Комплекс факторов, способствующих современному религиозному терроризму

Введение

Религиозный терроризм реализуется без каких-либо оговорок или соблюдения моральных и нравственных устоев. Сегодня это уже не единичная, недавняя или неорганизованная практика, а высоко структурированная сетевая деятельность (например, религиозная террористическая организация «Аль-Каида» представлена своими филиалами на Аравийском полуострове («Аль-Каида на Аравийском полуострове»), на Индийском субконтиненте («Аль-Каида на Индийском субконтиненте»), в странах Магриба («Аль-Каида в странах исламского Магриба»), филиалом «Аш-Шабааб» в Сомали). В последние годы проявление религиозного терроризма приобрело вселенский характер. В связи с этим на повестку дня выходит проблема, связанная с тем, что, несмотря на определенные успехи государств мира в борьбе с этим асоциальным явлением, он продолжает набирать обороты, сеять панику, хаос и смерть.

Общеизвестно, что для устранения какого-либо явления необходимо устранить его источник или причины. Однако согласимся с С. Войцеховским, отмечающим, что анализ литературы по проблемам терроризма выявляет значительные различия при указании его основных причин ^[51]. Так, в частности известный английский терролог П. Уилкинсон, называет следующие генераторы терроризма: этнические, религиозные или идеологические конфликты, бедность, негативные последствия модернизации, несправедливость, революционные настроения в обществе, слабые правительства, внутренняя борьба за власть ^[50]. На подобные факторы указывает и Г. Холл, который видит источники терроризма в политической, религиозной и идеологической сферах или в ответе на насилие ^[22]. Другой объемный список был составлен К. Стерлингом, указывающим, в частности, следующие причины: инициатива, предпринятая от своего имени или от имени определенной группы; желание привлечь к себе внимание или привлечь внимание общественности к определенным вопросам; демонстрация неприятия и неуважения к существующему правопорядку, принципам социального сосуществования или принципам определенной политической или религиозной группы; попытка подорвать власть и ее политическую роль и т.д. ^[43]. Подобные выводы также отражены в работах К. Хаускен, Д. Гупта, М. Риццо, А. Мильетта, С. Гаттино, А. Феди, Д. Уэббер, А. Круглански и других ученых ^{[4,11,24,38,45,54,55]}.

В такой широкой палитре причин, по нашему мнению, достаточно неплохо выглядят результаты исследования американского политолога М. Креншоу, считающего, что существует четыре основных мотива террористической деятельности: надежда на то, чтобы изменить статус-кво, потребность принадлежать к определенной группе, попытка улучшить социальный статус, желание получить материальное вознаграждение ^[16].

Анализируя вышеперечисленные постулаты, следует отметить, что в каждой науке, и у каждого ученого, как, и положено, существует свой подход к данному явлению. Так, например, отмечает Э. Каллеха из Университета Карлоса III (Испания), социологи, основываясь на функционалистской парадигме, пытаются объяснить причины терроризма через альтернативу протеста против дисфункций и структурных дисбалансов в различных социальных подсистемах: экономических (неравенства обостряются на промежуточных этапах материального роста); социальных (социальные разногласия, возникающие в результате ускоренных процессов модернизации); политических (неэффективность перераспределительного и принудительного аппарата государства); культурных (выживание традиций насильственного противостояния при быстрых изменениях в системе ценностей) ^[15].

Представление терроризма как адекватного ответа на реальность укоренившейся общественно-политической и социально-экономической системы, посредством которой революционные группы намерены захватить власть, чтобы разблокировать ситуацию неподвижности, связано с «этической последовательностью» (т.е. доктриной, что возможные освобождающие последствия определяют моральную ценность деяний, которые исторически связаны с происхождением современной террористической деятельности). В то же время различные опросы и анализы последних десятилетий позволяют нам констатировать, что с годами возрастает роль религиозных факторов, которые также вдохновляют терроризм. Например, по данным RAND Corporation (США), в 1980-х годах лишь небольшая доля террористических атак в мире была вызвана религиозными мотивами. Однако в настоящее время эта доля высока во всем мире ^[37]. При этом уровень проявления религиозного терроризма зависит, в частности, от географического региона его происхождения и распространения. Так, в частности, будучи высоким на Ближнем Востоке или в Азии он относительно низкий в Латинской Америке.

В целом нам близки позиция и выводы профессора Х. Олмос (Испания), считающего, что причины современного религиозного терроризма лежат в: контексте конфликтов на Ближнем Востоке (Афганистан, Ирак, Сирия, Палестина), нестабильности в Северной Африке, Сахеле, Гвинейском заливе, Африканском Роге, провале исламистов в т.н. «арабской весне», таких структурных факторах, как бедность, неравенство, безработица и институциональная слабость, отсутствие интеграции в западных обществах у некоторых мусульман, испытывающих отчуждение, расизм и ксенофобию ^[35].

Интересны в данном аспекте результаты исследования, проведенного под эгидой ООН в период с 2015 по 2017 годы на предмет причин, побуждающих человека присоединиться к террористической деятельности. Исследование проводилось в африканских странах (Сомали, Нигерия, Кения, Судан, Нигер, Камерун) и охватило 718 респондентов, которые в прошлом принадлежали к следующим религиозным террористическим организациям: «Сомалийское молодежное движение», «Боко харам», ИГИЛ, «Аль-Каида», «Аль-Мурабитун», «Таухид» и «Джихад». Причины вступления в террористическую организацию распределились следующим образом: религиозные идеи - 40%, стремление человека быть чем-то в рамках более обширной системы - 16%, поиск работы - 13%, вера в слова своего религиозного наставника - 13%, факторы дружбы и родства - 10%, этнические причины - 5%, групповые политические идеи - 4%, приключения и услуги, предоставляемые террористической организацией – по 3%, поддержка духовного учителя - 2%, социальная изоляция и политическая маргинализация – по 1%, и процент «других причин» достиг 3% (рис. 1) ^[62].

Рис. 1. Причины вступления в религиозную террористическую организацию в % (Источник данных: . URL: https://www.scientificamerican.com/ arabic/articles/news/marginalization-and-deprivation-are-the-strongest-drivers-of-extremism/)

Исследование М. Абдиле из Института исследований безопасности (ISS), проведенное в Сомали на предмет выявления причин присоединения индивидуумов к религиозной террористической организации «Аш-Шабаб» показало, что для 27% респондентов это были экономические причины, 15% - религиозные причины, а 13% отметили, что были вынуждены это сделать. Причины пребывания в террористической организации столь же разнообразны: 21% - чувство «принадлежности» и 11% - чувство ответственности. Тем не менее, страх и экономическая зависимость также являются факторами, с которыми приходится считаться. В то же время исследование доктора А. Ботха из этого же института, показывает, что 87% респондентов назвали именно религию в качестве причины, по которой они присоединились к «Аш-Шабаб» ^[49]. Как видим, религия сегодня играет ведущую роль в процессе рекрутирования новобранцев в религиозные террористические организации. Однако спектр ответов, указывающих на религию в качестве причины присоединения к религиозной террористической организации достаточно широк.

Другое исследование, проведенное в Германии на основе статистического анализа имеющихся в стране данных об истории радикализации 784 человек, которые до конца июня 2016 года уехали в Сирию и Ирак или которые активно пытались это сделать показало, что в более 60% случаев активную роль сыграла агитация, проводимая в мечетях, 54% - влияние семьи и друзей, 44% - исламистские предложения в Интернете, 27% - т.н. семинары по исламу, 6% - т.н. сборщиков денег, 3% - контакты в школе и 2% в тюрьмах ^[9]. При этом половина участников исследования показала, что именно религия является основной причиной. Однако 57% из них признали, что они мало или совсем не понимают религиозные тексты или, что вообще их не читали.

Разумеется, этот длинный перечень можно дополнить результатами и других исследований. Однако он не будет сильно отличаться от приведенного нами, только расширяться границы его спектра. В условиях такого разнообразия статистических и социологических данных нельзя эффективно вести антитеррористическую деятельность. В связи с этим гипотеза нашего исследования, заключается в том, что у истоков современной религиозной террористической деятельности лежат определенные группы ключевых причин, которые в совокупности составляют эффективно функционирующий комплекс факторов.

Системно-комплексный целостный подход позволил выявить и обосновать ключевые факторы, являющиеся ведущими в процессе радикализации индивидуума, провести их классификацию и разделить на три группы: личностные факторы, семья и сверстники, социум и социальное взаимодействие.

Личностные факторы - катализатор радикализации индивидуума

«Индивидуум - это интегрированное, организованное целое» ^[56]. Одним из его личностных факторов являются убеждения, выполняющие роль движущей силы в поведении индивидуума. При этом общеизвестно, что убеждения трудно измерить, поскольку они не являются фиксированными или врожденными. Все убеждения, отмечает Д. Бертини (Университет Пармы, Италия), по содержанию можно разделить на фактические и нефактические:

· фактические убеждения выражают то или иное существо определенного конкретного или возможного опыта. Они описывают состояние мира, которое основывается на том или ином опыте, или онтологическую структуру, определяющую то или иное состояние мира;

· нефактические убеждения, напротив, выражают определенную семантическую точку зрения (интерпретативную), относящуюся к существованию и, следовательно, к данному состоянию мира или фактам, определяющим бытие и конкретные состояния мира.

Религиозные убеждения, пишет далее П. Бертини, носят в основном нефактический характер и касаются аксиологических оценок измерения природы явления, превосходящего опыт ^[7]. Например, Д. Маршалл считает, что «злоупотребление религией часто связано с двумя факторами: убеждениями и поведением» ^[63]. Именно жесткое следование религиозным доктринальным взглядам приводит к применению крайних форм насилия и многочисленным жертвам как среди тех, кто их придерживается («своих»), так и среди тех, кто их не разделяет («чужие»). Связано это с тем, что все основные религиозные убеждения обладают потенциалом, препятствующим социальному, психологическому, политическому и интеллектуальному развитию адепта. И семена этого, как показывает практика, лежат в священных текстах, которые адепты считают безошибочными и которые содержат большое богатство знаний. Согласно документам, опубликованным сирийским оппозиционным сайтом Zaman al-Wasl и проанализированным Associated Press (AP) , 70% новобранцев ИГИЛ в период с 2013 по 2014 год имели только базовые знания шариата и слов пророка Мухаммеда, 24% имели промежуточный уровень религиозного образования и только 5% могли считаться продвинутыми учениками ислама ^[34].

Очень качественно, по нашему мнению, в данном аспекте Р. Гриффин выделил два основных варианта религиозного террориста, которые достаточно легко адаптируются к его религиозному профилю и гипотезе нашего исследования:

регрессивный фанатик, стремящийся сберечь от внутренних и внешних врагов традиционное сообщество, мифически задуманное как священный и неизменный космологический и социальный порядок или номос;

модернист, желающий эстетически, социально и политически понять смысл и цель существования, создать утопическое общество, формирующее новую культуру на границе или вне принципов западной современности ^[21].

И здесь мы согласны с мнением французского социолога С. Аббруззезе, который считает, что религиозная вера, понимаемая как приверженность к структурированной определенной доктрине спасения, побуждает верующего «подписываться под ней» и извлекать для себя целый ряд догматических истин. Погружение в когерентно структурированную доктрину позволяет видеть мир как единое целое, а также выделить ряд принципов, необходимых для проживания в нем, структурирования своего существования и достойной вечной жизни после смерти. Поэтому каждая религия является производителем как когнитивного, так и нормативного измерения. В связи с этим, прежде чем присоединиться к религии (применительно к исследуемой проблеме – религиозной террористической организации, прим. автора), субъект должен сначала сделать выбор между тем, искать или не искать осмысленное представление о реальности и отвергать или нет принцип отсутствия этого в человеческом существовании ^[5]. Каждая религия проповедуют важность служения социуму, действия на благо человека. Например, буддисты придерживаются девиза «Поступай во славу государства и при этом имей собственные интересы и радость», православные и католики – заповеди «Славь господа Бога и осчастливь людей добрыми делами», ислам учит: «Молитесь Аллаху за воздаяние в этом грядущем мире» ^[58].

Д. Малышева, главный научный сотрудник МГУ им. М.В. Ломоносова, утверждает, что «особенности религиозной доктрины как таковой не могут стать причиной конфликта (в нашем случае – присоединения к религиозной террористической организации, прим. автора), иное дело - они могут создать благоприятные условия для его вызревания. Вместе с тем, предсказать заранее, в каких случаях религиозные противоречия могут привести к конфликту, весьма сложно, а порой и просто невозможно, ибо в этих противоречиях нет ничего «фатального», предписанного заранее, они - результат действия факторов, содержание которых бывает часто глубоко скрыто» ^[55]. Об этом, в свое время, очень ярко сказал один из основоположников христианского богословия Тертуллиан, который полагал, что попытки составить представления о боге с позиции разума есть «похоть любознательности». При этом он считал, что бога можно постигнуть только верой. Ему также принадлежит знаменитая фраза: «Верую, потому что нелепо»^[1].

Результаты психологического анализа генезиса подготовки, совершения или предотвращения террористического акта дают основания утверждать, что его исполнители, как правило, испытывают внутренний мотивационный конфликт. Эти результаты также можно спроецировать и на процесс присоединения к религиозной террористической организации. Одно их «Я-хочу» требует присоединения и реализации экзистенциальных потребностей. Другое «Я-хочу» - согласно инстинкту самосохранения, призывает приложить все силы и избежать этого. При этом, согласно данным мировой террористической практики, история формирования и динамики поведения террориста находится, как правило, в прямой зависимости от таких социально-психологических факторов как пол, возраст, воспитание, образование, миросозерцание, самоидентификация, самореализация, самоактуализация, самоутверждение, окружающая социальная среда.

Наш вывод подтверждают и результаты французских ученых, которые в 2014 году провели исследование 1 134 молодых людей склонных к вступлению в террористическую организацию (в т.ч. 809 человек, остановленных на французской границе по пути на территорию ИГИЛ). Интервью с ними показало, что вербовщики-джихадисты использовали в своем рекрутинге реляционные, эмоциональные и идеологические аспекты. Эта стратегия идеально подходит для демографического возраста, так как люди в молодом возрасте обычно ищут идеал, группу, к которой нужно принадлежать, и испытывают сильные эмоции ^[3]. Анализ данной группы потенциальных бойцов за веру позволил выявить и подчеркнуть следующие четыре ключевых фактора, повышающих эффективность действия рекрутеров религиозных террористических организаций:

· Возраст, пол и социальный класс новобранцев.В выборке был представлен каждый социально-экономический класс. Подростки были выходцами из трущоб, семей среднего класса и довольно обеспеченных семей. 64% подростков были женщинами. Эта цифра может быть несколько искажена, поскольку признаки радикализации среди девочек более очевидны. Этими признаками являются: прекращение посещения школы или занятия спортом, а также изменения в их одежде, включая ношение никаба. Особо отмечается, что были четыре 12-летние девочки, которые трижды пытались уехать в Сирию. Большинство мужчин были в возрасте от 17 до 25 лет.

· Религиозные верования семей.Как мусульмане себя идентифицировали 24%, 44% - как атеисты, 30% - как христиане, а 2% - как иудеи.

· Интернет против реальных контактов.Все исследуемые представители использовали социальные сети. Личные встречи с рекрутерами либо предшествовали просмотру контента в ИТС «Интернет», либо сопровождали их.

· Настройка сообщения.Вербовщики использовали для воздействия на свои жертвы методы очень похожие на методы разведчиков: кейс-модули, представление себя в ИТС «Интернет» как нового друга, начинали беседы с целью оценки индивидуальных уязвимостей своих целей и построения доверительных отношений с ними. Как только вербовщик определял социальный, психологический и культурный уровень потенциального новобранца, он начинал постепенно внедрять идеологию джихада, используя адаптированный специальным образом рассказ. Каждый из этих рассказов предлагал рекруту тройку образов: идеал, группа, сильные эмоции ^[26].

Отдельно остановимся на личностных факторах рекрутирования в религиозные террористические организации женщин. Связано это с тем, что по данным С. Хармон, в начале XXI века «более 30% международных террористов составляли женщины, и они занимали центральное место в членских списках и функциональной роли большинства террористических организаций» ^[23]. По другим данным «число женщин варьируется в диапазоне от 20% до 30%» ^[33]. Как отметил британский журналист Э. Макдональд: «Женщины-террористки обладают гораздо более сильными характерами, большей властью и большей энергией, чем мужчины. Есть несколько примеров, когда мужчины, которые были загнаны в угол, ждали мгновение, прежде чем покончить собой, а женщины стрелялись сразу» ^[8]. Однако информационная аналитика показывает, что здесь есть существенная разница в зависимости от страны рождения, условий жизни и целей женщин-террористок:

· женщины из азиатских стран вливаются в террористические организации из-за личных отношений, предыдущих связей и ради создания семьи. Так, рекрутеры, набирающие женщин в государствах Центральной Азии, используют небольшие интимные женские ячейки, часто скрытые от глаз общественности и работают на укрепление религиозных убеждений;

· западные женщины рекрутируются, благодаря призыву к приключениям и острым ощущениям, предоставления им возможности использовать реальное оружие, привлекательных командиров и административные роли ради удовлетворения своих амбиций.

Как видим, и представители Азии, и представители Европы привлекаются в стан террористов романтикой, но первая группа имеет своей целью найти подходящего человека мужского пола для создания семьи, а вторая – находится под влиянием иллюзии настоящего мужчины.

Одним из ярких примеров подражания террористической деятельности женщин является «мировая знаменитость» - доктор А. Сиддики, которая сама никогда не была членом ИГИЛ, однако была осуждена и заключена в тюрьму за формирование террористической группы. Для многих будущих террористок она являлась примером «мусульманской женщины-воина», идеалом, отмечаемым джихадистами во всем исламском мире. Будучи высокообразованной мусульманкой, она отвергла то, что считается западными свободами и представляет собой альтернативный, хотя и весьма противоречивый идеал, который ИГИЛ использует в качестве эталона при обращении к другим женщинам. Деструктивными примерами «учителей и наставников» являются также бывшие лидеры женского крыла террористической группы «Аль Мухаджирун». «Три женщины идентифицируют себя в Twitter как Умм Саалиха, Умм Л и Умм Усмаан. Работая на руководящих должностях, в своих кругах они читают лекции женщинам на тайных занятиях» ^[59]. Конкретным примером поведения подражателей среди молодых девушек в ИГИЛ являются девочки-джихадисты, разыскиваемые Интерполом, которые исчезли из своих домов в столице Австрии Вене. «Интерпол считает, что они в возрасте 16 и 15 лет, были обмануты и отправились в Сирию. Полиция обеспокоена тем, что они могут вдохновить других девушек присоединиться к «священной войне» ^[31].

Крайне негативное влияние на индивидуальный экзистенциализм оказывает и деятельность различного рода объединений закрытого типа, в обиходе называемые «тоталитарными сектами». Религиозные секты, отмечает эксперт Ф. Морено (Франция), обладают большим количеством характеристик, из которых принципиально выделяется интенсивный контроль над всеми основными аспектами жизни человека, дихотомическая мысль, включающая в себя четкое разграничение между нами и ими и устранение любой возможности появления критического мышления. Несмотря на то, что секты и террористические группы в теории демонстрируют заметные различия между собой, между ними существует и много общих характеристик ^[32].

Данные характеристики являются общими, потому что они переносимы на поведение сект и радикальных религиозных групп в их насильственной стороне - террористической, так что граница между сектой и террористической группой часто ограничивается конкретными практиками или границами оправданий. Наиболее ярким примером этого является японская секта «Аум Синрике». Ее основатель С. Асахара будучи молодым почувствовал призвание к «высшим вещам». В достижении своей цели он не уклонялся и от насилия. Так, в результате нападения, нацеленного на местных судей, погибли 7 человек, а 144 получили ранения, а 20 марта 1995 года по приказу гуру его ученики совершили террористический акт в столице Японии: в утренний час пик они распылили зарин в токийском метро. В результате 12 человек погибли и более 5 000 получили ранения ^[27].

Вряд ли кто-нибудь возьмется оспорить тот факт, что личностные ключевые факторы риска самые мощные из всех рассматриваемых нами, что они приоритетны по отношению к двум другим группам. На практике это означает, что индивидуум, находящийся под их воздействием, будет движим, прежде всего, в направлении их парирования, как правило, как показывает практика, через участие в религиозной террористической деятельности. При этом отметим, что речь идет не о наемниках-террористах, а об индивидуумах, ставших религиозными террористами по сформированным в их сознании идейным или психологическим убеждениям.

Издательство

• О нас
• Наши реквизиты
• Наши партнеры
• Контактная информация
• Политика конфиденциальности

 

Авторам

• Договоры
• Авторская зона

 

Услуги

• Институт рецензирования

 

Разное

• Как написать статью?
• Журналы в перечне ВАК
• Мобильное приложение
• Вопрос - ответ

 

Наши сайты

• Aurora group s.r.o.

© 1998 – 2024 Nota Bene. Publishing Technologies. NB-Media Ltd.