К вопросу об усилении хтонического начала в возрожденном культе Афродиты в Северном Причерноморье в первые века нашей эры

Ярцев Сергей Владимирович доктор исторических наук доцент, кафедра истории и археологии, ФГБОУ ВП «Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н.Толстого» 300026, Россия, Тульская область, г. Тула, ул. Проспект Ленина, 125 Yartsev Sergey Vladimirovich Doctor of History Associate Professor, Department of History and Archeology, Tula State Pedagogical University named after L.N.Tolstoy 300026, Russia, Tula region, Tula, Prospekt Lenina str., 125 s-yartsev.@yandex.ru Другие публикации этого автора

Шушунова Елена Валерьевна Ассистент кафедры истории и археологии, Тульский государственный педагогический университет им Л.Н.Толстого 300026, Россия, Тульская область, г. Тула, проспект Ленина, 125 Shushunova Elena Valeryevna Assistant Lecturer of the Chair of History and Archeology, Tula State Lev Tostoy Pedagogical University 125 Lenin Avenue, Tula, Tula region, 300026, Russia schuschunova.elena@yandex.ru

Культу Афродиты в Северном Причерноморье посвящено достаточно большое количество научной литературы ^{[47, с. 137–141; 20, с. 104–109; 38, с. 101–118; 39, с. 88–92; 25, с. 121–126; 42, с. 111–117; 43, с. 138–145; 9, с. 92–95; 52, с. 204–272; 1, с. 219–223; 29, с. 93–106; 30, с. 56–71; 6, с. 127–131; 7, с. 106–111; 35, с. 59–71; 33, с. 293–315; 34, с. 353–357; 37, с. 59–71; 44, с. 308–337; 5, с. 9–16; 59, р. 353–361; 55, р. 15–32; 50; 51; 60]}. Тем не менее, многие вопросы, связанные с почитанием данного божества, до сих пор остаются нерешенными. Одной из наиболее сложных таких проблем, является загадочное возрождение данного культа в Северном Причерноморье в римский период, и появление тенденции к архаизации связанных с ним религиозных представлений.

Как известно, Афродита, являлась дочерью Урана (Hesiod. Theog., 176–206) или же Зевса и Дионы (Hom. Hymn., II, V, 370). Это позволяло богини относиться к кругу наиболее влиятельных олимпийских божеств. Более того, учитывая, что по первому из вариантов, Афродита чудесным образом родилась из крови оскопленного Урана, она была даже старше указанных божеств, в том числе и Зевса ^{[33, с. 295]}. Пенорожденная, Кипророжденная, Киферея Афродита (Hom. Hymn., IV, 1–16, 175, 181, 287; VI, 15–18), в сознании эллинов представлялась богиней любви и красоты. Однако ей были подвластны, не только люди и звери, но и боги (за исключением некоторых женских божеств) (Hom. Hymn., IV, 1–44). При этом Геродот намекал на восточное происхождение богини, упоминая, что скифы зовут ее «Аргимпасой», «ассирийцы называют Афродиту Милиттой, арабы – Алилат, а персы – Митрой» (Herod., I, 131; IV, 59). Если к этому добавить довольно любопытные изображения Афродиты в башенной короне по типу восточной Кибелы, то можно согласиться с выводом А.С.Русяевой, что перед нами действительно одно из древнейших и сложных для интерпретации божеств, с множеством разновременных и разноэтнических наслоений ^{[56, р. 15–32; 8, с. 17–18; 33, с. 295–296]}. К похожему мнению пришел и С.Ю. Сапрыкин, сделавший вывод о влиянии анатолийских культов на Боспоре, в том числе и на религиозные представления связанные с почитанием Афродиты ^{[36, с. 354]}. Сложность и неоднозначность данного комплекса верований, подтверждает Павсаний, называя несколько, по его мнению, главных качеств, которыми была наделена богиня в разных частях Эллады: «Книдяне больше всего почитают Афродиту и у них имеется ряд храмов богини. Из них самый древний – Афродиты Доритиды (Дающей плодородие), затем – Акреи (Владычицы горных вершин) и новейший, который все называют просто книдской, а сами книдяне – Эвплойей» (Paus., I, 1,3). Последняя эпиклеза богини «счастливо плавающая» зафиксирована и для Северо-Западного Причерноморья (Борисфена и Ольвии) (IOSPE, I2, 168) ^{[33, с. 298, 309]}. Возможно, что такая связь культа Афродиты с мореплаванием, действительно восходит к специфике религиозных представлений Милета эпохи колонизации. Тем интереснее выглядит картина полного отсутствия почитания Афродиты в данной ипостаси в дорийских полисах, и в первую очередь в Херсонесе ^{[33, с. 308]}. Считается, что здесь в основном данный культ носил домашний характер, а сама Афродита представлялась, как правило, в обнаженном виде, в качестве богини любви ^{[35, с. 59–71; 34, с. 354–355]}. Однако, очевидно и то, что культ Афродиты в дорийских полисах, все же имел свою характерную специфику, связанную с проявлением повышенного внимания к хтоническим функциям богини. В этой связи, не исключено влияние здесь известного панэллинского святилища Аполлона в Дельфах, в котором Афродите отводилась роль Надгробной, а перед ее статуей совершался обряд с возлияниями и мистическими молитвами с обращениями к усопшим (Plut. Mor. Quest. Rom., 23) ^{[34, с. 353–354]}.

Вызывает интерес то обстоятельство, что на Боспоре Афродита, несмотря на свой изначальный, чисто эллинистический (в ионийском варианте) характер культа ^{[8, с. 12]}, в дальнейшем стала почитаться в основном в ипостаси Урании (Небесная), то есть с принципиальным указанием на свою уникальную божественную силу, полученную от Урана. Вряд ли в такой религиозной трансформации, главную роль сыграли ионийцы ^{[47, с. 137–141; 1, с. 219–224]}. Большинство исследователей, считают, что указанные верования развились здесь на основе слияния эллинского культа с почитанием, какого-то другого местного божества, например, синдо-меотской богини ^{[25, с. 123; 38, с. 101–118]} или же скифской Аргимпасы ^{[10, с. 212–213; 15, с. 48–49; 33, с. 300]}. В последнем случае, не исключено влияние на скифское божество, еще и иранской Ардвисуры Анахиты ^{[52, с. 238–253]}. Однако степень упомянутых варварских воздействий на культ Афродиты определить не просто, ведь уровень эллинизации скифов и особенно синдо-меотов, был в достаточной степени велик ^{[8, с. 14]}. Вызывает сложность и интерпретация противоречивой эпиклезы небесной богини. С одной стороны, ипостаси Афродиты Урании и Эвплойя достаточно близки, так как, в той или иной степени, связаны с покровительством мореплаванию и морякам ^{[33, с. 298]}. Эпитет боспорской Афродиты – Навархиды (Судоначальницы), зафиксированный еще в период правления царя Асандра (47–17 гг. до н.э.) лучше всего демонстрирует нам эту связь с морем (КБН, 30). Однако, с другой стороны, богиня плодородия Афродита Урания, в своей основе, безусловно, являлась хтоническим божеством, и, следовательно, была непосредственно связана с погребальным обрядом и с греческими элевсинскими божествами ^{[33, с. 299]}. Более того, не исключено, что именно хтонические представления оказались тем самым звеном, которые сблизили верования греков и варваров, обеспечив синкретическую греко-варварскую природу культа Афродиты ^{[6, с. 128]}.

На Боспоре в классический и эллинистический периоды Афродита почиталась во многих городах государства. Боспорские Спартокиды среди своего пантеона особенно выделяли именно Афродиту, в ее честь было устроено святилище, которое находилось на акрополе ^{[41, с. 83, 88]}. Эпиграфические надписи фиксируют на Боспоре культ Афродиты при царях Перисаде I, Перисаде IV, Асандре (КБН, 30, 75, 971, 972) ^{[39, с. 91; 11, с. 81]}. Одно из главных святилищ Афродиты Апатуры на Азиатском Боспоре было так знаменито, что сведения о нем сохранились сразу у нескольких древних авторов (Strabo, XI, 2,10; Plin. NH., VI, 18; Ptol., V, 8,2; Steph. Byz. s.v. Aπατούριον). В этой связи, не исключено, что, как мы уже говорили выше, культ указанной «владычицы Апатура» восходил еще к негреческому хтоническому божеству, что может объяснять популярность ее главного святилища на Таманском полуострове ^{[16, с. 33; 51, с. 40]}. Во всяком случае, сходство мифа об Афродите Апатуре (Strabo., XI, 2, 10) c этногонической легендой скифов (Herod., IV, 8 –10; Diod., II, 43) явно не случайно ^{[50, с. 111–117]}. Учитывая, что легенды об амазонках связаны, как правило, с теми областями, где преобладал культ Великой богини ^{[57, р. 462–481]}, древнее варварское божество вполне могло выступать здесь в образах греческих богинь ^{[50, с. 113–123; 58, р. 147]}. В этой связи изображение Афродиты в виде амазонки действительно позволяет интерпретировать последних, как служительниц Великой богини ^{[51, с. 55]}. Таким образом, как и всем другим богиням плодородия, Афродите были изначально присущи хтонические идеи. Скорее всего, они были связанны, как с освоением греками далеких от метрополии земель с непрекращающейся тектонической активностью, так и собственно с земледелием – основой экономики Боспорского царства ^{[6, с. 128–129]}. На последнее обстоятельство явно указывают изображения богини в виде головы, бюста или гермы ^{[50, с. 326–336]}. Данный образ, как например, на протомах или на ряде, так называемых «боспорских пелик», действительно представляет Афродиту в виде «вырастающей» из земли, что, безусловно, свидетельствует об изначальных хтонических началах культа богини, ее возрождающей функции ^{[6, 130; 50, с. 326]}.

Тем не менее, к рубежу эр, на том же Боспоре, как в целом и по всей северной периферии античного мира, праздники в честь Афродиты становятся все менее значимыми. Даже святилище в Апатуре, вскоре оказывается почти заброшенным (Plin. NH., IV, 18) ^{[37, с. 65]}. Может действительно, как пишет М.В.Скржинская, на такое положение дел повлияла деятельность Митридата VI Евпатора, который ввел на Боспоре новый календарь религиозных праздников ^{[37, с. 65]}. Однако, даже в этом случае, возрождение культа Афродиты в римский период, выглядит не совсем понятным явлением. На Боспоре богиня вновь начинает фигурировать как Апатура или Урания ^{[43, с. 143; 44, с. 308–337]}. В Херсонесе во второй пол. II – III в. н.э., в честь богини вообще возводится новый большой храм, что явно свидетельствует о государственном характере ее культа (IOSPE, I2 440, 441, 442, 443, 446). Не случайно и то, что данный храм Афродиты специально был построен в римском стиле ^{[31, с. 227, 249]}. При этом, судя по большому количеству находок статуэток и ювелирных изделий с изображением богини и ее спутников в погребениях указанного времени, данный культ начинает приобретать более выраженный хтонический характер, чем было до этого ^{[27, с. 9, 11; 21, с. 151; 35, с. 68; 34, с. 353–354; 26, с. 67–213; 18, с. 280–283; 2, с. 199–201]}.

Конечно, здесь необходимо учитывать, что универсализм Афродиты с ее многочисленными ипостасями, позволяли ей проникать во многие сферы деятельности античного общества ^{[6, с. 130]}. Поэтому мы не можем категорически утверждать, что хтонические функции Афродиты, которые были изначально характерны для ее культа, с началом римского периода, стали превращаться в самую важную часть религиозных представлений связанных с ее образом. Как отмечают А.С.Русяева и В.М.Зубарь, в противном случае, в том же Херсонесе было бы больше предметов с изображением Афродиты в погребениях указанного времени^{[34, с. 354–355]}. Тем не менее, невозможно обойти вниманием факт возрастания популярности у римлян культа Афродиты, которую все чаще начинают изображать в компании с Эротами. В своем исследовании С.Ю.Сапрыкин убедительно показал, что в этом случае Афродиту необходимо воспринимать как богиню внушавшую веру в возрождение жизни после смерти, а значит и в бессмертие. Если любовь является источником новой жизни, то младенцы в качестве сыновей Афродиты, действительно являются ее символом данного возрождения. При этом Эроты на погребальных памятниках явно изображаются в образе бога смерти Танатоса, а спящий младенец – в образе Гипноса, бога сна. Данная особенность объясняется тем, что в спящем младенце были скрыты две взаимосвязанные идеи, ведь смерть одновременно является и возвращением к новой жизни ^{[35, с. 66]}. Все это хорошо объясняет, почему все символы хтонической Афродиты, ставшие популярными в римское время – раковина, зеркало, Эроты на дельфинах, оказались представлены на херсонесской статуэтке II в. н.э., подробно изученной С.Ю. Сапрыкиным ^{[35, с. 66–67]}. Видимо на этом этапе культ Афродиты, в котором смерть воспринималась как брак, а богиня его устроительницей, стал сближаться с другими верованиями хтонических женских божеств ^{[51, с. 90]}. В этой связи, учитывая коренные изменения почитания Афродиты в Северном Причерноморье в первые века нашей эры, трудно согласиться с позицией А.С.Русяевой и В.М.Зубаря, предположившим, что в данное время статуэтки Афродиты и Эротов олицетворяли, по большей части счастливую любовь и семейную жизнь ^{[34, с. 356–357]}. Здесь мы полностью согласны с мнением С.Ю.Сапрыкина, что, несмотря на сохранение Афродитой в римское время своей основной плодоносящей функции и божественной силы опекающей любовь и красоту, нельзя игнорировать многочисленные факты данного периода, свидетельствующие о почитании богини в качестве морского божества и покровительницы умерших душ ^{[35, с. 68]}. Тем более что это полностью согласуется с вотивными предметами с изображением богини и ее спутников, не только в захоронениях на некрополе Херсонеса ^{[21, с. 151; 22, с. 97–98]}, но и на варварских могильниках ближайшей округи (например, находки бронзового зеркала II–III в. н.э. с изображением Афродиты и Эротов из погребения могильника «Севастопольский» ^{[40, с. 172–173, рис. 31, 6]}, или фигурок Эротов из некрополя римского времени «Бельбек IV» ^{[12, с. 67, с. 152, табл. 150, 2; 13, с. 238, табл. 236, 3; 12, с. 160, табл. 158, 11; 13, с. 238, табл. 236, 1]}).

В этой связи не совсем понятны причины такого всплеска архаичных черт древнего эллинского культа в эпоху Римской империи. Можно конечно принять версию А.С.Русяевой и В.М.Зубаря, которые на примере Херсонеса обратили внимание на изначальную специфику культа Афродиты в дорийских городах, что, по их мнению, и нашло свое отражение в религиозном мировоззрении херсонеситов ^{[34, с. 353]}. Другими словами, указанная особенность развития религиозных представлений связанных с Афродитой, могла просто получить свое дальнейшее естественное развитие. Существует также мнение, что в основе возрождения популярности почитания богини, лежало утверждение Афродиты, как подательницы военного успеха ^{[8, с. 16]}. С военной активностью боспорских царей в римский период, переключившихся на варваров, нападающих с востока, связывает возрождение культа Афродиты и Л.П. Харко. По мнению ученого, в это время Азиатский Боспор в военно-политическом отношении стал выходить на передний план обороны государства, что и стало причиной возрождения старых культурных традиций азиатской стороны, включая фанагорийский культ Афродиты Апатуры ^{[48, с. 200–201]}.

Однако заметим, что в почитании Афродиты в римский период, новые черты ее культа появляются фактически повсеместно. Также общей тенденцией религиозной жизни становится трансформация представлений связанных с многочисленными женскими божествами, в сторону единого синкретического образа Великой богини, главная сущность которой начинает смещаться в сторону защитных и покровительственных функций. По мнению Е.М.Алексеевой, новую жизнь древнему культу Афродиты Апатуры в первые века н.э. на Боспоре дали именно цари под влиянием развития мореплавания в государстве. Это действительно подтверждается официальным характером данного культа в первых веках нашей эры и связью его с эпиклезами Урании и Навархиды (Судоначальницы). Так как они взаимосвязаны, по мнению ученого, именно мореплавание стало причиной возрождения этих традиционных верований ^{[2, с. 199]}. В Горгиппии в 110 году при Савромате I был даже возведен новый храм Афродиты Навархиды (КБН, 1115). При этом же царе были восстановлены «окружающие храм портики … Афродите Апатуриаде» (КБН, 1045). «Синод богини Афродиты» во главе с «управляющим царским двором» упоминается в другой надписи, датируемой II в. н.э. (КБН, 1055). Считается, что и царь Реметалк подарил земли с прикрепленными к ним пелатами, именно храму Афродиты (КБН, 976). Все эти факты, безусловно, говорят о серьезном возрождении традиционного культа Афродиты в античных центрах Северного Причерноморья. Однако, по нашему мнению, такая тенденция оказалась связанной не только с развитием мореплавания, но и с рядом других обстоятельств. Во всяком случае, вряд ли можно назвать случайными размещение в это время в погребениях на Боспоре главных символов хтонической Афродиты: терракотовых фигурок дельфина и Эрота ^{[19, с. 146; 17, с. 763]}, золотых подвесок или застежек для одежды с изображением Эрота ^{[18, с. 280–283; 28, с. 44, рис. 22; 45, с. 94]}, бляшек в виде фигурок Эрота ^{[28, с. 43, рис. 20–21]}, и даже детских погремушек с изображением Эрота на крышке ^{[46, с. 49–50]}.

Ситуацию с изменившимся статусом богини в религиозной жизни боспорян в римский период, похоже, проясняет надгробие, найденное в 1889 году в Керчи и хранящееся сейчас в Государственном Эрмитаже. По мнению Л.П. Харко, его необходимо датировать рубежом I/II – II в. н.э. На нем представлено изображение героизированного умершего военачальника (ему венок на голову одевает подлетающая Ника), в компании с женской фигурой. Наиболее правдоподобнее звучит версия, что умерший стоит напротив жрицы с атрибутами богини, в храме которой она совершает жреческие обязанности. Само же божество расположено в верхнем ярусе на фронтоне с башенной короной на голове и аргументировано отождествляется с Афродитой ^{[48, с. 203–204]}. Сомнения на этот счет, как и предположение что перед нами Деметра, а не Афродита ^{[32, с. 149–150; 14, с. 63–64]}, по нашему мнению, беспочвенны. На боспорском изображении, за жрицей в облике богини явно проглядывается Эрот, что позволяет нам с большей долей вероятности соотнести данный сюжет героизации умершего, именно с демонстрацией Афродитой своих божественных сил ^{[48, с. 203–204]}. Более того, именно в таком виде, и в данном высоком головном уборе изображали Афродиту Апатуру на боспорских монетах рубежа н.э. – III в. н.э. ^{[49, с. 125]}. В этой связи, учитывая уникальность данного надгробия, сохранившим изображение боспорского пятиколонного храма посвященного местной богини ^{[48, с. 203; 14, с. 63]}, можно сделать вывод о повышении роли данного божества в религиозной жизни людей в первые века н.э., и, в первую очередь, в сфере отправления погребального обряда. Это хорошо соответствует возникновению популярности изображения на боспорских монетах первого века н.э., по-видимому, все того же храма с нечетным количеством колон, типичного для культовой архитектуры Северного Причерноморья ^{[3, с. 82–84; 48, с. 197–203; 24, с. 22, рис. 3]}. По мнению П.О. Карышковского это был особо почитаемый на Боспоре храм Афродиты Апатуры в Фанагории ^{[23, с. 188]}. С тем, что это местный боспорский храм был согласен и В.Д.Блаватский ^{[4, с. 162–163]}. В недавнем же обстоятельном исследовании М.М.Чорефа по данной тематике, ученый еще раз убедительно доказал, что на монетах и указанном надгробии был изображен именно боспорский храм Афродиты Апатуры, действительно находившийся не в Пантикапее ^{[49, с. 124–125]}.

Конечно, наблюдая такой подъем популярности указанной богини, необходимо учитывать стремление части местного населения угодить римлянам, у которых почитание Афродиты под именем Венеры было действительно широко распространено ^{[33, с. 311–312]}. Другими словами, вполне возможно, что данный культ заново проник в Северное Причерноморье уже из Рима. Афродита в нем представлялась родоначальницей и покровительницей римского народа ^{[27, с. 9]}. Римляне, как известно, действительно почитали Афродиту в ипостаси их главной прародительницы (через сына – троянского героя Энея, ставшего легендарным предком Юлиев) (Lucr.I, 1; Verg.Aen.) ^{[33, с. 312]}. Так ли это было на самом деле, сейчас трудно сказать. Ранее мы уже говорили, что религиозная трансформация на северной периферии античного мира в римское время, возможно, была связана с засильем здесь распространенных на территории империи религиозных культов. При этом большинство из них были сильно модифицированы, что вынуждало многих эллинов – сторонников традиционной религии возрождать свои древние верования, как правило, в архаичной форме ^{[53, с. 382–384]}. Тем не менее, очевидно, что нельзя все сводить к результату римской культурной экспансии. По нашему мнению, необходимо также учитывать сложные процессы, происходившие в религиозном сознании живших в то время людей. Многие из них в данный период теряли веру в старых богов, обращали свой взор на восток, где персидские, сирийские или египетские религиозные легенды об умирающих и воскрешающих божествах, предлагали, казалось бы, более простой и надежный путь к бессмертию и новой жизни. По мнению С.Ю. Сапрыкина, именно влияние анатолийских культов (Великой Матери богов – Кибелы, фригийской богини Ангиссы, понтийской Ма-Энио, ирано-понтийско-каппадокийской Анаит, персидской Артемиды) на комплекс верований, связанный с почитанием Афродиты Урании Апатура, вызвало увеличение в нем хтонических черт ^{[36, с. 354]}.

При этом, во время такого углубляющегося кризиса античной идеологии, те из людей, которые старались остаться в рамках своего традиционного религиозного сознания, нередко начинали приписывать старым богам новые функции, которые, по их мнению, лучше выражали божественную суть, того или иного спасителя. Дело в том, что последний должен был теперь гарантировано не только защитить человека от опасностей в этой жизни (как на суше, так и на море), но и подарить своему адепту бессмертие. Указанные изменения в идеологии античного населения хорошо объясняют широкую демократизацию в это время апофеоза умерших, когда практически каждый человек после смерти в сознании его живых родственников, превращался в обожествленного героя. В этой связи, в поиске эффективных посредников между миром живых и мифологической вселенной богов, люди все чаще останавливались на таких умерших родственниках – героях, пребывающих вместе с божествами в потустороннем мире. Римская культурная экспансия в Северном Причерноморье, по-видимому, только способствовала углублению данного кризиса, который однозначно усиливал хтонические начала в традиционных эллинских культах. Очевидно, что массовая героизация своих умерших родственников, стала превращаться во всеобщую необходимость, причем не только для осуществления посреднических функций с хтоническим миром, но и для решения важнейших сакрально-защитных задач, которые в первые века нашей эры стали выходить на передний план в жизни людей.

Таким образом, ярко выраженная тенденция к архаизации религиозных представлений в первые века нашей эры и серьезные идеологические корректировки в культе Афродиты, позволяют рассматривать указанную богиню в данное время, в первую очередь в качестве катахтонической покровительницы умерших в ипостаси Могильной, Темной или Надгробной. Конечно, такому усилению хтонического начала в культе Афродиты в античных государствах Северного Причерноморья в указанное время, безусловно, отчасти способствовало распространение у римлян религиозных представлений, связанных с данной богиней. Это обстоятельство, по-видимому, сыграло не последнюю роль в возрождении данного культа на далекой северной периферии античного мира. Кроме того, известная возможность Афродиты охватить божественной защитой достаточно широкий круг местного населения, включая моряков, также благоприятствовала развитию популярности связанных с ней верований. Все это, включая серьезное влияние восточных культов, объясняет повышение роли Афродиты в обрядовых действиях, имеющих непосредственное отношение к апофеозу умерших. Кроме того, архаизация верований связанных с почитанием Афродиты, в какой-то степени могла быть и результатом реакции местных приверженцев традиционной религии на римскую культурную экспансию. Эллины явно стремились противопоставить данному идеологическому давлению, наиболее древние свои верования. Тем не менее, по нашему мнению, главной причиной появления тенденции к архаизации культа Афродиты в Северном Причерноморье, все же стали особенности разворачивающегося кризиса античной идеологии в первых веках нашей эры. Дело в том, что именно в рамках данных религиозных трансформаций, активизировался поиск новых божеств и эффективных посредников между реальным и потусторонним мирами. Но самое главное, люди теперь старались наделить старых богов наиболее актуальными для своего времени функциями. Видимо, так произошло и в случае с Афродитой. Учитывая, что место наиболее эффективных посредников, в римское время, прочно заняли обожествленные умершие предки, Афродита в качестве Владычицы потустороннего мира, фактически стала превращаться в один из главных персонажей эллинской религии. Очевидно, что теперь, с помощью совершения определенных ритуальных действий, богиня, с большей долей эффективности могла обожествить покойного, допустить его слияние с собой, вдохнуть в него божественные силы, а также обеспечить его рождение в новом качестве. При этом, по-видимому, одной из основных ее функций, являлось перемещение обожествленного героя в область небесной сферы к его предкам, как обычно бывает в таких случаях ^{[54, с. 586]}. В свою очередь это усиливало защитные качества самого божества, по сути трансформировавшегося в спасителя, обеспечивающего безопасность людей в периоды кровопролитных войн и природных катаклизмов, а также дарующего им бессме