Проблема квазиграниц в Универсуме и её проекция в жизнь

Шимельфениг Олег Владимирович кандидат физико-математических наук доцент, кафедра геометрии, Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского 410600, Россия, Саратовская область, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, корпус 9, оф. 313 Shimelfenig Oleg Vladimirovich PhD in Physics and Mathematics Associate professor, Department of Geometry, Chernyshevsky Saratov National Research University 410600, Russia, Saratov region, g. Saratov, ul. Astrakhanskaya, 83, korpus 9, of. 313 shim.ov@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

Философы, а затем физики и математики (Н. Бор ^[1], В. Гейзенберг ^[2], Р. Г. Джан ^[3], Н. Винер ^[4], В. В. Налимов ^[5] и др.), биологи (А. Л. Чижевский ^[6], Г. А. Иваницкий ^[7] и др.), начиная уже с начала прошлого столетия, пришли к пониманию ограниченности объективистской, сугубо материалистической, картины мира, из которой выброшен сам исследователь, не фиксирующий степень влияния своих неосознаваемых установок и стереотипов мышления на свои представления о реальности: «это те проблемы, с которыми столкнулись такие мыслители, как Будда и Лао-цзы, когда пытались согласовать наше положение как зрителей и как действующих лиц в великой драме существования” ^{[1, с. 19]}; «развитие физики показало, насколько проблематичны понятия "объективности" и "субъективности" … объективный мир естественных наук оказался предельной идеализацией, а не действительностью. … Мне и в голову не могло прийти видеть в естествознании и технике нашего времени мир, принципиально отличный от философского мира Пифагора и Евклида» ^{[2, с. 213, 370]}; «квантовая механика описывает не столько состояние физической системы, сколько наше знание о состоянии этой системы» ^{[3, с. 91]} и т.п. Это переосмысление онтологических посылок исследуется также отечественными философами: Г. Д. Гачевым ^[8], Г. П. Щедровицким ^[9], Т. П. Григорьевой ^[10] и другими. Например: «И современная наука склоняется к тому же, отвергая принцип имперсональности, обнаруживая зависимость всякого физического явления от точки зрения наблюдателя. Меняется научное мировоззрение: наблюдатель становится частью наблюдаемого, субъект взаимопроникается с объектом» ^{[10, с. 31]}.

Предметом данного исследования является универсальное понятие границы, а целью - его обобщение до новой категории - квазиграницы, которая, как будет показано, в большей степени отвечает актуальным задачам философии, науки и практики.

Методологической основой исследования являются: диалектический метод, который характеризует воспроизведение в мышлении изучаемого предмета в его целостности, движении и развитии, а также во взаимодействии и взаимозависимости с другими объектами окружающей действительности; аналогия и индуктивное обобщение на основе трансдисциплинарного подхода; в качестве же мировоззренческой основы новой модели реальности берётся сюжетно-игровая парадигма ^[11], соединяющая древнейшую картину мира в виде Космической Игры Творящего Начала Вселенной, не имеющего формы, и потому порождающего их все, проявляющего себя через множество индивидов-«игроков» разного психофизического уровня, масштаба и сроков жизни. Реальность тогда воспринимается как Вселенская Драма, творимая совместно всеми её соучастниками (не только людьми), по-разному интерпретирующими разворачивающийся общий сюжет, что приводит естественно к разнообразным глобальным конфликтам и проблемам – военным, политическим, экономическим, межконфессиональным, экологическим и другим, разрешение которых может быть осуществлено с помощью сюжетно-игровых технологий. Одним из ключевых понятий этой парадигмы является квазиграница (поскольку абсолютных границ в тотально взаимосвязанной Вселенной быть не может), которая определяет как формы материальных структур, так и спорных рубежей, оказывающихся предметом разнообразных конфликтов. А в связи с начавшимся освоением межпланетного пространства естественно возникает проблема границ нашей земной биосферы и окружающего её космоса, что обсуждается, например, в работе А. Д. Урсула ^[12]. Далее исследуется категория квазиграницы, для чего используется критический анализ некоторых положений работы К. Уилбера ^[13], посвящённой изучению понятия границы.

Основные категории и исходные посылки сюжетно-игровой парадигмы

Мною разрабатывается такая система категорий (отражающая одновременно научный, религиозный, художественный, практический и экзистенциально-личностный аспекты целостной реальности), в которой находят место и сами авторы (принимающие ответственность за каждое своё слово, не прячась привычно за безликие формы множественного и третьего лица), и все остальные участники совместного Вселенского Действа, многие из которых (чаще всего под управлением программ мышления, образовавшихся с рождения и неконтролируемых сознанием) всегда готовы манипулировать формулой «объективной реальности» (или «знания», «истины», «обстоятельств»), чтобы, с одной стороны, оправдать себя, скрыть свои интересы, личные и групповые, а, с другой стороны, принудить других, верующих в миф «объективной реальности», к исполнению их указаний. Сказанное отнюдь не означает, по чисто логическому закону исключённого третьего, что надо верить в противоположный, лишь более очевидно несостоятельный, миф «субъективной реальности»; – здесь, как раз, предлагается, – выпадающий из поля внимания многих философов и учёных, – третий «исключённый» ими вариант картины мира – «межсубъектная», полицентрическая или «коммунальная реальность», творимая всеми своими со-участниками, не только людьми, конечно.

Разумеется, есть множество, как бы объективных, закономерностей – воспроизводящихся сюжетов жизни, которые открывает наука и создают, новые технологии, но за ними всегда стоят авторы и исполнители, которых объективистская парадигма превращает в якобы независимые от нас «природные» механизмы. Хотя, действительно, без таких воспроизводящихся сюжетов не существовало бы ни одной формы во Вселенной (при этом они все должны иметь как своё начало, так и конец, иначе не было бы никакого изменения и движения в мире, – без смерти не может быть и никакого рождения и жизни), но они – только необходимые преходящие элементы в Сюжете миропроявления, смысл которого в вечной Игре всеми этими меняющимися формами. Поэтому предлагаемая концепция реальности строится на основе понятий – сюжета и игры, как выражающих самую суть происходящего в мире.

Такое понимание реальности восходит к древним духовным традициям, начиная от шаманизма, даосизма, индуизма, суфизма, христианского исихазма до современных концепций Космической Игры ^[14]. Одним из путей обретения религиозно-философского знания в ведийскую эпоху была игра, в которую вовлекалась сама священная традиция. Уже в сюжете «Брихадараньяка-упанишады» ^[15] чётко прослеживается роль божественной игры в акте творения мира, то есть игра оказывается не только методом обретения сакрального знания, но постепенно воспринимается как атрибут самой Истины; а в «Бхагават-гите» ^[16] образ «играющего в мире» Брахмана переносится на человека, то есть цель божественной игры в мире, в соответствии с логикой Упанишад и Гиты тождественна высшей цели человеческой деятельности: познания Истины, познания Бога, иначе – Самопознания.

До сих пор понятие сюжета, как научное, употребляется, прежде всего, в литературоведении, однако известные отечественные учёные М. М. Бахтин ^[17], Д. С. Лихачёв ^[18] и Ю. М. Лотман ^[19] в своих исследованиях подошли, по сути, к его общекультурному смыслу, высказав идею сюжетного устройства человеческого социума, здесь делается следующий шаг – весь Универсум рассматривается как «поток событий», воспринимаемых каждым его соучастником (от частиц, организмов, сообществ и космических структур, вплоть до Вселенной в целом) в каждый данный момент времени как определенный сюжет(или «партия игры»), что и приводит, в конечном счёте, к сюжетно-игровой картине мира.

В силу универсальности, «всеаспектности» такой концепции реальности интерпретация её категорий определяется позицией воспринимающего: «Интерпретация есть неустранимый момент, форма и способ функционирования философских знаний» ^{[20, с. 32]}. Например, под «игрой» можно подразумевать: развлечение, спорт, интеллектуальное состязание, какую-то форму искусства, модель какой-либо продуктивной деятельности, а в предельном (или даже запредельном) философском смысле – саму жизнь, воспринимаемую как игру Универсума с самим собой, а себя – как её соучастника, с полной отдачей и ответственностью играющего свою роль.

Сюжетно-игровая парадигма, являясь единством философского, научного, религиозного и экзистенциально-личностного аспектов картины мира, может быть оформлена в виде системы взаимосвязанных принципов-постулатов ^[11]: Постулат двуединства: В основе всякого существования – единство взаимодействующих начал, т.е. троица – два начала и объединяющее их взаимодействие; Постулат многоединства:Существование проявляется как тотальное взаимодействие множества всех индивидов друг с другом в Едином Целом; Постулат подобия:Любые два проявления Единого в том или ином смысле подобны друг другу, как подобные Единому; Постулат тотальности жизни:Ничего, кроме индивидов – образов-воплощений Единого в проявленном мире нет: поэтому существование чего-то абсолютно мёртвого – бессмыслица; Постулат нетождественностииндивидов:Не существует тождественных индивидов – все различны между собой; и более того, – каждый, уже в следующее мгновение, не тождествен сам себе, потому и вся их взаимодействующая совокупность – Вселенная – также в каждое мгновение – уже другая («в атоме времени происходит возникновение-уничтожение не только акциденций, но и всего мира. В каждый момент времени мир подвергается гибели-возникновению» ^{[21, с. 29]}), а иллюзия временного сохранения форм порождается квазициклическими сюжетными фракталами, реализующими принцип подобия, что обеспечивает согласованность всех сюжетов в Универсуме и возможность коммуникации; Постулат квазиграницы:Каждый индивид имеет свои границы, частично проницаемые для взаимодействия с другими индивидами; Постулат двуплановости:Каждый индивид имеет два плана существования: физический и иной – «психический», который с необходимостью моделирует в ускоренном режиме первый план, т.е., они тоже двуедины, взаимообусловлены, переходят друг в друга, потому и вся их совокупность – Вселенная также имеет два плана проявления, переходящих друг в друга, – «материальный» и как бы «нематериальный, тонкий», потому и граница между ними также проницаема – квазиграница; Постулат квазицикла:Существование в основе своей – последовательность почти циклических изменений – как бы вращение чуть-чуть по спирали, или иначе – воспроизведение цикла ab ovo ad ovo (от яйца к яйцу), т.е., всё начинается с какого-то исходного, «свёрнутого» состояния, затем развитие, «кульминация» и как бы «возвращение» в почти исходное состояние; Постулат сюжетности восприятия:Каждый индивид воспринимает мир сюжетно, строя в психике сценарии прошлых, возможных будущих и воображаемых событий, либо получая сценарии и иногда реализуя их неосознанно, или действуя как бы спонтанно; Постулат поглощения-порождения: Цикл жизни любого индивида ограничен двумя «рамочными» актами: как бы рождением в чьих-то «недрах» и как бы смертью-поглощением кем-то, кто в данный момент таким способом воспроизводит собственное существование, в рамках же космического Целого, Единого этот союз двух противоположных действий можно представить символом змеи, пожирающей свой хвост.

Сюжетно-игровая картина мира предельно ясно показывает межличностную структуру Бытия, обнажает интерсубъектный механизм творения каждым из нас (всех обитателей Космоса – не только землян, конечно) – на основе наших, во многом неосознаваемых, комплексов программ-сценариев психики – нашей общей судьбы, открывая новые возможности сознательного влияния на наше совместное будущее.

Сюжетно-игровая парадигма по отношению к философским системам прошлого и настоящего выполняет роль «мета-теории» или метафилософии и как таковая не может быть однозначно классифицирована в ряду других мировоззренческих систем, отсюда попытки как-то однозначно её позиционировать в философской «системе координат» – противоречат самой сути этой парадигмы именно как метаподхода к описанию «игр» самой разной природы. Но с позиции определённой философии её можно понимать и как версию постмодернизма, и как феноменологию, и как вид философии жизни, и как метафизику, и даже как натуралистическую концепцию. Все эти интерпретации законны, полезны и необходимы и, в силу мета-теоретического статуса данной парадигмы, вполне друг с другом совместимы – как своего рода разные способы игры с элементами данной понятийной конструкции.

Сюжетно-игровая парадигма даёт концептуальную основу для решения разнообразных глобальных проблем – военных, политических, экономических, межконфессиональных и других, а в практике – методы их решения в конкретных ситуациях. На основе восприятия реальности как коммунальной (а не «объективной» или «субъективной») строится «челночная стратегия познания: исследователь-исследуемое», применимая как в естествознании, так и в гуманитарных науках ^{[22, с.112-113]}. Результаты данной работы могут использоваться и широко используются в учебном процессе при подготовке управленцев, экономистов, юристов и, в принципе, любых специалистов, поскольку игровые модели адекватны любой сфере деятельности ^[23-29].

Неизбежность формирования квазиграниц в Универсуме

С помощью сюжетно-игровой методологии, используя базовые принципы двуединства, подобия, изменения-постоянства, сюжетности восприятия, а также их «следствий»-постулатов: квазицикличности, тотальности жизни, двуплановости, квазиграницы и др., исследуем теперь тему границ, а точнее, квазиграниц, включая также и границы между «физическим» и «психическим», опираясь на работу известного философа, по образованию биохимика, К. Уилбера ^[13].

В Предисловии ^{[13, с. 9]} автор заявляет, что «все переживаемые нами внутренние битвы – наши конфликты, тревоги, страдания и огорчения – порождаются не чем иным, как границами, которыми мы по неведению очерчиваем свой опыт. И в этой книге рассматривается, как возникают такие границы и что с ними можно сделать».

Уже здесь, в начале, я бы сразу уточнил автора. Все наши проблемы порождаются не границами как таковыми, а нашим отношением к ним. Границы, а точнее, говоря сюжетно-игровым языком, – квазиграницы (ибо все они частично проницаемы, временны, изменчивы и условны – в целостном и тотально взаимосвязанном Универсуме) – появляются не столько «по неведению», сколько с неизбежностью, – ибо существование чего бы то ни было невозможно без своих квазиграниц. Однако не обязательно быть рабом этих меняющихся, в том числе и по нашей воле, форм, – с ними можно «играть», трансформировать их, убирать и строить или, по крайней мере, изменять свое отношение к ним, не давая ему превращаться в «смертельное» безысходное состояние.

Далее ^{[13, с. 17-18]} автор справедливо замечает, что смысл всех учений «Вечной Философии» в отождествлении внутреннего «я» философа с неопределимым, не имеющим формы и всепроникающим Творческим Началом Вселенной или Духом Единого, добавляя, однако, что такое «сознание единства, или высшего тождества» – «естественное состояние всех живых существ; но мы постепенно всё более ограничиваем наш мир и отвращаемся от нашей истинной природы, устанавливая свои границы» и уровни самоотождествления, которые и «представляют собой множество способов» ответа на вопрос «Кто я есть?».

Но ведь это и есть естественный «механизм» организации Духом Единого Своей Космической Игры через свои же образы-воплощения, «забывающиеся» в тех или иных квазиграницах – иллюзорных самоотождествлениях. В противном случае не будет полноценного Спектакля Жизни – с битвами, охотой, «смертью» и «рождением» очередных «игроков» Вселенского Действия, к чему приходит и известный психолог и психиатр, один из основателей трансперсональной психологии С. Гроф: «По мере того как революционные достижения в различных отраслях современной науки развеивают чары устаревшего материалистического мировоззрения, перед нами проступают контуры нового, целостного понимания самих себя, природы и Вселенной. Мы все отчетливее видим, что этот новый, альтернативный подход к существованию объединит науку и духовность и внесет в наш технический мир важные элементы древней мудрости… Когда это новое видение космоса обретет завершённость, оно, безусловно, будет представлять собой не возврат к донаучному пониманию реальности, но целостный творческий синтез всего самого лучшего, взятого из прошлого и настоящего. Мировоззрение, сохраняющее все достижения современной науки и, в то же время, заново вводящее в западную цивилизацию утраченные ею духовные ценности, могло бы оказать глубокое воздействие на нашу жизнь, как индивидуальную, так и коллективную» ^{[14, с. 21]}.

Если бы участники, враз, осознали свое внутреннее тождество Духу Единого и иллюзорность всего проявляющегося, в том числе и границ, то Космический Спектакль превратился бы в подобие компьютерной виртуальной игры. Какой же смысл пытаться насильно «будить» всех подряд?! Скорее всего, здесь наиболее оптимальна модель типа древнеиндийской с четырьмя фазами жизни человека: ученик – домохозяин – отшельник – странник. Подробнее этот сюжет рассматривается в моей работе ^{[11, с. 295-296]}. Я же в данный момент хочу сказать лишь о том, что естественно, когда человек, к концу своего насыщенного событиями и переживаниями пути, пробуждается, понимая секрет Игры Жизни, делится им с «нагоняющим» его поколением, и сам готов, с удовлетворением от сделанного им, покинуть Космическую Сцену, возвращаясь своим сознанием к Духу Единого. Однако в природе всё устроено, очевидно, гораздо интересней, чем в этой «усреднённой» схеме жизненного цикла: есть люди, которые уже с юности готовы пробуждаться в Духе Единого, а есть, включая все промежуточные варианты, кто и до старости остаются духовными младенцами. Так и творится Божественная Игра с богатейшей палитрой участников. Те, кто достаточно рано готов её осмыслить, более осознанно участвуя в ней, становятся, например, священнослужителями, философами, учеными, хотя могут оставаться простыми людьми, как, например, некий дзэнский мастер, говоривший, что «до просветления я носил воду и колол дрова, и после просветления я ношу воду и колю дрова». Но, разумеется, вся его внутренняя жизнь, всё его отношение к миру стали совершенно другими; т.е. те же физические действия (а точнее сказать – лишь похожие «издалека») стал производить совершенно другой человек. Прежде всего, рухнула внутренняя граница, отделявшая его от мира как Целого. Поэтому он обрёл способность быть «управляемым шизофреником» и стал видеть окружающее подобно сценаристу и режиссеру – как бы изнутри каждого персонажа Вселенского Действа.

Далее, ^{[13, с. 43]} Уилбер пишет: «великая задача, которую начал Адам, состояла в построении мысленных, или символических разделительных линий. Адам был первым, кто очертил природу, разделил её в своём уме, разметил её и создал её схему. Адам был первым великим картографом, он проводил границы».

Но я бы опять и здесь уточнил, что деятельность по проведению границ не столько результат «успешности» её у наших предков, сколько неизбежное свойство существования чего бы то ни было, согласно постулатам двуединства и квазиграницы, – ибо существовать – означает соучаствовать, обычно неосознанно, в формировании прежде всего самого себя, своих квазиграниц с окружающим, их поддержании в процессе ежемгновенного пересотворения всего Духом Единого: «До такой степени об этом не знает никто, да ведь человек и не чувствует в душе своей, что в каждом дыхании его нет, а затем он есть» ^{[30, с. 230]}.

Развивая далее свою мысль, Уилбер утверждает, что всё, что мы делаем и говорим строится «на сознательном или бессознательном построении границ». Так мы выбираем, как свою границу самоидентификации, так и между всем остальным – удовольствием и страданием, истиной и ложью и т.д. ^{[13, с. 43]}.

Отсюда, на мой взгляд, очевидна связь квазиграницы с каждым индивидом, – каждая граница «маркируется» индивидом или их группой (например, теория такого-то, учение такой-то школы, религия такой-то общины, граница дома, владения, государства и т.д.). То есть всякая граница – это граница для определенного индивида или группы. Для других – это уже не будет «свято», не будет «реальной» границей…

Понятно, что в русле концепции Уилбера получение образования – это, прежде всего, установление границ и обучение технологии деятельности с выделенными объектами и явлениями. Так, например, этика основывается на проведении границ меж добром и злом, а военные действия начинаются с различения своих и чужих, и вся жизнь от малых событий до крупных конфликтов – это «процесс проведения границ», которые возникают, как только мы рисуем любую линию, по разные стороны которой оказываются какие-либо противоположности. Если линия замкнута, то появляется противостояние внутреннего и внешнего. «Так мы начинаем видеть, что причина, по которой мы живем в мире противоположностей, состоит именно в том, что жизнь, как мы её знаем, оказывается процессом проведения границ» ^{[13, с. 44-45]}.

Со своей стороны, считаю нужным отметить, что, хотя это существенный аспект жизни, но он – лишь неизбежное следствие и проявление более глубоких принципов Бытия – двуединства и сюжетного устройства Универсума в форме Коммунальной Реальности Космической Игры. И, несмотря на последующее утверждение автора, что любая граница – это потенциальная линия фронта, я полагаю, что это не совсем так. Если бы не было границ – ничего бы не было, в том числе и нас. Живут в «мире конфликта», прежде всего, те, кто относится к границам слишком «всерьёз», отождествляет себя и других с иллюзорными формами и сражаетсяиз-за них «насмерть». Именно отношение к границе как к линии фронта – как дальше пишет сам Уилбер – способствует формированию сюжета войны.

«Поскольку каждая пограничная линия также является линией фронта, это создает для человека трудную ситуацию: чем крепче границы, тем более продолжительными бывают сражения. Чем больше я привязан к удовольствию, тем больше я вынужден бояться боли» ^{[13, с. 46]}. Здесь я бы перенёс акцент на состояние «привязанности» к тем или иным границам с самого факта их неизбежного существования; хотя какие-то границы можно было бы и не делать, или делать их в другом месте, или по-другому и т.п. Но в любом случае играет бóльшую или меньшую роль определенное отношение к границам, из которого следует соответствующее отношение к миру в целом и сюжеты взаимодействия с ним, о чём и пишет автор дальше.

«Чем больше я следую добродетели, тем больше я мучим злом. Чем больше я ищу успеха, тем больше я должен страшиться провала. Чем сильнее я цепляюсь за жизнь, тем более ужасной становится смерть. Чем больше я ценю что-либо, тем мучительнее для меня его потеря. Говоря иными словами, большинство наших проблем – это проблемы границ и создаваемых ими противоположностей» ^{[13, с. 47]}. Опять же «наши проблемы» – не «проблемы границ» как таковых (без них не будет никого и ничего), а проблемы «цепляния» за некоторые из них, попытки «заморозить» определенные формы.

Неизбежность сосуществования противоположностей

Далее Уилбер поднимает, по сути, вечную проблему всей европейской культуры, сводящуюся к попыткам ликвидации одной из сторон органического единства взаимодействующих противоположностей: иметь добро без зла, жизнь без своего неизбежного антипода – смерти; «материалист пытается свести разум к материи, в то время как идеалист пытается свести материю к разуму» и т.п. При этом обычно не проблематизируется существование самой границы, мы верим в её реальность: «Бог и Сатана, жизнь и смерть, добро и зло, любовь и ненависть, я и другие – всё это отличается друг от друга, говорим мы, как день и ночь», а чтобы жизнь стала Раем надо сохранять и культивировать положительное, отбросив отрицательное ^{[13, с. 47-48]}.

Однако, с другой стороны, «Рай» как буквальный «выход за рамки всех противоположностей» означал бы просто конец любому проявлению Духа Единого. «Рай» можно было бы понимать скорее как определённое восприятие и взаимодействие группы индивидов со специфическими формами-границами. При этом все те воплощения Духа Единого, которые воспринимают эти формы, могли бы по-разному относиться к ним, их интерпретировать – от совершенно серьёзного до игрового. Автор справедливо замечает далее, что в результате впечатляющих достижений западной цивилизации в науке, медицине, промышленности и сельском хозяйстве люди не стали счастливее: «сегодня у нас “тревожная эпоха”, впереди нас ожидает “шок будущего”, рост безысходности и отчужденности, тоски среди богатства и бессмысленность посреди изобилия» ^{[13, с. 48]}.

Действительно, автором четко зафиксировано понимание «прогресса» в западной цивилизации: «распилить» мир (или что-то целостное, подобное ему) пополам (как будто он недвижен и действительно чётко однозначно «делится») и удерживать «положительную», «приятную» половину – подобно попытке «отпилить» лишь «положительную» половинку магнита, – в то время как каждая из них, в действительности, мгновенно восстанавливает биполярную целостность – в полном соответствии с Первым Постулатом Начал Бытия о двуединстве всякого существования. «В слепом следовании прогрессу наша цивилизация, по сути дела, узаконила безысходность. Ибо, стремясь акцентировать положительное и устранить отрицательное, мы совершен