Административная преюдиция по делам о мелком хищении (ст. 7.27 КоАП РФ и ст. 158.1 УК РФ): как большие данные судебных актов отражают гуманизацию и качество правосудия

Трофимов Егор Викторович ORCID: 0000-0003-4585-8820 доктор юридических наук заместитель директора по научной работе, Санкт-Петербургский институт (филиал) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России) 199178, Россия, г. Санкт-Петербург, 10-я линия В.О., 19, лит. А, каб. 36 Trofimov Egor Viktorovich Doctor of Law Deputy Director for Science, St. Petersburg Institute (Branch) of the All-Russian State University of Justice 199178, Russia, g. Saint Petersburg, 10-ya liniya V.O., 19, lit. A, kab. 36 diterihs@mail.ru Другие публикации этого автора     Мецкер Олег Геннадьевич ORCID: 0000-0003-3427-7932 кандидат технических наук исследователь 199178, Россия, г. Санкт-Петербург, 10-линия В.О., 19 лит. А Metsker Oleg Gennad'evich PhD in Technical Science Researcher 199178, Russia, g. Saint Petersburg, 10-liniya V.O., 19 lit. A olegmetsker@gmail.com Другие публикации этого автора

Паскошев Давид Доккаевич магистр, Национальный исследовательский университет ИТМО 197101, Россия, г. Санкт-Петербург, Кронверкский пр., 49 Paskoshev David Dokkaevich Master's Degree, National Research University ITMO 197101, Russia, g. Saint Petersburg, Kronverkskii pr., 49 david.d.paskoshev@gmail.com Другие публикации этого автора

Источник финансирования: Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-011-00837.
Funding: The reported study was funded by RFBR, project number 20-011-00837.

1. Введение

В законодательстве стран, ранее входивших в социалистический блок, часто встречается легальное деление публичных правонарушений на уголовные преступления и административные проступки. В связи с наличием такого деления ведется дискуссия об институте «административной преюдиции», смысл которого состоит в том, что повторное (неоднократное, систематическое) совершение административного проступка переводит его в категорию преступлений ^{[1] [2]}. В уголовных законах ряда государств, возникших на пространстве бывшего СССР, институт административной преюдиции используется сейчас (в Армении, Белоруссии, Грузии, Киргизии, Молдове, России, Таджикистане, Туркменистане, Узбекистане) либо использовался в недавнем прошлом (в Казахстане, Эстонии) ^{[3, с. 62]}.

Проблема административной преюдиции имеет множество аспектов, вызывающих острое общественное обсуждение и представляющих теоретический и практический интерес для правоведения. Противники административной преюдиции отмечают, что:

1) правонарушитель дважды несет юридическую ответственность за первый проступок (сначала административную, а затем уголовную);

2) административная преюдиция направлена не на гуманизацию уголовного законодательства, а на усиление его репрессивности;

3) первое деяние (административное правонарушение) при привлечении лица к уголовной ответственности не расследуется в ходе предварительного следствия, а затем в суде;

4) в силу статьи 2.5 КоАП РФ институт административной преюдиции не применяется к военнослужащим, гражданам, призванным на военные сборы, и сотрудникам правоохранительных органов (Следственного комитета Российской Федерации, органов внутренних дел, войск национальной гвардии Российской Федерации, органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, органов принудительного исполнения Российской Федерации, Государственной противопожарной службы и таможенных органов), численность которых составляет около 2,5 млн. чел., что нарушает принцип равенства всех перед законом ^{[4] [5]}.

Многие исследователи отмечают очевидное расхождение между официальными заявлениями о гуманистической цели административной преюдиции и реальным ее использованием в законодательной практике. С одной стороны, Президент Российской Федерации ^[6] и Конституционный Суд Российской Федерации ^[7] позиционируют административную преюдицию в качестве средства декриминализации незначительных единичных проступков и тем самым — как способ гуманизации охранительного закона. В рамках этой позиции утверждается, использование института административной преюдиции исключает криминализацию впервые совершенных нетяжких преступлений ^{[8, с. 89]}, предусматривая за такое деяние более мягкую (т.е. административную) ответственность, а уголовная ответственность наступает только тогда, когда административное наказание за первое нарушение не отвратило нарушителя от дальнейшей преступной активности.

С другой стороны, ученые отмечают, что в реальной практике законотворчества происходит обратное, и правонарушения, которые ранее ни при каких условиях не наказывались как преступления, при повторном их совершении переведены в разряд преступлений ^{[9] [10]}.

В научной литературе обосновывалось утверждение, что все изменения особенной части УК РФ с 2013 г. связаны с ужесточением уголовной ответственности в ущерб гуманизации уголовного права ^{[11, с. 75]}. Не абсолютизируя этого утверждения, отметим, что при введении института административной преюдиции в уголовном законодательстве преимущественно, а именно — в 14 случаях, появлялись новые преступления, а не декриминализировались существующие составы. Еще в 6 случаях нормы уголовного закона были уточнены в пользу большей определенности, без какой-то существенной декриминализации (например, оценочное понятие «злостность» заменялось формализованной административной преюдицией). Только в одном случае — преступления побоев — произошла несомненная частичная декриминализация; однако именно эта административная преюдиция, введенная в 2016 г. и получившая в 2017 г. развитие за счет декриминализации также впервые совершенного семейного насилия (побоев в отношении близких лиц), подверглась серьезной критике российскими учеными ^[12], общественностью ^{[13] [14] [15]} и даже Советом Европы ^[16].

Наконец, стоит упомянуть, что к административной преюдиции выдвигалась претензия, касающаяся политического использования данного института для репрессивного воздействия на лиц, критикующих деятельность органов государственной власти в Российской Федерации ^[17]. Впрочем, случаи применения такого рода «политических» статей УК РФ все же единичны; это, конечно, не исключает эффективной общей превенции, но она требует научных доказательств.

Административная преюдиция активно использовалась в советском уголовном праве, начиная с декрета Совнаркома РСФСР от 07.10.1921 «Об ответственности за нарушение декрета о продаже виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин» ^{[18, с. 290]}. В УК РСФСР 1922 г. в момент его принятия имелась одна статья с административной преюдицией, а позднее появилась ее одна статья. В УК РСФСР 1926 г. было три таких статьи. В УК РСФСР 1960 г. имелись 6 таких статей в момент его принятия и 25 статей в последней редакции кодекса, а всего за период его действия — 35 различных статей ^[19].

С принятием УК РФ 1996 г. законодатель отказался от административной преюдиции как советского пережитка, имеющего репрессивную репутацию ^{[20, с. 64]}. Тем не менее в 2009 г. уголовный закон установил, что ответственность за злоупотребление доминирующим положением (статья 180 УК РФ) наступает только при условии привлечения лица за аналогичные деяния к административной ответственности (статьи 14.31 и 14.31.1 КоАП РФ) более двух раз в течение трех лет (эта административная преюдиция действовала до 20.03.2015).

Несмотря на активную критику, законодатель возобновил использование административной преюдиции и, более того, прибегает к ней все чаще. На сегодняшний день действуют уже 20 административных преюдиций, причем их введение в уголовный закон стало регулярным, а увеличение их количества — очевидной тенденцией: в 2011 г. была введена еще одна административная преюдиция, в 2014 — 2, в 2015 г. — 2, в 2016 г. — 4, в 2017 г. — 1, в 2018 г. — 2, в 2019 г. — 1, в 2020 г. — 4, в первом полугодии 2021 г. — 3.

2. Цель

Разрешение разнообразных проблем, связанных с административной преюдицией, невозможно без аксиоматизации ряда суждений, определяющих правопонимание, а это выходит за рамки настоящего исследования. Вместе с тем наличие такой специфической законодательной конструкции, как административная преюдиция, и соответствующего массива судебных актов позволяет проводить междисциплинарные исследования на основе сравнения судебной практики по сходным делам, рассмотренным на основании разных охранительных законов (КоАП РФ или УК РФ) в различных процессуальных формах (производства по делу об административном правонарушении или уголовного судопроизводства).

Настоящая статья отражает новые результаты исследования, проводимого авторами с 2017 г. в рамках разработки междисциплинарной (юридико-вычислительной) методологии изучения правового регулирования.

В качестве промежуточных задач исследования проверяются две гипотезы.

Гипотеза 1: судебные акты, вынесенные в порядке уголовного судопроизводства, должны обладать более развитой семантикой и логической сложностью принятия решений (качеством правосудия), чем судебные акты, вынесенные по процедуре производства по делам об административных правонарушениях.

Основанием для данной гипотезы служит общепринятое суждение касательно уголовного судопроизводства и производства по делам об административных правонарушениях, согласно которому последнее отличается упрощенностью и ускоренностью ^{[21, с. 56]}, а уголовное судопроизводство отличается высоким качеством ^{[22, с. 127]}. Подтверждение этой гипотезы будет свидетельствовать о том, что уголовное судопроизводство действительно обеспечивает более тщательное выяснение обстоятельств дела и, таким образом, действительно служит повышенной гарантией справедливого наказания. Опровержение этой гипотезы будет означать, что реальный эффект административной преюдиции входит в противоречие с заявленными целями правовой политики.

Гипотеза 2: в случае административной преюдиции индикаторы оптимизации законодательства и правоприменительной практики, ранее разработанные авторами ^[23], должны показывать принципиально сходные результаты на материалах уголовного судопроизводства и на материалах производства по делам об административных правонарушениях по статьям закона, связанными между собой административной преюдицией.

Основанием для данной гипотезы служит фактическая тождественность административного правонарушения и преступления, связанных между собой административной преюдицией (если исключить саму эту преюдицию из состава преступления). Подтверждение этой гипотезы будет свидетельствовать о единообразном подходе правоприменителя к применению административной и уголовной ответственности в сходных делах, т.е. о единообразии судебной практики, которое является одним из столпов законности. Опровержение этой гипотезы будет означать, что логика судебного решения по уголовному делу отличается от логики решения по делу об административном правонарушении, что обязательно следует учитывать при переводе деяния из категории административных правонарушений в категорию преступлений.

Решение задач по проверке истинности или ложности указанных гипотез обеспечит достижение цели настоящей работы, состоящей в проверке на материалах административной преюдиции (приговоров судов по уголовным делам) методологии качественной оценки оптимизации законодательства и правоприменительной практики, ранее разработанной авторами на больших данных дел об административных правонарушениях.

3. Методология

Исследование было выполнено на основе «аполитичной» административной преюдиции, имеющей при этом важное социальное значение, а именно — на примере мелкого хищения (статья 7.27 КоАП РФ, статья 158.1 УК РФ). Названные статьи закона действуют в неизменной редакции с 15.07.2016.

Из открытых источников (государственная автоматизированная система Российской Федерации «Правосудие») были собраны судебные акты, относящиеся к статьям 7.27 КоАП РФ и 158.1 УК РФ. В рамках принципа GIGO была произведена очистка данных (data cleaning) в целях получения качественных данных, пригодных для интеллектуального анализа (data mining) и машинного обучения (machine learning) и соответствующих требованиям валидности (validity), точности (accuracy), полноты (completeness), согласованности (consistency) и единообразия (uniformity) ^[24].

В результате предобработки, в том числе структурирования, методами, ранее апробированными авторами ^{[25] [26] [27] [28]}, был сформирован датасет из 10990 судебных актов, полнота которого достаточна ввиду следующего.

1) Собраны 6825 судебных актов (постановлений о назначении административного наказания) по статье 7.27 КоАП РФ.

Таблица 1. Данные ведомственного статистического наблюдения о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению дел об административных правонарушениях, предусмотренных статьей 7.27 КоАП РФ, за 2017–2020 гг. ^{[29] [30] [31] [32]}

Год	Всего лиц, подвергнутых наказанию	из них иностранных граждан и лиц без гражданства	Предупреж-дение	Администра-тивный штраф	сумма наложенных штрафов (1 инстанция)	Администра-тивный арест	Обязательные работы
2017	121538	919	42	76423	124702293	37581	7492
2018	124542	835	Издательство О нас Наши реквизиты Наши партнеры Контактная информация Политика конфиденциальности   Авторам Договоры Авторская зона   Услуги Институт рецензирования   Разное Как написать статью? Журналы в перечне ВАК Мобильное приложение Вопрос - ответ   Наши сайты Aurora group s.r.o. © 1998 – 2024 Nota Bene. Publishing Technologies. NB-Media Ltd.