в мировом пространстве, марийское жилище ˂…˃.

Пусть рядом с этим хранителем просветляется разум,

Пусть знаниями живет душа народа.

Пусть через усердие придёт мастерство…).

В пожеланиях выражены важнейшие ценностные устремления, которые в понимании автора, важны для развития этноса в настоящем и для его сохранения в будущем.

В стихотворении «Ош лумын ошыжо…» (Белизна снега…) образ рощи представлен непосредственно в варианте «кӱсото» (мольбище, священная роща), который прямо ассоциирован с божественным светом и спасением:

А мӱндырнӧ марий кӱсото

Волгалт шога – йылт Пиямбар ^{[6, с. 230]}

(А вдали марийская священная роща

Светится – словно Пророк).

В качестве эпиграфа к стихотворению неслучайно даны слова марийского поэта, драматурга и переводчика В. Абукаева-Эмгака: Ала мый тиде йӧршын мый омыл? (Может, я – это вовсе не я?). Они выражают основную проблему стихотворения – это поиск себя, формирование себя как личности. Она отчетливо видна, когда к словам из эпиграфа, в почти неизменном виде повторенным в основном тексте стихотворения (Ала мый – йӧршынат мый омыл…), Зоя Дудина добавляет выражение «Таҥемын кӱдынь иланен?» (Прижившись возле друга?) и делает всё предложение вопросительным, призывающим читателя к размышлению. Поиск себя – это постоянное испытание на прочность (Аланыш корно пеш агар – Дорога до поляны очень коварная [букв. алчная, ненасытная; нахальная, грубая, наглая. – Н. Л.], преодоление себя и познание закономерностей и противоречий мира и его единства в них. Преодоление / познание одного явления – это необходимая ступенька к пониманию другого (контрастного) явления, к вознаграждению, это мощный способ саморазвития и самовоспитания:

Ош лумын ошыжым ом кел гын,

Кеҥеж ужаргыжым ок пу.

Ом жапле гын вӱдшорын келгым,

Шем шыжын шӧртньыжым ом му. ˂…˃

Пычкемыш рӱпыштӧ – чон сото,

Йӱд вудакаште – ош яндар ^{[6, с. 230]}

(Если не буду проходить по глубокому белому снегу,

Лето не даст свою зелень.

Если не уважу глубину половодья,

Не найду золото осени. ˂…˃

В сплошной темноте – душевный свет,

В глубокой ночи – белая чистота).

В этом поиске себя некой путеводной звездой для Зои Дудиной уже в ранней ее лирике (стихотворение написано в 1998 году) становится традиционная вера мари со светлым образом священной рощи, поэтический текст автора уже был отмечен мифопоэтикой, что в полной мере проявится в последующем опыте поэта, в частности, в стихотворении «Мый тымык отышко толам…» (Я в тихую рощу приду…) (2005) и одноименном лирическом цикле, где данное стихотворение в идейном плане является ключевым [см. их анализ в статье: 8]. В стихотворении представлен архетипический сюжет пребывания в роще: лирическая героиня благодарно и с наслаждением совершает весь традиционный набор действий в священном тихом месте (обнимает раскидистое дерево, разговаривает с соловьем, родником, слушает растения, разговаривает с родником и т.д.), ощущая божественную красоту леса и свою неразрывную связь с богом, и возвышается к богу. Соприкосновение с рощей воспринимает как возможность сохраниться мари как уникальному этнос, как способ сохранить не только традиции, но и марийскую душу. Как раз в этом контексте автор вспоминает в своем стихотворении о Сергее Чавайне, также выражавшем свою любовь к роще и оставившем завет потомкам мари:

Тыге ме отым йӧратен,

Поэтын сугыньжым шуктен,

Марий чоннам аралена,

Ош Юмылан тауштена ^{[6, с. 146]}

(Так рощу мы любя,

Исполняя завет поэта,

Храним марийский дух,

Благодарим Белого Бога).

Отсюда неслучайно Зоя Дудина в качестве эпиграфа к своему произведению выбрала начальный стих стихотворения Сергея Чавайна «Ото» (Роща) (1905), в котором звучит завет поэта-классика:

Тудо отым мый йӧратем,

Тушто пушеҥге руышым мый вурсем ^{[18, c. 10]}

(Ту рощу я люблю,

Того, кто рубит там деревья, ругаю я).

В свой лирический цикл «Я в тихую рощу приду» Зоя Дудина включила кантату «Кӱсото» (Священная роща) (музыку к ней написал марийский композитор Сергей Маков), в которой роща – это и место лирического действия, и предмет размышлений автора.

Ош Кугу Юмо!

Кӱсотышко толын уло марий калыкет.

Йодына:

Полшо илаш мыланна Онар семын.

Тые кодет гын,

Ме йылт йомына ^{[6, с. 168]}

(Белый Большой Бог!

В рощу пришёл весь твой марийский народ.

Просим:

Помоги жить нам, как Онар.

Если ты оставишь,

Мы совсем пропадём).

Отталкиваясь от образа рощи, автор размышляет и о марийской вере, в целом, и о судьбе народа, и о своей собственной судьбе в единстве с богом. Вера – это духовная опора лирической героини и её родного народа.

Итак, на основе структурно-семантического анализа лирических текстов, включенных в поэтический сборник «Обрадовалась, обняв берёзу…») и содержащих мифопоэтический образ рощи, мы доказали, что в лирике Зои Дудиной воссоздается многогранный образ марийской священной рощи; центральное место в нем отведено этнозначимому и сакральному содержанию и мифопоэтике, что не ограничивает автора в выражении и индивидуально-творческих устремлений, в утверждении универсальных ценностей. Роща для лирической героини Зои Дудиной – это символ надежды, духовно-нравственной опоры, спасения души и сохранения народа мари.