Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Международные отношения
Правильная ссылка на статью:

Специфика и перспективы лидерства Германии в ЕС на современном этапе: урегулирование кризиса еврозоны, миграционного кризиса и кризиса COVID-19

Севастьянова Дарья Анатольевна

студент Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации

119454, Россия, г. Москва, ул. Пр. Вернадского, 76

Sevastianova Daria

Student, the department of Global Political Processes, Moscow Institute of International Relations of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation

119454, Russia, g. Moscow, ul. Pr. Vernadskogo, 76

darya.sewastyanova@yandex.ru
Рустамова Лейли Рустамовна

кандидат политических наук

старший преподаватель кафедры мировых политических процессов Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации; научный сотрудник ФГБНУ «Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений имени Е. М. Примакова Российской академии наук»

119454, Россия, г. Москва, ул. Пр. Вернадского, 76

Rustamova Leili

PhD in Politics

Senior Educator, the department of Global Political Processes, Moscow Institute of International Relations of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation; Scientific Associate, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences

119454, Russia, g. Moscow, ul. Pr. Vernadskogo, 76

leili-rustamova@yandex.ru

DOI:

10.7256/2454-0641.2021.2.35880

Дата направления статьи в редакцию:

05-06-2021


Дата публикации:

06-07-2021


Аннотация: В статье проводится анализ лидерства Германии в ходе урегулирования трех кризисов, с которыми столкнулся Европейский Союз, – кризиса еврозоны (2009-2015), миграционного кризиса (2015-2020) и кризиса, вызванного пандемией COVID-19 (2020-2021) – для выявления специфики германского лидерства в ЕС. В качестве концептуального подхода для анализа используются критерии лидерства германского исследователя Йоахима Шильда, которые позволяют провести границу между гегемонистским и негегемонистким лидерством, а также учитывают фактор легитимности и мягкую силу. Отдельно рассматривается роль факторов, сдерживающих реализацию лидерского потенциала Германии. Новизна работы заключается в применении данного подхода для выявления специфики германского лидерства на примере урегулирования кризисов и вызовов ЕС, в том числе актуального кризиса, вызванного пандемией COVID-19. При помощи использования метода кейс-стади авторы приходят к выводу о том, что Германия, наделенная ресурсами гегемона, способна проявить свой лидерский потенциал лишь при условии кооперации с Францией. Причем, ее успешному лидерству препятствуют внутриполитические факторы и политизация европейской повестки в государствах-членах ЕС. Актуальность данных выводов заключается в возможности их использования для улучшения анализа и прогнозирования внешнеполитических действий Германии по урегулированию кризиса, вызванного пандемией коронавируса, а также других вызовов, с которыми сталкивается ЕС на современном этапе своего развития.


Ключевые слова:

Германия, Европейский Союз, кризис в еврозоне, Европейский центральный банк, Франция, миграционный кризис, беженцы, пандемия COVID-19, региональное лидерство, гегемония

Abstract: This article analyzes the German leadership in settlement of the three crises faced by the European Union – the eurozone crisis (2009-2015), migration crisis (2015-2020), and COVID-19 crisis (2020-2021) – in order to determine the specificity of the leadership of Germany in the EU. The conceptual approach for the analysis includes the leadership criteria offered by the German researcher Joachim Schild, which allow drawing the line between the hegemonic and non-hegemonic leadership, as well as consider the factor of legitimacy and soft power. The author also discusses the role of factors that hold back the fulfillment of the leadership potential of Germany. The novelty this research consists in application of this approach for determining the specificity of German leadership on the example of settlement of crises and challenges faced by the European Union, including the ongoing crisis caused by COVID-19 pandemic. The use of case study method allows concluding that Germany, indued with, is capable to show its leadership potential only in the conditions of cooperation with France. The author believes that its successful leadership is impeded by the domestic political factors and politicization of the European agenda in the EU member-states. The relevance of drawn conclusions consists in their contribution to further analysis and forecast of the foreign policy actions of Germany aimed at settling the COVID-19 crisis and other challenges faced by the European Union at the current stage of development.


Keywords:

Germany, European Union, Eurozone crisis, European Cetral Bank, France, refugee crisis, refugees, COVID-19 pandemic, regional leadership, hegemony

Введение

Германское лидерство в ЕС было и остается проблематичным во многих отношениях. Создание основ евроинтеграции и их дальнейшее развитие были тесно связаны с настороженностью европейских держав по отношению к Германии. Основанное в 1951 году Европейское объединение угля и стали, первое из Европейских сообществ, было призвано поставить под наднациональный контроль стратегическую промышленность и, тем самым, сдержать германский ревизионизм [1]. Благодаря кооперации с Францией Германии удавалось добиться единогласного признания своей роли в качестве одного из «локомотивов» европейской интеграции [1]. Однако, перспектива воссоединения Германии в конце 1980-х гг. возродила опасения европейских лидеров: одним из мотивов создания Экономического и валютного союза (ЭВС) стало стремление воспрепятствовать росту германского могущества после объединения и обретения полного суверенитета, в еще большей степени связав ее с европейскими институтами. Германии же необходимо было обеспечить легитимность воссоединения, даже если в результате ей пришлось отказаться от авторитетной немецкой марки и значительного влияния в европейской монетарного сфере [2].

В свете активного участия Германии в урегулировании кризиса еврозоны исследователи стали применять термин «гегемон» к обозначению лидерской роли Германии в ЕС [1]. Тем не менее, германская «гегемония» не была до конца признанной, поскольку политика Германии на европейском направлении не раз становилась предметом критики со стороны европейских партнеров в связи с недостаточным вовлечением государства в решение общеевропейских проблем или, наоборот, его экономическим и политическим доминированием в ЕС [3,4]. В ходе кризиса, вызванного пандемией, Германия в очередной раз подверглась критике из-за отсутствия у нее солидарности со странами ЕС, наиболее сильно затронутыми последствиями распространения коронавируса [5]. Таким образом, в очередной раз проявился проблематичный характер германского лидерства. В связи с этим необходимо выявить специфику германского лидерства в ЕС на примерах участия Германии в урегулировании кризиса еврозоны, миграционного кризиса и кризиса, вызванного пандемией COVID-19.

Концептуальные подходы к лидерству Германии в ЕС

На протяжении 1970-1980-х гг. исследователи приходили к выводу о том, что Германия – «экономический гигант», но «политический карлик» [1]. В преддверии объединения Германии ожидалось, что страна, получившая полный суверенитет, значительно усилит свое влияние в Европе или даже начнет проводить агрессивную политику по отношению к своим соседям [6]. Вопреки ожиданиям, на протяжении первого десятилетия после объединения исследователи находили подтверждение тому, что Германия все еще сохраняет приверженность европейским интересам и все так же взаимодействует с Францией в решении ключевых вопросов в рамках ЕС [7]. Однако, в ходе кризиса зоны евро Германию начали сравнивать с региональным гегемоном, навязывающим меры жесткой экономии странам с наибольшим объемом государственного долга [1].

Применение термина «гегемон» по отношению к Германии осложнено рядом препятствий. Во-первых, очевидно, что Германия не обладает военной мощью, какой обладали Великобритания и США как государства-гегемоны. Во-вторых, Германия не может в полной мере осуществить свой потенциал из-за сдерживающего воздействия ряда внутриполитических факторов (reluctant hegemon) [8]. В-третьих, ее гегемония не пользуется широкой поддержкой, если не подкреплена сотрудничеством с Францией (cooperative hegemony) [9]. В-четвертых, из-за неспособности убедить остальных членов ЕС в правильности своего курса Германии приходится оказывать давление на остальных членов еврозоны, что может свидетельствовать об отсутствии лидерства при наличии стремления к доминированию [10]. Учитывая, что Германия полностью не соответствует критериям гегемона, можно предположить, что ей скорее присуща роль ситуативного лидера, влияние которого ограничено решением тактических задач и не носит устойчивого характера. Тем не менее, нельзя недооценивать вклад Германии в создание и поддержание архитектуры ЭВС, а также ее возрастающее экономическое, политическое и внешнеполитическое влияние на фоне ослабления позиций Франции и выхода одной из ключевых европейских держав из ЕС [9].

Наиболее релевантным подходом для выявления специфики германского лидерства является аналитический подход германского исследователя Йоахима Шильда, соединяющий основные положения теории гегемонистской стабильности и исследований европейского лидерства в виде критериев гегемонистского и негегемонистского лидерства [10]. Согласно исследователю, лидерство представляет собой спектр: по мере продвижения от первого полюса (незначительное влияние) ко второму (доминирование) негегемонистское лидерство сменяется гегемонистским. Данные полюса обозначают действия, выходящие за рамки лидерства, поскольку они оказывают незначительное влияние или сводятся к доминированию. Негегемонистский лидер должен обладать ресурсами в рамках конкретной сферы, признанием со стороны партнеров, участвовать в формировании повестки дня, посредничать и создавать коалиции, убеждать в правильности своих действий. Гегемон, помимо вышеперечисленных характеристик негегемонистского лидера, должен обладать структурными и институциональными ресурсами, оказывать влияние на принятие стратегических решений, поддерживать стабильность системы путем предоставления непропорционально большей доли общественных благ, оказывать позитивное (финансовое) и негативное стимулирование (давление) [10].

Следует дополнить данную аналитическую модель рассмотрением сдерживающих факторов, таких как функционирование политических институтов, финансовых учреждений и судов в самой Германии, а также политизация европейской повестки в остальных государствах-членах ЕС [8,11]. На основе критериев лидерства Й. Шильда, дополненных сдерживающими факторами, будет проведен анализ трех кейсов – участие Германии в урегулировании кризиса в еврозоне (2009-2015), миграционного кризиса (2015-2020) и кризиса COVID-19 (2020-2021). Выбор кейсов объясняется тем, что в них Германия по-разному проявила себя: в первом случае Германия благодаря наличию разнообразных ресурсов смогла убедить в своем подходе к решению кризиса, в то время как во втором случае ее позиция не нашла широкой поддержки [12]. В то же время рассмотрение актуального кризиса покажет, насколько Германии удалось учесть и компенсировать слабые стороны своего лидерства, проявившиеся в ходе урегулирования предыдущих кризисов, и реализовать свой лидерский потенциал в борьбе с последствиями COVID-19 в ЕС.

Роль Германии в урегулировании кризиса еврозоны

В 2008 ВВП Германии в совокупном ВВП ЕС составил 19,9% [13]. С 2006 года дефицит германского бюджета был на 1-3% меньше, чем у Франции и Великобритании, а после 2012 года бюджет Германии стал профицитным [14,15]. Германия является крупнейшим донором в бюджет ЕС, а ее кредитный рейтинг (ААА) позволил поддержать кредитный рейтинг еврозоны на высоком уровне до 2014 года [10]. Как самое многочисленное государство ЕС (16,2% в общей численности населения ЕС) Германия располагает значительным весом в принятии решений в институтах ЕС: на нее приходится 13,6% от общего числа места в Европарламенте, а для принятия или блокирования решений ей достаточно поддержки Франции, Великобритании (до Брексита) и Италии[16,17]. ЕЦБ был создан по образцу Бундесбанка, независимого от правительства. Косвенное влияние на ЕЦБ может оказать Федеральный конституционный суд, который вправе признавать неконституционными программы ЕЦБ, в которых Германия собирается принять участие [18]. Учитывая вклад Германии в программы ЕЦБ, последнему приходится считаться с перспективой противодействия Суда в Карлсруэ. Кроме того, еще при создании архитектуры ЭВС Германии удалось институализировать свою ордолиберальную экономическую парадигму на уровне ЕС, а именно добиться установления запрета на финансирование государств-«должников» и принятия Пакта стабильности и роста [19].

В ходе урегулирования кризиса еврозоны Германии приходилось сталкиваться с разноплановой критикой, исходящей от многих источников. После встречи в Довиле президент Европарламента обвинил Германию и Францию в установлении «германо-французского директория» (октябрь 2010) [20]. Глава Европейской комиссии (ЕК) и премьер Италии обвиняли Германию в недостаточной солидарности с Южной Европой [21]. Одни европейские лидеры утверждали о появлении «германского диктата», а другие, наоборот, опасались бездействия Германии [3,4]. Тем не менее, Нидерланды, Финляндия, страны Прибалтики поддержали германский курс на укрепление бюджетной дисциплины [12].

В ходе урегулирования кризиса Германия стремилась сохранять основы ЭВС, в связи с чем изначально отвергала любые идеи обобществления долга государств-членов [22]. Однако, после длительного промедления она одобрила предоставление финансовой помощи Греции и согласилась на создание Европейского стабилизационного механизма. Также правительство Меркель не стало препятствовать осуществлению ЕЦБ скупки гособлигаций государств-«должников» [23]. Совместно с Францией Германия отдавала предпочтение двустороннему сотрудничеству в ущерб коммунитарному методу, тем самым ослабляя европейские институты. Германия также внесла значительный вклад в создание «Тройки» и Бюджетного пакта, которые существовали вне правовых рамок ЕС [24].

Нельзя однозначно утверждать, что Германия сыграла главенствующую роль в поддержании стабильности еврозоны, поскольку инициатором многих изменений стала Франция, а непосредственный вклад в стабилизацию ситуации на финансовом рынке оказал ЕЦБ со своей программой по скупке гособлигаций [1,10]. Тем не менее, Германия как крупнейший «кредитор» еврозоны в случае невыплаты будет вынуждена понести многомиллиардные потери [25]. Помимо этого, значительными уступками с ее стороны стали принятие Европейского стабилизационного механизма и предоставление финансовой помощи, благодаря чему «должники» получили доступ к финансированию по низким ставкам. Также Германия приняла активное участие в процессе создания Бюджетного пакта, с принятием которого усилился контроль институтов ЕС за соблюдением бюджетных правил государствами-членами [26].

Германия смогла преобразовать имеющиеся у нее ресурсы в ряд стратегий лидера-гегемона. Обладая значительными финансовыми ресурсами, позволило ей определять условия сделок: в обмен на получение финансирования из Европейского стабилизационного механизма страны-«должники» обязались подписать Бюджетный пакт и ввести на национальном уровне предел для государственной задолженности [26]. Благодаря тому же ресурсу она могла оказывать давление на остальных членов еврозоны: в ходе обсуждения третьего пакета помощи для Греции министр финансов В. Шойбле предложил временно исключить ее из еврозоны для того, чтобы Греция согласилась с предложенными Германией условиями предоставления помощи [27]. Пример использования институционального ресурса – промедление главы ЕЦБ с программой количественного смягчения в связи с сопротивлением главы Бундесбанка и перспективы решения Суда в Карлсруэ о неконституционном характере программы [28]. Стратегию убеждения Германия смогла реализовать только в кооперации с Францией: совместными усилиями им удалось убедить остальных членов ЕС подписать Бюджетный пакт и пересмотреть договорную базу для создания Европейского стабилизационного механизма [10].

Ряд внутриполитических факторов сдерживает гегемонистский потенциал Германии. Так, в разгар кризиса правительство Германии ссылалось на возможность вынесения Судом в Карлсруэ негативного решения для обоснования позиции против введения еврооблигаций [29]. Также, согласно решениям Суда, Бундестаг обязан голосовать по каждому вопросу о передаче дополнительных полномочий ЕС: в 2011 и 2012 гг. депутаты голосовали по вопросам предоставления финансовой помощи в стабилизационные фонды, что отрицательно сказалось на быстроте реагирования федерального канцлера в вопросе предоставления финансирования «должникам» [8]. Кроме того, большинство населения страны не одобряло инициативы по обобществлению долга членов еврозоны, с чем должны были считаться политические партии, особенно на фоне роста влияния евроскептически настроенной партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) [24].

Роль Германии в урегулировании миграционного кризиса

В 2016 ВВП Германии в совокупном ВВП ЕС составил 20.1% [30]. С 2012 и вплоть до 2020 года ее бюджет был профицитным [31]. Уровень безработицы оставался невысоким: в 2016 г. среди всего населения безработица находилась на уровне 4,12%, среди молодежи – 7,35% [32,33]. Важным политическим ресурсом, сыгравшим свою роль в процессе урегулирования миграционного кризиса, стало тесное взаимодействие Германии с Турцией в торговле и гуманитарной сфере (в Германии находится крупнейшая турецкая диаспора в Европе). А в рамках Германо-турецкого стратегического диалога, особого формата двустороннего взаимодействия, обсуждалась европейская повестка дня [34]. Институциональное влияние Германии в Совете ЕС проявлялось в том случае, когда правовые положения в чрезвычайной ситуации (внезапный приток граждан третьих стран) уполномочивали членов ЕС голосовать по принципу квалифицированного большинства, что обеспечивало лидирующую по численности населения Германию наиболее весомым голосом [35].

Осенью 2015 года Германия в лице Ангелы Меркель активно продвигала введение постоянного и обязательного механизма по размещению беженцев [34]. Однако, германский подход к решению миграционного кризиса не нашел поддержки и одобрения у большинства стран ЕС и представителей европейской политической элиты: ему противостояли по крайней мере 15 из 28 стран ЕС, в особенности страны Вишеградской группы и Румыния, и даже Франция выразила неодобрение германскому предложению. И хотя на стороне Германии остались Австрия, Швеция и ЕК, ее изначальный курс не обладал широкой поддержкой [36].

Осенью 2015 года Германия вместе с Австрия, Швеция и ЕК пыталась добиться введения обязательного и постоянного механизма по размещению беженцев. В итоге обязательные квоты были приняты, но они были ограничены по времени [12]. К началу 2016 года Германия осталась в изоляции со своей политикой «открытых дверей»: даже ее союзники встали на более жесткий курс по отношению к приему беженцев. В этой ситуации Германия начала переговоры с Турцией, ключевой транзитной страной на пути прибывающих в Европу мигрантов [37]. Благодаря особым отношениям и каналам связи с Турцией Германия смогла выступить в роли посредника между Турцией и ЕС и в отсутствие общеевропейского решения проблемы снизить поток прибывающих беженцев и мигрантов за счет заключения сделки с Турцией.

Если за соглашением с Турцией последовало значительное сокращение миграционного потока в ЕС, то усилия Германии по продвижению постоянных квот не только не достигли цели (большая част беженцев не была распределена), но и поспособствовали усилению разногласий между западным и восточным блоками ЕС [38]. Однако, есть основания утверждать, что Германия не допустила дальнейшей дестабилизации обстановки. В отличие от многих европейских стран, которые предпочли закрыть границы, Германия в одностороннем порядке приняла 441 800 беженцев в 2015 году, а в 2016 – 722 265, т.е. 60% от совокупного числа беженцев, прибывших в ЕС [39]. Предоставив мигрантам и беженцам возможность зарегистрироваться, она предотвратила их возможную криминализацию [40]. Таким образом, невзирая на безуспешные попытки по продвижению системы квотирования, Германия смогла предоставить ассиметричную долю общественного блага, приняв самое большое число мигрантов, и тем самым выступить в роли стабилизатора обстановки.

В борьбе с миграционным кризисом Германии лишь частично удалось трансформировать свои солидные финансовые ресурсы в действенные стратегии: с одной стороны, они позволили ей самой принять большое число беженцев, с другой, она не смогла использовать их для того, чтобы предоставить материальное стимулирование остальным странам в обмен на размещение на их территории части беженцев [23]. Можно предположить, что принятие новой миграционной стратегии ЕС, которая предусматривает выплаты в размере 10 000 евро за размещение одного беженца, позволит Германии как крупнейшему плательщику в бюджет ЕС косвенно или напрямую (с помощью давления) убедить страны Вишеградской группы принять беженцев [41]. Институциональное же влияние Германии, основанное на ее демографическом ресурсе, проявилось во время голосования по плану размещения 120 000 беженцев, которое проводилось по принципу квалифицированного большинства и в результате которого план был одобрен несмотря на прямую оппозицию стран Вишеградской группы и Румынии (сентябрь 2015 года). Но для того, чтобы обеспечить проведение данного голосования Германия оказала давление на председателя Совета ЕС [38].

Критика «политики открытых дверей» в рядах партийного блока Меркель, и электоральный успех АдГ весной 2016 года способствовали тому, что правительство резко изменило первоначальный курс и начало переговоры с Турцией [36]. В 2018 г. министр внутренних дел Х. Зеехофер вступил в конфронтацию с Меркель и пригрозил вывести ХСС из блока ХДС/ХСС [42]. Примечательно, что это, наоборот, ускорило процесс поиска эффективного общеевропейского решения, поскольку Меркель инициировала встречу глав государств по вопросу солидарной ответственности (24 июня 2018 г.), а заключенное в то же время германо-французское соглашение о реадмиссии было взято за основу на саммите ЕС другими государствами-членами (с 28 по 29 июня 2018 г.). Далее последовали совместные германо-французские действия по разработке «механизм солидарности» и совместное с представителями из Мальты и Италии обсуждение «автоматического механизм распределения беженцев», предусматривающего санкции в случае отказа разместить установленное число беженцев [42].

Во время миграционного кризиса также проявился фактор политизации миграционной повестки в странах ЕС. В правительства Польши, Венгрии, Чехии входили антимигрантские и право-популистские партии, во Франции набирала силу националистическая партия «Национальный фронт», а в Австрии и Италии из-за политизации вопроса миграции сменились правительства и были образованы коалиции с правыми популистами. В результате правительства этих стран не пошли на принятие системы обязательных и постоянных квот, предлагаемой Германией [11].

Роль Германии в урегулировании кризиса, вызванного пандемией COVID-19

В преддверии кризиса Германия обладала значительными экономическими и финансовыми ресурсами: доля ВВП Германии в совокупном ВВП ЕС составила 24,7% [59], бюджет оставался профицитным [31]. Бундесбанк по-прежнему является крупнейшим акционером в уставном капитале ЕЦБ [60]. С июля по декабрь 2020 года Германия возглавила Совет ЕС, что наделило ее рядом институциональных рычагов. Федеральный конституционный суд, который, как показали события в ходе кризиса еврозоны, является важным институциональным ресурсом Германии, в мае 2020 года принял решение по ЕЦБ, признав программу ЕЦБ по скупке государственных облигаций стран-членов частично неконституционной [61].

В марте 2020 года Германия временно закрыла границы и ввела запрет на экспорт средств защиты, что вызвало упреки со стороны южноевропейских государств-членов ЕС [54]. Вновь встал вопрос о готовности Германии проявить солидарность по отношению к странам, остро нуждавшимся в средствах защиты и медицинском оборудовании (одна из них - Италия, получила помощь от России и Китая) [55]. Вскоре после этого Берлин отменил запрет на экспорт, оказал соседним странам помощь в борьбе с пандемией, а в мае 2020 года совместно с Францией, Нидерландами и Италией создал «Альянса за инклюзивную вакцину» с целью ускорения разработки вакцины и ее распространения в Европе и Африке [54]. 18 мая 2020 года Германия и Франция выступили с инициативой создания фонда восстановления ЕС в размере 500 млрд евро (впоследствии 750 млрд евро), получившего одобрение Европарламента и Совета ЕС в декабре 2020 года [56,57]. Таким образом, Германии удалось компенсировать отсутствие признания своего лидерства сотрудничеством с Францией.

В марте 2020 года Берлин выступил против введения еврооблигаций для обобществления долга государств-членов (coronabonds) и предложил пострадавшим странам получить финансирование из Европейского стабилизационного механизма (ЕСМ) [62]. Однако, уже в мае Германия резко изменила свою позицию и совместно с Францией инициировала создание фонда восстановления ЕС, который носит беспрецедентный для ЕС характер, поскольку: 1) Германия впервые согласилась на предоставление грантов, а не исключительно кредитов; 2) финансирование будет происходить посредством размещения ЕК общеевропейских облигаций на финансовых рынках, ограниченное во времени. Таким образом, Германия фактически выступила за временное обобществление долга, несмотря на свою традиционную позицию в пользу самостоятельного решения финансовых проблем государствами ЕС [64]. Вместе с Францией Германии удалось противостоять попыткам Австрии, Дании, Нидерландов и Швеции (странам, выступающим за соблюдение строгой бюджетной дисциплины) добиться значительного сокращения финансирования за счет грантов и способствовать достижению общеевропейского консенсуса по созданию фонда восстановления [64].

Во время своего председательства в Совете ЕС Германия убедила Польшу и Венгрию воздержаться от наложения вето на принятие долгосрочного бюджета и фонда восстановления ЕС посредством ограничения действия механизма в защиту правового государства финансовыми вопросами [58]. Руководители ЕК и ЕП признали заслугу германского президентства и лично Ангелы Меркель в достижении договорённости по данному механизму, а также в принятии многолетнего бюджета с фондом восстановления в декабре 2020 года [63]. Что касается использования финансовых ресурсов для устранения экономических последствий пандемии, то вклад Германии ограничивается взносами в бюджет ЕС, так как перераспределения средств напрямую из национальных бюджетов в пользу наиболее пострадавших стран удалось избежать [64].

На лидерском потенциале Германии сказался внутриполитический фактор. Решение Суда в Карлсруэ относительно ЕЦБ в мае 2020 года может препятствовать участию Бундесбанка в финансировании крупнейшей программы ЕЦБ по скупке активов (Public sector purchase programme, PSPP), а также чрезвычайной программы по скупке государственных и корпоративных активов в период пандемии (Pandemic emergency purchase programme, PEPP), предусмотренных для поддержания финансовой стабильности еврозоны [65]. Однако, в мае 2021 года Суд признал, что программа PSPP соответствует Основному закону ФРГ [66]. В ходе актуального кризиса общественное мнение в Германии было более благосклонно к принятию механизмов финансовой поддержки государств-членов по сравнению с периодом кризиса еврозоны [64]. Изменилось и представление германской политической элиты о взаимозависимости экономической ситуации в ЕС и Германии: нарушение цепи поставок в ходе пандемии может поставить под угрозу целостность внутреннего рынка ЕС и, как следствие, подорвать экономическую мощь Германии, для которой страны ЕС остаются главными экспортерами и импортерами [67,68].

Заключение

Проанализировав роль Германии в урегулировании кризиса еврозоны, миграционного кризиса и кризиса COVID-19 на основе критериев лидерства Й. Шильда можно сделать вывод о том, что Германия является лишь условным гегемоном, хотя ее лидерский потенциал заметно возрос в ходе актуального кризиса, вызванного пандемией коронавируса. В преддверии кризиса еврозоны Германия обладала всеми гегемонистскими ресурсами, за исключением широкого одобрения ее действий. Эти ресурсы были успешно трансформированы в гегемонистские стратегии финансового стимулирования и давления. Однако, спорной остается роль Германии в стабилизации ситуации, поскольку она зачастую медлила с принятием ключевых решений и по сравнению с Францией действовала менее инициативно. В роли стабилизатора скорее выступил ЕЦБ, предпринявший скупку гособлигаций стран-«должников». И только при поддержке Франции Германии удалось убедить остальных членов еврозоны в необходимости укрепления бюджетной дисциплины. Таким образом, роль Германии в ходе урегулирования кризиса зоны евро лишь частично соответствует критериям лидера-гегемона, а использование стратегии давления при отсутствии легитимности говорит о тенденции к доминированию.

В ходе миграционного кризиса Германия смогла использовать свои финансовые ресурсы для размещения непропорционально большего по сравнению с остальными членами ЕС числа мигрантов и беженцев, предотвратить тем самым дестабилизацию обстановки. Данное обстоятельства нельзя недооценивать, даже если на начальном этапе ее политика «открытых дверей» и усилия по продвижению системы распределения квот не нашли широкой поддержки. Тем не менее, Германия не смогла в полной мере реализовать свой финансовый и институциональный потенциал для привлечения остальных членов ЕС к солидарной ответственности. Это отчасти объясняется фактором политизации, так как правительства, в состав которых входили партии правопопулистского и антимигрантского толка, не пошли на принятие системы распределения квот.

Односторонние действия Германии в начале пандемии вызвали упреки со стороны ее южноевропейских государств-членов ЕС. Однако, вскоре она сделала попытки восстановить свой имидж и совместно с Францией выступила в несвойственной для нее роли инициатора углубления финансового сотрудничества государств-членов. Также во время пандемии Германия успешно проявляла себя в роли посредника, способствовав достижению компромисса по ключевым для ЕС вопросам финансирования и послекризисного восстановления. Более того, и общество, и политические элиты видят насущную необходимость в принятии общеевропейских мер поддержки, от которых может зависеть состояние германской экономики. Таким образом, по сравнению с предыдущими кризисами лидерство Германии в ходе актуального кризиса в большей мере соответствует гегемонистской роли.

Библиография
1. Bulmer S., Paterson W. Germany as the EU's reluctant hegemon? Of economic strength and political constraints. Journal of European Public Policy, 2013. P. 1387-1405
2. Baun M. J. The Maastricht Treaty as High Politics: Germany, France, and European Integration. Political Science Quarterly. 95-96. P. 605-608
3. "Ich fürchte die deutsche Untätigkeit". Zeit Online. URL: https://www.zeit.de/2011/49/P-Europa/komplettansicht (дата обращения: 5.06.21).
4. Asselborn kritisiert deutsches "Hegemoniestreben". Süddeutsche Zeitung. https://www.sueddeutsche.de/wirtschaft/luxemburgs-aussenminister-asselborn-kritisiert-deutsches-hegemoniestreben-1.1634055 (дата обращения: 5.06.21).
5. „Man hätte sich mehr Solidarität von den Nachbarn gewünscht“. Deutschlandfunk Kultur.https://www.deutschlandfunkkultur.de/italienische-politikerin-ueber-enttaeuschungen-in-der.990.de.html?dram:article_id=476111 (дата обращения: 5.06.21).
6. Mearsheimer, John J. “Back to the Future: Instability in Europe after the Cold War.” International Security, 1990. P. 5–56.
7. Colvin S., Taplin M. The Routledge Handbook of German Politics & Culture. Routledge, 2014. P. 330.
8. Bulmer S. Germany and the Eurozone Crisis: Between Hegemony and Domestic Politics. West European Politics, 2014. P. 1244-1263.
9. Krotz U., Schild J. Back to the future? Franco-German bilateralism in Europe's post-Brexit union, Journal of European Public Policy, 2018. P. 1174-1193.
10. Schild J. The myth of German hegemony in the euro area revisited. West European Politics, 2020. P. 1072-1094.
11. Kriesi H., Grande E. The euro crisis: a boost to the politicisation of European integration? Cambridge University Press, 2016.
12. Schramm L. Solidarity – from the Heart or by Force? The Failed German Leadership in the Eu's Refugee and Migrant Crisis. SSRN Electronic Journal, 2019. P. 1-19.
13. Экономическая статистика ЕС. Евростат. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/3217494/5705691/KS-31-09-001-EN.PDF.pdf/36ac25d1-fb55-4333-8477-0f9436bf6a42?t=1414774134000 (дата обращения: 19.04.21).
14. Дефицит государственного бюджета. ОЭСР. URL: https://data.oecd.org/gga/general-government-deficit.htm (дата обращения: 19.04.21).
15. Coronavirus pushes Germany to first deficit in nearly a decade// Politico. URL: https://www.politico.eu/article/coronavirus-pushes-germany-to-first-deficit-in-nearly-a-decade-schwarze-null/ (дата обращения: 19.04.21).
16. Численность государств ЕС. Евростат. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/9967985/3-10072019-BP-EN.pdf/e152399b-cb9e-4a42-a155-c5de6dfe25d1#:~:text=With%2083.0%20million%20residents%20(or,38.0%20million%2C%20or%207.4%25 ) (дата обращения: 19.04.21).
17. Распределение голосов в Европарламенте. Европарламент. URL: https://www.europarl.europa.eu/meps/en/home (дата обращения: 19.04.21).
18. Enderlein H. et al. Deutschland und die Stabilität der Wirtschafts-und Währungsunion. Institut Jacques Delor, Bertelsmann Stiftung, 2016. S. 1-14.
19. Germany and the New Global Order: The Country’s Power Resources Reassessed// E-International Relations. URL: https://www.e-ir.info/2019/09/22/germany-and-the-new-global-order-the-countrys-power-resources-reassessed/ (дата обращения: 19.04.21).
20. „Wir haben den großen ökonomischen Wurf und politisch das kleinste Karo“. Deutschlandfunk. URL: https://www.deutschlandfunk.de/wir-haben-den-grossen-oekonomischen-wurf-und-politisch-das.868.de.html?dram:article_id=124667 (дата обращения: 19.04.21).
21. Merkels Machtfülle wird teuer. Handelsblatt. URL: https://amp2.handelsblatt.com/meinung/euro-krise-merkels-machtfuelle-wird-teuer/6103350.html (дата обращения: 19.04.21).
22. Merkel verspricht. Deutschland haftet nicht für EU-Schulden. Hamburger Abendblatt. URL: https://www.abendblatt.de/politik/article107978455/Merkel-verspricht-Deutschland-haftet-nicht-fuer-EU-Schulden.html (дата обращения: 19.04.21).
23. Bulmer S., Paterson W. Deutschlands Rolle bei der Bewältigung der europäischen Währungs-und Migrationskrisen, 2016. S. 43-54.
24. Schieder, S. Zwischen Führungsanspruch und Wirklichkeit: Deutschlands der Eurozone. Leviathan, 2014. S. 363-397.
25. Der Geldfluss in die Krisenstaaten. Tagesschau. URL: https://www.tagesschau.de/wirtschaft/rettungspakete108.html (дата обращения: 19.04.21).
26. Schwarzer, D. Die Europäische Währungsunion. Stuttgart: Verlag W Kohlhammer, 2015. S. 84-85.
27. Schäuble schlägt Grexit auf Zeit vor. Spiegel. URL: https://www.spiegel.de/wirtschaft/soziales/griechenland-schaeuble-schlaegt-grexit-auf-zeit-vor-a-1043241.html (дата обращения: 19.04.21).
28. The ECB is not the German Central Bank. Centre for European Reform. URL: https://www.cer.eu/insights/ecb-not-german-central-bank (дата обращения: 19.04.21).
29. Wendler, F. Der Europapolitik der zweiten Regierung Merkel. Zwei Betrachtungen zur transformativen Wirkung der Krise. Politik im Schatten der Krise. Springer Fachmedien Wiesbaden, 2015. S. 581-603.
30. Доля ВВП Германии в совокупном ВВП членов ЕС. Евростат. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/web/products-eurostat-news/-/DDN-20170410-1 (дата обращения: 20.04.21).
31. Государственный бюджет Германии. ОЭСР. URL: https://data.oecd.org/gga/general-government-deficit.ht (дата обращения: 20.04.21).
32. Уровень безработицы в Германии. Всемирный банк. https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.TOTL.ZS?locations=DE (дата обращения: 05.06.21).
33. Уровень безработицы среди молодежи в Германии. Всемирный банк. https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.NEET.FE.ZS?locations=DE (дата обращения: 05.06.21).
34. Reiners W., Tekin F.Taking Refuge in Leadership? Facilitators and Constraints of Germany's Influence in EU Migration Policy and EU-Turkey Affairs during the Refugee Crisis (2015–2016), German Politics, 2020. P. 115-130.
35. Hailbronner K.,Thym D. Part D Asylum. EU Immigration and Asylum Law : A Commentary. Konstanzer Online-Publikations-System. URL: https://kops.uni-konstanz.de/bitstream/handle/123456789/33841/Hailbronner_0-331835.pdf?sequence=3 (дата обращения: 20.04.21).
36. Janning J., Möller A. Leading from the centre: Germany’s new role in Europe. European Council on Foreign Relations, 2016. P. 1-11.
37. Ceccorulli M. et al. The EU Migration System of Governance. Justice on the move. Palgrave Macmillan, 2021.
38. Kriesi H., Grande E. The euro crisis: a boost to the politicisation of European integration? Cambridge University Press, 2016. P. 240-276.
39. Asylum in the EU Member States. Eurostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/7921609/3-16032017-BP-EN.pdf/e5fa98bb-5d9d-4297-9168-d07c67d1c9e1 (дата обращения: 20.04.21).
40. Król Ł. A. Merkel, the Refugee Crisis, and German Hegemony. Yale Journal of International Affairs, 2017. URL: https://www.yalejournal.org/publications/merkel-the-refugee-crisis-and-german-hegemony (дата обращения: 20.04.21).
41. Was steht im EU-Migrationspakt?. Tagesschau. URL: https://www.tagesschau.de/ausland/europa/eu-asylpakt-101.html (дата обращения: 20.04.21).
42. Белов В. Внутри-и внешнеполитические аспекты миграционного кризиса в Германии. Научно-аналитический вестник ИЕ РАН, 2018. 50.
43. Burlyuk O., Noutcheva G. Unintended Consequences of EU External Action, The International Spectator, 2019. P. 1-15,
44. Krotz U., Maher R. Europe’s crises and the EU’s ‘big three’. West European Politics, 2016. P. 1053-1072.
45. «Стратегическая автономия» в политике ЕС: под силу ли Европе манипулировать США и Китаем? РСМД. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/europeanpolicy/-strategicheskaya-avtonomiya-v-politike-es-pod-silu-li-evrope-manipulirovat-ssha-i-kitaem/ (дата обращения: 20.04.21).
46. Скоморохина О. А. Процесс институционализации франко-германских отношений в контексте выхода Великобритании из европейского союза. Вестник МГОУ, 2020.
47. Кавешников Н. Ю. Некоторые последствия Brexit для развития Европейского союза. Вестник МГИМО, 2016. С. 28.
48. Nič. M. The Visegrád Group in the EU: 2016 as a turning-point? European View, 2016.
49. Toward a “New Ostpolitik“?. Berlin Policy Journal. URL: https://berlinpolicyjournal.com/toward-a-new-ostpolitik/ (дата обращения: 20.04.21).
50. Манойло А. В., Катков И. Е. Политические аспекты реализации проекта «Северный поток-2». Вестник Кемеровского государственного университета, 2020. C. 16-24.
51. Nord Stream 2: A Failed Test for EU Unity and Transatlantic Coordination. Georgetown Journal of International Affairs. URL: https://www.georgetownjournalofinternationalaffairs.org/online-edition/2019/4/20/nord-stream-2-a-failed-test-for-eu-unity-and-transatlantic-coordination (дата обращения: 20.04.21).
52. Жизнин С. З., Тимохов В. М. Экономические и геополитические аспекты «Северного потока-2». Балт. рег., 2019. C. 25-42.
53. В новый год с транзитом газа. Украина и Россия избежали кризиса в последний момент. ТАСС. URL: https://tass.ru/ekonomika/7455587 (дата обращения: 20.04.21).
54. Russack S. EU crisis response in tackling Covid-19. Views from the member states. Euripean Policy Institutes Network, 2020.
55. Александр Ивахник Отчуждение союзников: почему странам ЕС трудно вместе бороться с вирусом. РБК. URL: https://www.rbc.ru/opinions/politics/18/03/2020/5e70af699a794708a4ee49d3 (дата обращения: 20.04.21).
56. Берлин и Париж предложили создать фонд восстановления экономики ЕС объемом €500 млрд. ТАСС. URL: https://tass.ru/ekonomika/8502309 (дата обращения: 20.04.21).
57. Европарламент одобрил Фонд восстановления и устойчивости: на что он будет направлен?. Euronews. URL: https://ru.euronews.com/2021/02/10/recovery-and-resilience-facility-real-economy (дата обращения: 20.04.21).
58. Einigung im EU-Haushaltsstreit in Sicht. Süddeutsche Zeitung. URL: https://www.sueddeutsche.de/politik/rechtsstaatlichkeit-einigung-im-eu-haushaltsstreit-in-sicht-1.5142883 (дата обращения: 20.04.21).
59. ВВП членов ЕС. Евростат. https://ec.europa.eu/eurostat/web/products-eurostat-news/-/ddn-20200508-1 (дата обращения: 05.06.21).
60. Вклады членов ЕС в капитал ЕЦБ. Сайт ЕЦБ. URL: https://www.ecb.europa.eu/ecb/orga/capital/html/index.en.html (дата обращения: 05.06.21).
61. ЕК допустила санкции против Германии из-за решения суда по ЕЦБ. РБК. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5eb8d4e49a79473f34b781ba (дата обращения: 05.06.21).
62. Krotz U., Schramm L., An old couple in a new setting: Franco-German leadership in the post-Brexit EU. Politics and governance, 2021. P. 48-58.
63. Five takeaways from the German “Corona Presidency”. Jacques delors centre. Hertie school. URL: https://opus4.kobv.de/opus4-hsog/frontdoor/deliver/index/docId/3716/file/20201215_Five_takeaways_Koenig-Nguyen.pdf (дата обращения: 05.06.21).
64. Howarth D., Schild J. Nein to ‘Transfer Union’: the German brake on the construction of a European Union fiscal capacity. Journal of European Integration, 2021. P. 209-226.
65. Lawson, A. Implications of the German Constitutional Court’s Objection to the ECB’s Public Sector Purchase Program. Yale school of management. URL: https://som.yale.edu/blog/implications-of-the-german-constitutional-court-s-objection-to-the-ecb-s-public-sector-purchase-program (дата обращения: 05.06.21).
66. Germany’s top court rejects complaint against ECB's bond buying scheme. Reuters. URL: https://www.reuters.com/world/europe/germanys-top-court-rejects-complaint-against-ecb-bond-buys-2021-05-18/ (дата обращения: 05.06.21).
67. What explains Germany’s conversion to common European Union debt? ECPR’s political science blog. URL: https://theloop.ecpr.eu/what-explains-germanys-conversion-to-common-european-union-debt/ (дата обращения: 05.06.21).
68. Facts about German foreign trade. Federal Ministry for Economic Affairs and Energy (BMWi). URL: https://www.bmwi.de/Redaktion/EN/Publikationen/Aussenwirtschaft/facts-about-german-foreign-trade.pdf?__blob=publicationFile&v=4 (дата обращения: 05.06.21).
References
1. Bulmer S., Paterson W. Germany as the EU's reluctant hegemon? Of economic strength and political constraints. Journal of European Public Policy, 2013. P. 1387-1405
2. Baun M. J. The Maastricht Treaty as High Politics: Germany, France, and European Integration. Political Science Quarterly. 95-96. P. 605-608
3. "Ich fürchte die deutsche Untätigkeit". Zeit Online. URL: https://www.zeit.de/2011/49/P-Europa/komplettansicht (data obrashcheniya: 5.06.21).
4. Asselborn kritisiert deutsches "Hegemoniestreben". Süddeutsche Zeitung. https://www.sueddeutsche.de/wirtschaft/luxemburgs-aussenminister-asselborn-kritisiert-deutsches-hegemoniestreben-1.1634055 (data obrashcheniya: 5.06.21).
5. „Man hätte sich mehr Solidarität von den Nachbarn gewünscht“. Deutschlandfunk Kultur.https://www.deutschlandfunkkultur.de/italienische-politikerin-ueber-enttaeuschungen-in-der.990.de.html?dram:article_id=476111 (data obrashcheniya: 5.06.21).
6. Mearsheimer, John J. “Back to the Future: Instability in Europe after the Cold War.” International Security, 1990. P. 5–56.
7. Colvin S., Taplin M. The Routledge Handbook of German Politics & Culture. Routledge, 2014. P. 330.
8. Bulmer S. Germany and the Eurozone Crisis: Between Hegemony and Domestic Politics. West European Politics, 2014. P. 1244-1263.
9. Krotz U., Schild J. Back to the future? Franco-German bilateralism in Europe's post-Brexit union, Journal of European Public Policy, 2018. P. 1174-1193.
10. Schild J. The myth of German hegemony in the euro area revisited. West European Politics, 2020. P. 1072-1094.
11. Kriesi H., Grande E. The euro crisis: a boost to the politicisation of European integration? Cambridge University Press, 2016.
12. Schramm L. Solidarity – from the Heart or by Force? The Failed German Leadership in the Eu's Refugee and Migrant Crisis. SSRN Electronic Journal, 2019. P. 1-19.
13. Ekonomicheskaya statistika ES. Evrostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/3217494/5705691/KS-31-09-001-EN.PDF.pdf/36ac25d1-fb55-4333-8477-0f9436bf6a42?t=1414774134000 (data obrashcheniya: 19.04.21).
14. Defitsit gosudarstvennogo byudzheta. OESR. URL: https://data.oecd.org/gga/general-government-deficit.htm (data obrashcheniya: 19.04.21).
15. Coronavirus pushes Germany to first deficit in nearly a decade// Politico. URL: https://www.politico.eu/article/coronavirus-pushes-germany-to-first-deficit-in-nearly-a-decade-schwarze-null/ (data obrashcheniya: 19.04.21).
16. Chislennost' gosudarstv ES. Evrostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/9967985/3-10072019-BP-EN.pdf/e152399b-cb9e-4a42-a155-c5de6dfe25d1#:~:text=With%2083.0%20million%20residents%20(or,38.0%20million%2C%20or%207.4%25 ) (data obrashcheniya: 19.04.21).
17. Raspredelenie golosov v Evroparlamente. Evroparlament. URL: https://www.europarl.europa.eu/meps/en/home (data obrashcheniya: 19.04.21).
18. Enderlein H. et al. Deutschland und die Stabilität der Wirtschafts-und Währungsunion. Institut Jacques Delor, Bertelsmann Stiftung, 2016. S. 1-14.
19. Germany and the New Global Order: The Country’s Power Resources Reassessed// E-International Relations. URL: https://www.e-ir.info/2019/09/22/germany-and-the-new-global-order-the-countrys-power-resources-reassessed/ (data obrashcheniya: 19.04.21).
20. „Wir haben den großen ökonomischen Wurf und politisch das kleinste Karo“. Deutschlandfunk. URL: https://www.deutschlandfunk.de/wir-haben-den-grossen-oekonomischen-wurf-und-politisch-das.868.de.html?dram:article_id=124667 (data obrashcheniya: 19.04.21).
21. Merkels Machtfülle wird teuer. Handelsblatt. URL: https://amp2.handelsblatt.com/meinung/euro-krise-merkels-machtfuelle-wird-teuer/6103350.html (data obrashcheniya: 19.04.21).
22. Merkel verspricht. Deutschland haftet nicht für EU-Schulden. Hamburger Abendblatt. URL: https://www.abendblatt.de/politik/article107978455/Merkel-verspricht-Deutschland-haftet-nicht-fuer-EU-Schulden.html (data obrashcheniya: 19.04.21).
23. Bulmer S., Paterson W. Deutschlands Rolle bei der Bewältigung der europäischen Währungs-und Migrationskrisen, 2016. S. 43-54.
24. Schieder, S. Zwischen Führungsanspruch und Wirklichkeit: Deutschlands der Eurozone. Leviathan, 2014. S. 363-397.
25. Der Geldfluss in die Krisenstaaten. Tagesschau. URL: https://www.tagesschau.de/wirtschaft/rettungspakete108.html (data obrashcheniya: 19.04.21).
26. Schwarzer, D. Die Europäische Währungsunion. Stuttgart: Verlag W Kohlhammer, 2015. S. 84-85.
27. Schäuble schlägt Grexit auf Zeit vor. Spiegel. URL: https://www.spiegel.de/wirtschaft/soziales/griechenland-schaeuble-schlaegt-grexit-auf-zeit-vor-a-1043241.html (data obrashcheniya: 19.04.21).
28. The ECB is not the German Central Bank. Centre for European Reform. URL: https://www.cer.eu/insights/ecb-not-german-central-bank (data obrashcheniya: 19.04.21).
29. Wendler, F. Der Europapolitik der zweiten Regierung Merkel. Zwei Betrachtungen zur transformativen Wirkung der Krise. Politik im Schatten der Krise. Springer Fachmedien Wiesbaden, 2015. S. 581-603.
30. Dolya VVP Germanii v sovokupnom VVP chlenov ES. Evrostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/web/products-eurostat-news/-/DDN-20170410-1 (data obrashcheniya: 20.04.21).
31. Gosudarstvennyi byudzhet Germanii. OESR. URL: https://data.oecd.org/gga/general-government-deficit.ht (data obrashcheniya: 20.04.21).
32. Uroven' bezrabotitsy v Germanii. Vsemirnyi bank. https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.TOTL.ZS?locations=DE (data obrashcheniya: 05.06.21).
33. Uroven' bezrabotitsy sredi molodezhi v Germanii. Vsemirnyi bank. https://data.worldbank.org/indicator/SL.UEM.NEET.FE.ZS?locations=DE (data obrashcheniya: 05.06.21).
34. Reiners W., Tekin F.Taking Refuge in Leadership? Facilitators and Constraints of Germany's Influence in EU Migration Policy and EU-Turkey Affairs during the Refugee Crisis (2015–2016), German Politics, 2020. P. 115-130.
35. Hailbronner K.,Thym D. Part D Asylum. EU Immigration and Asylum Law : A Commentary. Konstanzer Online-Publikations-System. URL: https://kops.uni-konstanz.de/bitstream/handle/123456789/33841/Hailbronner_0-331835.pdf?sequence=3 (data obrashcheniya: 20.04.21).
36. Janning J., Möller A. Leading from the centre: Germany’s new role in Europe. European Council on Foreign Relations, 2016. P. 1-11.
37. Ceccorulli M. et al. The EU Migration System of Governance. Justice on the move. Palgrave Macmillan, 2021.
38. Kriesi H., Grande E. The euro crisis: a boost to the politicisation of European integration? Cambridge University Press, 2016. P. 240-276.
39. Asylum in the EU Member States. Eurostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/documents/2995521/7921609/3-16032017-BP-EN.pdf/e5fa98bb-5d9d-4297-9168-d07c67d1c9e1 (data obrashcheniya: 20.04.21).
40. Król Ł. A. Merkel, the Refugee Crisis, and German Hegemony. Yale Journal of International Affairs, 2017. URL: https://www.yalejournal.org/publications/merkel-the-refugee-crisis-and-german-hegemony (data obrashcheniya: 20.04.21).
41. Was steht im EU-Migrationspakt?. Tagesschau. URL: https://www.tagesschau.de/ausland/europa/eu-asylpakt-101.html (data obrashcheniya: 20.04.21).
42. Belov V. Vnutri-i vneshnepoliticheskie aspekty migratsionnogo krizisa v Germanii. Nauchno-analiticheskii vestnik IE RAN, 2018. 50.
43. Burlyuk O., Noutcheva G. Unintended Consequences of EU External Action, The International Spectator, 2019. P. 1-15,
44. Krotz U., Maher R. Europe’s crises and the EU’s ‘big three’. West European Politics, 2016. P. 1053-1072.
45. «Strategicheskaya avtonomiya» v politike ES: pod silu li Evrope manipulirovat' SShA i Kitaem? RSMD. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/europeanpolicy/-strategicheskaya-avtonomiya-v-politike-es-pod-silu-li-evrope-manipulirovat-ssha-i-kitaem/ (data obrashcheniya: 20.04.21).
46. Skomorokhina O. A. Protsess institutsionalizatsii franko-germanskikh otnoshenii v kontekste vykhoda Velikobritanii iz evropeiskogo soyuza. Vestnik MGOU, 2020.
47. Kaveshnikov N. Yu. Nekotorye posledstviya Brexit dlya razvitiya Evropeiskogo soyuza. Vestnik MGIMO, 2016. S. 28.
48. Nič. M. The Visegrád Group in the EU: 2016 as a turning-point? European View, 2016.
49. Toward a “New Ostpolitik“?. Berlin Policy Journal. URL: https://berlinpolicyjournal.com/toward-a-new-ostpolitik/ (data obrashcheniya: 20.04.21).
50. Manoilo A. V., Katkov I. E. Politicheskie aspekty realizatsii proekta «Severnyi potok-2». Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta, 2020. C. 16-24.
51. Nord Stream 2: A Failed Test for EU Unity and Transatlantic Coordination. Georgetown Journal of International Affairs. URL: https://www.georgetownjournalofinternationalaffairs.org/online-edition/2019/4/20/nord-stream-2-a-failed-test-for-eu-unity-and-transatlantic-coordination (data obrashcheniya: 20.04.21).
52. Zhiznin S. Z., Timokhov V. M. Ekonomicheskie i geopoliticheskie aspekty «Severnogo potoka-2». Balt. reg., 2019. C. 25-42.
53. V novyi god s tranzitom gaza. Ukraina i Rossiya izbezhali krizisa v poslednii moment. TASS. URL: https://tass.ru/ekonomika/7455587 (data obrashcheniya: 20.04.21).
54. Russack S. EU crisis response in tackling Covid-19. Views from the member states. Euripean Policy Institutes Network, 2020.
55. Aleksandr Ivakhnik Otchuzhdenie soyuznikov: pochemu stranam ES trudno vmeste borot'sya s virusom. RBK. URL: https://www.rbc.ru/opinions/politics/18/03/2020/5e70af699a794708a4ee49d3 (data obrashcheniya: 20.04.21).
56. Berlin i Parizh predlozhili sozdat' fond vosstanovleniya ekonomiki ES ob''emom €500 mlrd. TASS. URL: https://tass.ru/ekonomika/8502309 (data obrashcheniya: 20.04.21).
57. Evroparlament odobril Fond vosstanovleniya i ustoichivosti: na chto on budet napravlen?. Euronews. URL: https://ru.euronews.com/2021/02/10/recovery-and-resilience-facility-real-economy (data obrashcheniya: 20.04.21).
58. Einigung im EU-Haushaltsstreit in Sicht. Süddeutsche Zeitung. URL: https://www.sueddeutsche.de/politik/rechtsstaatlichkeit-einigung-im-eu-haushaltsstreit-in-sicht-1.5142883 (data obrashcheniya: 20.04.21).
59. VVP chlenov ES. Evrostat. https://ec.europa.eu/eurostat/web/products-eurostat-news/-/ddn-20200508-1 (data obrashcheniya: 05.06.21).
60. Vklady chlenov ES v kapital ETsB. Sait ETsB. URL: https://www.ecb.europa.eu/ecb/orga/capital/html/index.en.html (data obrashcheniya: 05.06.21).
61. EK dopustila sanktsii protiv Germanii iz-za resheniya suda po ETsB. RBK. URL: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5eb8d4e49a79473f34b781ba (data obrashcheniya: 05.06.21).
62. Krotz U., Schramm L., An old couple in a new setting: Franco-German leadership in the post-Brexit EU. Politics and governance, 2021. P. 48-58.
63. Five takeaways from the German “Corona Presidency”. Jacques delors centre. Hertie school. URL: https://opus4.kobv.de/opus4-hsog/frontdoor/deliver/index/docId/3716/file/20201215_Five_takeaways_Koenig-Nguyen.pdf (data obrashcheniya: 05.06.21).
64. Howarth D., Schild J. Nein to ‘Transfer Union’: the German brake on the construction of a European Union fiscal capacity. Journal of European Integration, 2021. P. 209-226.
65. Lawson, A. Implications of the German Constitutional Court’s Objection to the ECB’s Public Sector Purchase Program. Yale school of management. URL: https://som.yale.edu/blog/implications-of-the-german-constitutional-court-s-objection-to-the-ecb-s-public-sector-purchase-program (data obrashcheniya: 05.06.21).
66. Germany’s top court rejects complaint against ECB's bond buying scheme. Reuters. URL: https://www.reuters.com/world/europe/germanys-top-court-rejects-complaint-against-ecb-bond-buys-2021-05-18/ (data obrashcheniya: 05.06.21).
67. What explains Germany’s conversion to common European Union debt? ECPR’s political science blog. URL: https://theloop.ecpr.eu/what-explains-germanys-conversion-to-common-european-union-debt/ (data obrashcheniya: 05.06.21).
68. Facts about German foreign trade. Federal Ministry for Economic Affairs and Energy (BMWi). URL: https://www.bmwi.de/Redaktion/EN/Publikationen/Aussenwirtschaft/facts-about-german-foreign-trade.pdf?__blob=publicationFile&v=4 (data obrashcheniya: 05.06.21).

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Федеративная Республика Германия считается одним из общепризнанных политических и экономических лидеров Европейского Союза, которые оказывают влияние на формирование общей международной повестки данной международной организации. В данном исследовании автор предпринимает попытку анализа политики интеграции и преодоления кризисных явлений, которые Германия проводит в постковидную эпоху. Данное исследование отражает высокий уровень научной работы, поскольку содержит емкую историческую справку по становлению международных институтов в Европе и динамике взаимоотношений между европейскими государствами, которые стремились ограничить ревизионистские устремления Германии после Второй Мировой Войны и воссоединения Германия наряду с попытками выстраивания эффективного экономического сотрудничества.
Автором обосновывается актуальность исследования посредством обозначения того факта, что Германии удалось стать гегемоном в результате успешных попыток урегулирования кризисов европейской зоны, но ситуация с распространением пандемии значительно повлияла на солидарность ФРГ в решении общеевропейских вопросов.
В тематическом отношении статья имеет равномерную логическую структуру и освещает существующие в современной научной литературе теоретические и концептуальные подходы к определению лидерства Германии, а в методологическом отношении опирается на критерии лидерства, предложенные Й. Шильдом, и кейс-метод исследования трех кризисов, имевших место на европейском пространстве в последние 10 лет: кризис еврозоны, миграционный кризис и кризис COVID-19. Статья соответствует всем требованиям, предъявляемым к публикациям в изданиях Nota Bene, имеет все необходимые структурные компоненты, отражает значительную научную новизну и теоретико-прикладную значимость в исследовании Европейских процессов и роли Германии в евроинтеграции. Список литературы представлен весьма большим количеством источников, среди которых как отечественная, так и зарубежная исследовательская литература. Статья будет интересна исследователям международных отношений, специализирующихся на анализе кризисных процессов в Европе. Единственный момент, который трудно упустить из внимания это то, что в статье совершенно не рассматриваются политические процессы за пределами Европейской зоны. Например, можно было бы уделить большее внимание сотрудничеству Европейских стран с Россией и Китаем на фоне непростых взаимоотношений, подкрепляемых многочисленными санкциями. Исследовать влияние таких крупнейших экономических проектов как строительство «Северного потока» (несмотря на то, что в библиографическом списке присутствуют источники, посвященные данной тематике) на динамику взаимоотношений между членами-участниками ЕС, позиции отдельных государств по урегулированию конфликтной ситуации на Украине и т.д. На наш взгляд, все эти события оказывают влияние на международную повестку Германии и ее внешнюю политику со странами-союзниками по ЕС. Статья несомненно выполнена на высоком научном уровне и может быть рекомендована к публикации без внесения значительных изменений.