Феномен дипломатии данных: ключевые термины, методология исследования и вызовы на современном этапе

Современные технологические тренды – многочисленные социальные сети, цифровизация экономики и политики и пр. – способствуют кардинальной трансформации дипломатии. Сегодня основное внимание уделяется такому технологическому явлению как «данные» и, в частности, «большие данные». Эксперты в области международных отношений придерживаются мнения, что параллельно с существующей традиционной дипломатией развивается новое направление дипломатии, использующее этот технологический тренд для своей деятельности ^[1]. Такая дипломатия обозначается понятием «дипломатия данных».

Дипломатия данных как новый феномен дипломатической практики относится к широкому спектру всевозможных взаимодействий, возникающих между данными и дипломатами, дипломатическими принципами, практиками и политическими целями. Дипломатия данных оказывает влияние на переговорный процесс, в которые вовлечены данные и их использование ^[4]. В свою очередь, усиливается риск того, что сами по себе данные, как и места их создания, использования, доступа и потребления, могут стать локусом конфликта, что уже объясняет необходимость в анализе того, как различные государства используют дипломатию данных в своей политике ^[11]. Несомненно, дипломатия данных является частью традиционной дипломатии, которую понимают в качестве ненасильственного подхода к международным отношениям, опирающегося на переговоры, осуществляемого дипломатами, которые представляют и защищают интересы государства и его граждан, одновременно осуществляя контроль и продвигая совместные отношения с другими государствами ^[24]. Традиционная дипломатия, известная как дипломатия первого трека 1 (Track 1), обычно осуществляется на международном уровне, в то время как, неформальная дипломатия, дипломатия второго трека (Track 2), может быть представлена различными форматами, включая публичную дипломатию, спортивную дипломатию и пр.

«Большие данные» могут быть представлены как данные, генерируемые посредством взаимодействия отдельных лиц и систем или объектов с онлайн-сервисами, как и с помощью физических, коммерческих и государственных услуг, а также посредством датчиков и «Интернета вещей» — устройств, подключенных к Интернету и предназначенных для передачи значительных объемов данных о различных состояниях и транзакциях. Как таковые, большие данные относятся к определенному классу данных, которые генерируются среди национальных и потенциально международных групп населения и используются для выявления корреляций, а не причинно-следственных связей ^[4].

Современное применение больших данных в дипломатической практике свидетельствует о том, что сегодня существуют следующие понятия. Подобные категории могут быть применены к сфере дипломатии данных, таким образом, получаются: «данные в дипломатии», «дипломатия для данных», «данные для дипломатии».

Основываясь на данных соображениях и придерживаясь описанного выше фреймворка, авторами было предложено следующее определение дипломатии данных — это «использование дипломатических действий и навыков различными заинтересованными сторонами для посредничества и расширения доступа к данным, наравне с их широким использованием и пониманием данных».

Мало кто из исследователей рассматривал возможности для сближения и объединения данных и дипломатии. В 2014 году, Консультативная комиссия по общественной дипломатии США (U.S. Advisory Commission on Public Diplomacy) под председательством Уильяма Дж. Хибла (William J. Hybl) опубликовала отчет, используя термин «дипломатия, управляемая данными» («data-driven diplomacy») для того, чтобы в достаточно ограниченных исследовательских рамках ссылаться на метрики данных, предназначенных для оценки влияния дипломатии и дипломатов ^[13].

В 2018 году Барбара Розен Якобсон (Barbara Rosen Jacobson) в коллективе соавторов, обсудила новые возможности использования больших данных для обеспечения информацией дипломатии Трека 1, которые предоставляют инсайты о повестке дня и обстоятельствах других сторон, и которые обеспечивают объективной информацией в переговорах. Барбара Якобсон совместно с другими авторами описала типологию, состоящую из трех частей, в которой большие данные становятся инструментом дипломатии ^[25], затем формулируются в качестве новой темы в повестке дня дипломатии, и, в конечном итоге, трансформируют сам дипломатический ландшафт.

Рассмотрев фреймворк для исследования и категоризация дипломатии данных, а также обозначив ключевые позиции современных ученых, выводы которых имеют непосредственное отношение к предмету текущей статьи, автор предлагает перейти к последовательному изучению трех представленных категорий — «данные в дипломатии», «дипломатия для данных», «данные для дипломатии» — через призму событий, программ и политик, реализованных на момент написания работы как в отдельных странах, так и на международном уровне.

Цель настоящего исследования – выявить концептуальные рамки и методологические особенности в изучении дипломатии данных с точки зрения эмпирических кейсов ее реализации на международной арене и в отдельных странах.

Статья состоит из пяти разделов. В первых трех разделах автор последовательно рассматривает понятийные концепции такие как «данные в дипломатии», «дипломатия для данных», «данные для дипломатии». В четвертом разделе рассмотрены примеры возможного перекрестного использования данных в дипломатии. В пятом разделе выявлены вызовы и проблемы применения больших данных о влиянии данных на роль и работу дипломата и взаимодействие различных акторов в международных отношениях.

Данные в дипломатии

Приступая к рассмотрению категории «данные в дипломатии» автор считает необходимым обозначить терминологию для дальнейшей общей трактовки и понимания этого концепта. Понятие «данных в дипломатии» в текущей работе относится к внедрению данных и экспертизы данных в отношения между национальными государствами, а также с другими акторами, институтами и образованиями.

Большинство «данных в дипломатии» представлены в качестве подгруппы «науки в дипломатии». Это, например, характерно при использовании статистических данных о смертности, чтобы способствовать улучшению международной системы здравоохранения. Другие взаимодействия в рамках Трека 1 сами по себе ориентированы на данные, такие как данные о нарушениях прав человека, представленные некоммерческой Группой анализа данных по правам человека (Human Rights Data Analysis Group). Она использует эти данные для реализации достигнутых договоренностей (как по каналам официальной, так и неофициальной дипломатии), например, в рамках кампании «name and shame» ^[10], а также для оказания помощи в работе на местах после разрешения конфликтов ^[2], включая судебные решения по урегулированию, достигнутого в ходе переговоров в рамках официальной дипломатии.

Автор отмечает, что как в положительном, так и в отрицательном смысле, данные могут повлиять на дипломатические процессы, иногда вызывая политическую реакцию, выраженную конкретными действиями. Например, измерение эффективности с использованием сравнительных данных на уровне национального государства может помочь установить приемлемые нормы, оказать прямую помощь, обеспечить международный кредит или повлиять на переговоры и, в свою очередь, может способствовать интересам отдельных акторов ^[20].

В отличие от такого четко определенного сбора и использования данных в международных отношениях, можно найти неструктурированные и неконтролируемые примеры данных в дипломатии. Например, разоблачающее раскрытие данных — публичное изобличение Эдвардом Сноуденом программы PRISM и программы слежения за метаданными Агентства национальной безопасности США, что само по себе может рассматриваться как дипломатический жест ^[18].

Сноуден намеревался раскрыть данные, чтобы вызвать политические изменения, что объясняет то, почему его действия можно отнести к категории «данные в дипломатии». Кроме того, после акта разоблачения, совершенного Сноуденом, эти данные стали полезными для других дипломатических акторов, симпатизирующих его взглядам, или на чье мышление и действия оказало влияние содержание опубликованных данных, продлевающее продолжительность и уровень влияния совершенного им акта. Например, прослушивание телефонных разговоров высокопоставленных лиц и потенциальный сбор данных граждан Европейского Союза, хранящихся в корпорациях США, привели к конкретным призывам внести в предложенный Общий регламент ЕС о защите данных (EU General Data Protection Regulation — GDPR) пункт о явном согласии граждан на все виды использования данных ^[8].

В дополнение к приведенному выше примеру, недавно Соединенные Штаты, Великобритания ^[5] и Нидерланды опубликовали данные, иллюстрирующие российские кибератаки, спонсируемые государством: в данном случае публикация данных является актом «данных в дипломатии» в ответ на кибератаки, которые сами по себе являются косвенным примером «данных в дипломатии», предназначенных оказывать влияние на международные отношения и дипломатию ^[15].

Таким образом, рассмотрев категорию «данные в дипломатии» автор утверждает о пересечении категорий, представленных фреймворком, когда некоторые акты с данными в дипломатии в итоге перетекают в категорию «дипломатии для данных», то есть, по сути представляют собой политические действия или жесты на международной арене.

Дипломатия для данных

Переходя к рассмотрению категории «дипломатии для данных», автор также стремится зафиксировать понятий аппарат для целей дальнейшего исследования. Так, практика взаимодействия заинтересованных сторон для продвижения данных, их использования и интерпретации данных — это «дипломатия для данных». Примеры такой практики включают в себя:

● Стандартизированные языки кодирования данных — например, Международная классификация «Система кодирования болезней», созданная Всемирной организацией здравоохранения.

● Международные источники и рамки, в которых можно обмениваться данными для целей международного сравнения — например, обмен данными для сравнительного анализа и бенчмарка ООН.

● Инициативы по вовлечению общественности в процесс принятия решений, связанных с данными, например, в Великобритании — общественная программа, известная как INVOLVE, созданная Национальным Научно-исследовательским институтом здравоохранения.

● Усилия и меры по продвижению ценности научно-обоснованной политики, медицины и научных открытий — например, фреймворк Пью-Макартура (the Pew-MacArthur framework) для осуществления политики, основанной на объективных данных и фактах ^[23].

Каждый из этих приведенных примеров зависит от дипломатии в обоих треках (Трек 1 и Трек 2) для создания и продвижения общепризнанных фреймворков генерации данных, доступа к ним, их использования и отчетности.

Автор считает необходимым привести один из примеров неравномерности нормативно-правовой среды, касающегося предмета текущего исследования. История связана с новейшей технологической разработкой — автономными транспортными средствами, под управлением искусственного интеллекта. В настоящее время эта сфера регулируется в тридцати трех государствах на национальном уровне, в то время как Национальная Администрация безопасности на транспорте (National Highway Transportation Safety Administration) только приступила к разработке руководящих принципов федерального уровня ^[14]. В этом случае необходимость согласованного международного законодательства совершенно очевидна, учитывая, что транспортные средства могут и будут пересекать государственные границы. Дипломатии необходимо будет согласовать технические вопросы с законодательными и этическими вопросами отдельных стран.

Снижение этих потенциальных рисков в нормативно-правовом, государственном, этическом и ином регулировании включается в область задач «дипломатии для данных». Дипломатия для данных поможет защитить права людей и минимизировать ущерб от автономного распоряжения данными, например, гарантировать целостность процедур, в которых медицинское заключение под руководством искусственного интеллекта основывается на консенсусном научном мнении, а не просто на использовании того технологического продукта, за которое предложили самую выгодную цену.

В стремлении оптимизировать общую среду для доступа к данным, их защиты и использования, дипломатия для данных включает в свою область задач каждый этап «конвейера данных» — начиная с генерации и распространения, использования и, в конечном итоге, архивирования или уничтожения. Международные ресурсы для обнаружения и документирования данных, такие как Веб-Обсерватория (the Web Observatory) ^[16], управляемая британским фондом Web Science Trust, могут помочь заинтересованным сторонам обнаружить и получить доступ к имеющимся данным ^[21].

Автор признает тезис о том, что «социальное одобрение» зависит от контекста, и что отношение к данным со временем будет меняться, причем как на международном уровне, так и в соответствии с индивидуальными убеждениями. Несмотря на связанные с этим проблемы, социальное одобрение остается важной целью, и благодаря вовлечению заинтересованных сторон автору представляется возможным выявление широких тем интересов среди конкретных групп населения.

В текущей работе автор прогнозирует дальнейшее распространение инициатив, связанных с ответственным вводом, хранением и обменом данными для целей политического и социального развития. Примером этому служит активное участие сообщества специалистов в области данных, которое непосредственно обращается к законодателям и регулирующим органам, как это происходило в случае лоббистской деятельности консорциума CLOSER по продвижению положений об обмене данными в рамках Закона Великобритании о цифровой экономике 2017 года (the UK Digital Economy Act 2017) ^[6]. Преимущества этого подхода многочисленны. Во-первых, ученые и исследователи смогут лучше понимать данные, производя их оценку в качественном и количественном выражении, что снижает вероятность ошибки. Во-вторых, субъекты, для которых собираются данные, будут оставаться автономными и защищенными благодаря прозрачной отчетности об использовании их данных и закрепленным за ними правах на отзыв своих данных. В-третьих, правительства будут лучше проинформированы об эффективности и результативности собственных политических решений и действий. Наконец, в результате таких улучшений, управляющие ключевыми медицинскими, социальными и экономическими данными — от правительственных департаментов до поставщиков медицинских услуг в промышленности — станут менее склонными к риску и более открытыми для обмена данными.

Автор отмечает, что дипломатия для данных включает в себя несколько измерений: это усилия по согласованию законодательных норм и правил в отношении новых технологий, использующих данные. Это меры, направленные на защиту данных субъектов, обеспечение баланса между их конфиденциальностью и использованию в коммерческих и политических целях. Это привлечение общества и сообществ специалистов к инициативам по улучшению прозрачности и открытости ключевых этапов жизненного цикла данных с целью создания взаимовыгодного инструментария взаимодействия основных акторов с данными.

Данные для дипломатии

Наконец, в текущей работе автор предлагает разобрать третью категорию дипломатии данных, которая уже встречалась в предыдущих двух, а именно — «данные для дипломатии». Практика, в которой эксперты по данным взаимодействуют, чтобы создать платформу для взаимоотношений в сфере данных, называются «данными для дипломатии».

В качестве примера, можно привести the UN Global Pulse ^[22] — инициатива, направленная на лучшее использование больших данных и искусственного интеллекта в международной гуманитарной деятельности и сфере развития, которая включает в себя волонтерскую программу для ученых данных (data scientists), различные инструменты аналитики, проекты, направленные на реализацию поставленных целей инициативы ^[19].

Другой пример носит страновое измерение. Так, некоторые государства, опасаясь последствий потенциала использования данных сообществами, предприняли попытки заблокировать доступ граждан к своим данным, а не расширили их возможности, предоставив эти данные. В других случаях государства используют данные в качестве инструмента управления поведением своих граждан. Китай, например, уже внедряет «систему социального кредитования», которая использует определенные показатели гражданского благосостояния, такие как: «финансовое положение», «судимости» и «поведение в социальных сетях» для информирования взаимодействия типа гражданин-гражданин с целью создания «культуры искренности» ^[9]. Китайское правительство поддержало создание своих собственных платформ социальных сетей (например, Weibo, WeChat). Этот шаг, по-видимому, был мотивирован национальными и коммерческими интересами, осведомленностью о потенциале данных для формирования общественного дискурса и нежеланием позволить этим платформам контролироваться или использоваться иностранными государствами.

Подводя итог категории «данных для дипломатии» автор признает, что категория отражает переход от парадигмы науки к дипломатии, когда ученый служит проводником для дипломатической деятельности. В этом альтернативном представлении данные могут использоваться для расширения прав и возможностей сообществ путем предоставления им культурного капитала, что открывает различные дипломатические возможности. Эти возможности включают пропаганду сообществом большей автономии, что отличается от использования данных в качестве рычага при дипломатическом обмене.

Перекрестные взаимодействия

Неизбежно, что различные категории дипломатии данных, описанные в текущей работе, будут пересекаться. Например, Отдел управления информацией Офиса ООН по координации гуманитарных вопросов (the UN Office for the Coordination of Humanitarian Affairs) поддерживает гуманитарные операции путем производства целевых данных («данные в дипломатии») ^[12]. Для достижения этой цели отдел создает системы управления информацией и ведет переговоры о доступе к данным с их владельцами по всему миру («дипломатия для данных»). Кроме того, была визуализирована информация, находящаяся в их распоряжении, на специальном ресурсе — ReliefWeb ^[17], который представляет собой онлайн-инструмент для информирования и надлежащего направления гуманитарной помощи («данные для дипломатии»).

Ранее в статье автор утверждал, что мотивацией Эдварда Сноудена для организации утечки из АНБ можно рассматривать как форму «данных в дипломатии», когда обнародованные данные вызывают новые и определенные изыскания в политической и общественной деятельности. Такая утечка привела, например, к отказу ЕС от соглашений по обмену данными в «безопасной гавани» между Соединенными Штатами и ЕС, учитывая, что данные о гражданах Европы, собранные американскими компаниями в социальных сетях, были уязвимы для сбора данных со стороны АНБ («дипломатия для данных»). Подобные опасения также сподвигли Комитет ЕС по гражданским свободам, правосудию и внутренним делам (the EU Committee on Civil Liberties, Justice and Home Affairs) предложить применить принципы хабеас корпус (habeas corpus principles) к цифровому миру, предоставив тем самым правовой инструмент для защиты свободы личности от произвольных действий государства («данные для дипломатии») ^[7].

Автор отдельно хочет подчеркнуть взаимосвязь и взаимозависимость трех категорий дипломатии данных. По сути, именно их переплетение между собой и дает почву для дипломатии данных. Подобная взаимосвязь, по мнению автора, объясняется самой природой новой технологии данных — проникающих во все сферы человеческой жизни и требующих определенных решений, действий и контроля для эффективного использования данных во благо человечества.

Вызовы дипломатии данных

Принимая во внимание тот факт, что дипломатия данных является новой концепцией, то необходимо понимать, что не существует пошаговой инструкции и ограничен набор ресурсов, которые описывают вопросы, проблемы и решения в данной области знаний. Различия в наборе навыков в данной области при разношерстном составе субъектов могут привести к неравномерной динамике власти, при которой сравнительно неопытным «дипломатам» не хватает возможностей для полноценного участия наравне с профессионалами. Этот дисбаланс может нарушить традиционные дипломатические представления о достоверности, опыте и нормах.

Кроме того, процессы, предназначенные для управления дипломатией данных, должны быть прозрачными и соответствовать этико-правовым стандартам, а намерения — одинаково скрупулезными. Хотя конфиденциальность является важным звеном дипломатии данных, абсолютная приватность и тотальная конфиденциальность могут быть недостижимыми, поэтому заинтересованные стороны должны признать, что строгая наука о данных, нацеленная на общественное благо, обычно несет низкий уровень риска.

Неточные данные, манипулирование данными и связанные с этим потери дипломатического капитала, ставят сложные задачи перед формирующимся сообществом дипломатии данных. Примером может служить сервис Reality Check от BBC, которая проверяла факты в политических заявлениях на выборах в Великобритании 2017 года. Для добросовестных пользователей данных международные институты могут предоставлять аккредитацию по схеме «паспорта данных» ^[3]. Согласно этой схеме, аналогичной программе Trusted Traveller от Администрации безопасности на транспорте США (the U.S. Transportation Security Administration), пользователи данных могут проходить «предварительные проверки» в своей стране, чтобы обеспечивать себе доступ к данным в принимающей стране.

Заключение

Появление дипломатии данных также говорит о чем-то большем в траектории развития дипломатии как дисциплины. В мире, заполненном все более сложными данными, дипломатия чаще всего выходит за пределы государства и реже полагается на профессионального дипломата, работающего полный рабочий день, в качестве своего основного субъекта. Потребность будет только расти в новых классах дипломатов данных, которые могут облегчить процессы, основанные на данных, в то же время разрабатывая меры предосторожности, чтобы успокоить и защитить общественность.

В таком случае мы должны стремиться всесторонне понять, как данные взаимодействуют с дипломатией во всех ее формах, что в свою очередь, помогает информировать дипломатические взаимодействия. Мы также должны стремиться понять, как дипломатия может устранить барьеры, опять же на благо общественности. И мы должны изучать, как данные могут объединять сообщества, помогая развивать дипломатические отношения.

Можно утверждать, что дипломатия данных может продолжать существовать как подмножество более крупного дипломатического поля. Но автор считает, что это было бы ошибкой. Неспособность рассматривать дипломатию данных как отдельную категорию ведет к риску непризнания ее растущей роли в обществе и упущения потенциальных благ или бед, которые она может принести.