Влияние авторской провокации на интерпретацию четвёртого абзаца "Поминок по Финнегану" Дж. Джеймса

Павлов Дмитрий Игоревич преподаватель, преподаватель-исследователь, учитель русского языка и литературы Лицея Финуниверситета, эксперт ЕГЭ по русскому языку 125167, Россия, г. Москва, ул. Ленинградский Проспект, 53 Pavlov Dmitry Igorevich Educator, Researcher, Pedagogue of Russian Language and Literature, Lyceum at Financial University under the Government of the Russian Federation 125167, Russia, g. Moscow, ul. Leningradskii Prospekt, 53 Mediolanium@inbox.ru

«” Поминки по Финнегану” – роман словотворческий, мифологический и комический» ^[13]. Так C. C. Хоружий (переводчик романа «Улисс» (Ulysses, 1922) и автор примечаний одноимённого произведения) называет последний роман английского писателя-модерниста ирландского происхождения Джеймса Огастина Алоишеса Джойса (англ. James Augustine Aloysius Joyce, 1882–1941). «Поминки по Финнегану» (Finnegans wake, 1939) автор писал шестнадцать лет, и в этом длительном творческом процессе роман претерпевал значительные изменения, в частности языковые и смысловые. На вопрос своего издателя Харриет Шоу Уивер (англ. Harriet Shaw Weaver, 1876-1961), о чём будет писать Дж. Джойс после «Улисса», автор ответил: «Вероятно, всемирную историю» ^[13].

Сюжет романа довольно прост: достоверно неизвестно, но отец семейства, совершил омерзительный, извращённый поступок в Феникс-парке, о котором узнал весь Дублин. Его сажают в тюрьму, и, чтобы спасти своего мужа, жена диктует своему сыну письмо о том, кто её муж на самом деле. Второму сыну она доверяет отправку письма, которое так и не дошло до места назначения. Неожиданно мужа освобождают, и впоследствии он становится очень мнительным: ему кажется, что все знают о его преступлении. Работая в своём трактире, он под давлением посетителей, которые буквально осаждают паб из-за того, что владелец паба их долго не обслуживал, случайно признаётся в совершённом преступлении и в своей патологической любви к маленьким девочкам. После этого полицейский разгоняет беснующуюся толпу, и посетители уходят из паба, распевая песни, посвященные преступлению владельца трактира. Отец семейства, убравшись в опустелом пабе, засыпает. В конце романа жена пытается разбудить своего спящего мужа.

Система персонажей так же проста, как и сюжет произведения. Главного героя, отца семейства, зовут Humphrey Chimpden Earwicker (Хэмфри Чимпден Иэрвикер), его инициалы HCE разбросаны по всему роману; жену главного героя зовут Anna Livia Plurabelle, или ALP (Анна Ливия Плюрабель); у них трое детей: дочь Isabel (Изабель), и сыновья-близнецы Kevin (Кевин) и Jerry (Джери), более известные как Shem (Шем) и Shon (Шон). В произведении они предстают в разных ипостасях: HCE может быть и Тристаном, и Адамом, и Наполеоном, и Богом-Отцом, и Финном Мак Кумалом, и отцом Дж. Джойса; ALP предстает в виде Изольды, Евы, Эмблы, матери писателя и др.; два брата – это две конфликтующие стороны, каждая из которых хочет добиться любви сестры: Каин и Авель, Исав и Иаков, Наполеон и Веллингтон, Осирис и Сет, Михаил и Люцифер; Шем – это ещё и автопортрет Дж. Джойса, Бог-Сын; Изабель – Изольда, Нуволетта, Ванесса и др. Границы ипостасей условны, и литературоведы до сих пор не пришли к единому мнению об их дифференциации. Внимательный читатель обратит внимание, что за калейдоскопичностью системы ипостасей скрываются артехтипы отца, матери, двух братьев и сестры, при этом отец – извращенец, мать – непрерывный круговорот всего: рождения и смерти, бодрствования и сна – сыновья – соперники с инцестуальным комплексом, дочь – яблоко раздора.

Исходя из краткого сюжета ПФ, напрашивается вопрос: почему роман называется «Поминки по Финнегану», если Тима Финнегана в романе нет? Уличная песня рассказывает об ирландском алкоголике, который однажды напился и свалился с лестницы, сильно стукнувшись головой о землю. Его товарищи положили Тима в гроб и устроили поминки, превратившиеся в застольную пьянку (поминки в Ирландии проводятся до похорон). В окружении друзей и родственников Тим Финнеган встаёт из гроба и присоединяется к всеобщему празднеству после того, как на него случайно вылили виски. Историю о Тиме Финнегане Дж. Джойс используют как сюжетную рамку, в которую обрамляется история семьи НСЕ, потому что в этой песне Дж. Джойс обнаружил концепцию цикличности, которая представлена тремя разными мотивами: падение – подъём, смерть – воскрешение, сон – пробуждение. Не следует отождествлять НСЕ с Тимом Финнеганом так же, как Леопольда Блума и Одиссея в романе «Улисс». По утверждению С. С. Хоружего, гомеровская «Одиссея» формально представлена в романе «Улисс» ^[13] – аналогично песня о Тиме Финнегане формально представлена в ПФ, но это не помешало Дж. Джойсу в романе ПФ упоминать Тима Финнегана, чтобы запутать читателя. По сути, история Тима Финнегана лежит в основании романа ПФ как прототекст, ср. роман называется Finnegans wake (Финнеганы пробуждаются или поминки по Финнеганам), а не Finnegan’s wake (пробуждение Финнегана или поминки по Финнегану). Следовательно, Дж. Джойс вписал человеческую историю в образ семьи НСЕ, обрамлённую историей о Тиме Финнегане.

Обозначим ключевые моменты данного произведения, исходя из сюжета и системы персонажей. Во-первых, многое неизвестно: подробности преступления HCE в парке, текст письма ALP, причина освобождения HCE и почему письмо не доставлено до пункта назначения. Во-вторых, образ отца особенно важен для Дж. Джойса, однако он предстает несколько иначе – отец в произведении, возможно, извращенец; в-третьих, концепция цикличности (подробнее см. в ^[8]) и ведущие мотивы конфликта, смерти и возрождения, сна и пробуждения, падения и подъёма пронизывают всё произведение.

Несмотря на простоту сюжета и системы персонажей, роман оказался очень трудным и непонятным. Сюжетные лакуны или недосказанность, т.е. «…недостающая информация или пробелы в сюжете, мешающие качественной интерпретации» ^[17] (Пер. наш. – Д. П.), которые есть в каждом произведении Дж. Джойса, сложный эксперимент над языком романа, многочисленные ипостаси главных героев, сменяющие друг друга в потоке сознания, развивающемся во сне главного героя, оказались основными причинами, почему роман стал загадкой для литературоведения. Кроме этого, писатель сделал из романа своеобразную культурно-историческую энциклопедию: Дж. Джойс наполнил его различным, разрозненным, нелогичным на первый взгляд материалом с литературными, историческими, философскими, этическими, теологическими отсылками. Писатель использует обобщенные образы мировой культуры, иногда даже архетипы (например, архетип матери, соперничающих братьев), на которые он «нанизывает» различные аналогии, ср. обобщенные образы прародителей (мужчины и женщины) усложняются аналогичными образами Адама и Евы из библейского мифа, Аска и Эмблы из скандинавской мифологии; или соперничающими братьями в романе выступают одновременно Каин и Авель, Исав и Иаков из Библии, Осирис и Сет из древнеегипетской мифологии ^[10], Наполеон и Веллингтон из истории. Там, где Дж. Джойс не может использовать обобщенные образы как основу для общекультурных аналогий, он создаёт каламбуры, например, на Шарля Бодлера или на битву под Верденом (см. ниже) и т.д.

Создается впечатление, что автор намеренно включает слова или целые фразы, в которых может быть заключено несколько аналогий, отвечающих цели Дж. Джойса – усложнить и запутать смысл произведения. Трудность, которая возникает перед читателем, заключается в том, что не только в одном фрагменте (от слова до нескольких предложений) романа может быть несколько аналогий, но и возможны новые аналогии при комбинации с другими фрагментами текста (см. ниже анализ каламбуров на Иакова или Фения Фарсайда). В итоге анализ произведения становится бесконечным, потому что одна аналогия «провоцирует» другую. Подобную неуверенность читателя в правильной интерпретации многочисленных аналогий, которыми спекулирует писатель, автор данной статьи называет авторской провокацией. Другими словами, Дж. Джойс в «Поминках по Финнегану» (далее – ПФ) специально заставляет читателя находить и додумывать смысл в тексте произведения, при этом он не оставляет возможности удостовериться в правильности проделанного читателем анализа. Неудивительно, что Дж. Джойс так говорил о своих произведениях, в частности о ПФ: «Я требую от своего читателя, чтобы он посвятил всю жизнь чтению моих книг» ^[13]. Такой эгоцентризм обрекает читателя на длительный самостоятельный творческий процесс, потому что, как сказал Дж. Джойс: «Я вставил сюда столько головоломок и загадок, что профессора будут над ними целые столетия ломать головы, — и это единственный способ обеспечить себе бессмертие» ^[13].

Выбор четвёртого абзаца романа обусловлен тем, что в этом фрагменте встречаются интересные для анализа каламбура, с помощью которых можно наглядно объяснить, в чём заключается авторская провокация, и тем, что «первые полутора страниц романа фиксируют зачатки всех персонажей и сюжетных мотивов» ^[18] (Пер. наш. – Д. П.). Иными словами, первые четыре абзаца романа – это краткое и завуалированное изложение основных событий ПФ с актуализацией ключевых мотивов. Аналогичное сжатое изложение произведения ранее встречалось в романе «Смерть героя» (Death of a Hero, 1929) Ричарда Олдингтона (англ. Richard Aldington, 1892–1962), в котором весь сюжет излагается в прологе, однако в ПФ Дж. Джойс сжал сюжет до четырёх абзацев.

Языковой материал распределён по трём зонам: ядерной, ближней и дальней перифериям. В ядерной области аналогии практически тождественны, в ближней периферии аналогии не взаимозаменяемы, но сохраняют ключевой мотив, в дальней периферии связь аналогий условна и слабо мотивирована.

Ниже прилагаем примерный, адаптированный перевод этого фрагмента, чтобы показать всю трудность, алогичность и масштабность одного из загадочных произведений XX века. Джеймс Джойс использовал ресурсы 65 мировых языков, слова которых автор менял на английский манер.

Приведем комментарии Дж. Кэмбелла и Г. М. Робинсона оригинального абзаца, потому что несмотря на примерный перевод, смысл фрагмента остаётся довольно туманным и размытым. В предложениях (1)-(11) говорится о конфликтах двух противоборствующих сторон, что может быть отсылкой к падению Рима, а также к ранним религиозным спорам в Ирландии. По мнению исследователей, захватчики смогли победить в войне – они захватили город, о чём говорится в предложениях (7)-(12). В предложениях (2)-(3) гортанные звуки лягушек предположительно свидетельствуют о месте битвы – топкие болота. Перечисленные в предложении (5) имена собственные, возможно, обозначают кельтские племена, втянутые в войну, целью которой было искоренить первобытный инстинкт каннибализма у своих соперников. В предложении (13) приводятся избитые фразы искусительницы и духовника, т.е. Дж. Джойс настолько переворачивает в тексте смысл, что, по сути, священники вводят проституток во грех. Далее говорится о некоем мужчине, «отце блуда», который пал или, возможно, умирает, но должен воскреснуть благодаря девушке, представленной в предложении (15) в виде радуги. Идея воскрешения подкрепляется предложением (19), в котором говорится о смерти и рождении. Итог всего абзаца заключается в том, что всё циклично: борьба двух начал, победа одного из них, закономерная гибель старого и рождение нового. Архетипически Дж. Джойс в этом абзаце заключил идею борьбы двух братьев со своим отцом за любовь к сестре, искушения отца и воскрешения его с помощью жены, матери.

Рассмотрим возможное количество аналогий, которое «провоцирует» выражение killykillkilly: atollatoll. В контексте всего абзаца у данного фрагмента две основные интерпретации. Так, можно перевести как «убитьубитьубить: на всём атолле» (аналогия 1a), ср. killykillkilly: atallatoll, если опираться на описание битвы и серьёзный конфликт двух сторон в начале четвёртого абзаца.

С другой стороны, предложение 11 можно перевести как звуковую имитацию колокольного звона во время осады неизвестного поселения, ср. «килликиллкилли: а толл а толл» (аналогия 1b), потому что в предложении 12 говорится о кáшеле, или замке Кáшел (англ. Rock of Cashel), который, скорее всего, осаждают захватчики. Осада Кáшела «провоцирует» известное историческое событие периода Английской революции: в 1647 году в поисках убежища жители замка в стенах церкви погибли, когда англичане подожгли Кáшел. Впоследствии погибшие жители стали олицетворять стойкость ирландского духа, а поступок англичан – крайнее проявление жестокости. Оба варианта перевода убедительны, т.к. они связаны контекстом анализируемого абзаца.

Перейдем к ближней периферии интерпретации: killykillkilly созвучно названию городу Килкенни (англ. Kilkenny), в котором, по преданию, конфликтовали два кошачьих племени: одно ирландское, другое английское (аналогия 2a). Во время Английской революции англичане устраивали кошачьи бои и победа всегда оставалась за ирландской стороной. Впоследствии жители города Килкенни называли себя «кошками», символизирующими непобедимость ирландцев.

Интерес Дж. Джойса к аббревиатурам может «спровоцировать» в каламбуре killykillkilly отсылку на Ку-Клукс-Клан (англ. Ku Klux Klan) за счёт утроения буквы «К» (аналогия 2b). Данная организация отстаивала идеи превосходства белых людей иногда радикальными методами. Более того, каламбур theWhoyteboyceofHoodieHead (белые мальчики с колпаком на голове) из предложения 6 подтверждает такой вариант интерпретации. Whoyteboyce – это whiteboys (белые парни) – тайная аграрная ирландская организация в XVIII веке, которая применяла агрессивную тактику, чтобы защитить права фермеров-арендаторов. Их так прозвали, потому что представили организации носили белые блузки.

Рассмотрим дальнюю периферию каламбура killykillkilly. Повторение слова kill в каламбуре может быть отсылкой к стихотворению «Ветер» (Wind, 1916) Джеймса Стивенса (англ. James Stephens, 1880–1950), в котором можно найти подобное удвоение ключевого слова (аналогия 3a): «Andsaidthathe’dkillandkill…» («И сказал, что убил бы…»). С Дж. Стивенсом Дж. Джойс познакомился в 1930-ых годов и ошибочно думал, что у них один год рождения. Автор ПФ был обеспокоен тем, что не сможет завершить роман и предложил Дж. Стивенсу помочь его закончить (Пер. наш. – Д. П.) ^[19]. Возможно, Дж. Джойс неслучайно решил включить в ПФ каламбур, отсылающий к одному из стихотворений Дж. Стивенса, или Дж. Стивенс включил его в роман, когда помогал с правкой произведения. Нельзя не заметить, что в фамилии Дж. Стивенса (Stephens) есть связь с именем главного персонажа в произведениях Дж. Джойса Стивена Дедала (Stephen Dedalus), который отчасти был автобиографическим персонажем.

Таким образом, каламбур killykillkilly, кроме двух основных интерпретаций, «спровоцировал» дополнительно три аналогии, последнюю из которых можно отнести к удачному совпадению.

Перейдём ко второй группе каламбуров, объединённых мотивом конфликта, – oystrygods gaggin fishy-gods, т.е.острогоды против рыбных богов (предложение 1). В контексте не только всего абзаца, но и произведения у этой группы слов двоякое прочтение. Так, при первой интерпретации остготы против вестготов, ср. ostrogothi и visigothi (аналогия 1а), которая отсылает к битве на Каталаунских полях, или Битве народов (451 г. н.э.), – сражение остготов и гуннов с вестготами и Западной Римской империей. Битва народов считается последним и самым крупным сражением перед распадом Западной империи. Согласно легенде, сражение длилось три дня и три ночи, и мертвые тоже принимали участие в битве. В очередной раз архетипически подразумевается конфликт двух братьев за доминирование, ср. англичане vs ирландцы, остготы vs вестготы.

При второй интерпретации смысл фрагмента меняется с вооруженного конфликта на религиозный. Вспомним, что в период раннего христианства принято было изображать рыбу как символ Иисуса Христа, потому что с греческого языка «Ichthys» (рыба) – это аббревиатура греческих слов: «Iesous Christos T[h]eo Yios Soter» –то есть «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель» ^[14]. Следовательно, каламбур oystrygods gaggin fishy-godsможно перевести как устричные боги против рыбных богов (аналогия 1b), т.к. oysters (устрицы), fish (рыба). Данная аналогия тождественна предыдущей, потому что сохраняется мотив двух противоборствующих сторон за обладание чего-либо, при этом аналогия 1b отвечает комментариям Дж. Кэмбелла и Г. М. Робинсона о религиозных войнах на острове.

Слово oystrygods, означающее устричные боги, можно рассмотреть другим образом. Так, устричной богиней (аналогия 2а), ср. oyster goddess, является Афродита – богиня любви и женской красоты, которая родилась из морской пены и вышла из раковины. Сандро Боттичелли (итал. Sandro Botticelli, 1445–1510) изобразил её, стоящей в большой раковине. Рассматривая в таком ключе миф о рождении Афродиты, можно утверждать, что её образ – это ещё одна ипостась ALP, тогда муж Афродиты Гефест – НСЕ. С другой стороны, известен миф об измене Афродиты своему мужу Гефесту с Аресом. В таком случае Гефест и Арес – это образы двух соперничающих сторон, т.е. Шем и Шон, а Афродита – Изабель. Вследствие динамики ипостасей многие исследователи не могут точно определить, какая ипостась относится к тому или иному персонажу.

Рассмотрим провокационный потенциал oystrygods gaggin fishy-gods при комбинации его с другими каламбурами. В killykillkilly было уже отмечено тройное «К», которое похоже на подобное сочетание в каламбуре, имитирующем звуки лягушек, ср.: KekkekKekkekKekkek, KoaxKoaxKoax(предложения 2-3). Данное сочетание отсылает к комедии Аристофана «Лягушки» (аналогия 3a), в которой Дионис спускается в подземное царство и ему вторит хор лягушек Brekekekex koax koax ^[15]. Возможна новая провокация, если учесть мотив конфликта двух сторон и отмеченные в предыдущих каламбурах образы лягушек и рыб. Благодаря интересу Дж. Джойса к мифологии можно встретить интересное совпадение из древнеегипетской мифологии. Согласно Гермопольской космогонии, в первой восьмерке богов (Огдоада) «мужские божества <…> имели облик людей с головами лягушек» ^[11] (аналогия 2b). Рыбы в мифологии Древнего Египта презирались, потому что «единственную часть тела [Осириса], которую Исида так и не смогла найти, был фаллос: его съели рыбы – лепидот, оксиринх и фраг» ^[11]. Таким же образом, как и Афродита, богиня Исида может быть ипостасью ALP, а умерший и воскресший Осирис – HCE. Более того, существовал культ богини Хатмехит, которая изображалась с короной на голове в виде рыбы. В поздний период Хатмехит стала отождествляться с богиней Исидой. С другой стороны, Осирис был убит своим братом Сетом – в таком случае Осирис и Сет – это Шем и Шон, а Исида – Изабель (см. подобную динамику выше).

Слово gaggin, которое переводится как «поперхнуться, подавиться» (gagging), может также означать «гогот», ср. gaggling.Если учесть мотив двух конфликтующих сторон и гогот гусей, то «провоцируется» новая аналогия (аналогия 3b): в 387 году до н.э. гогот гусей спас Рим от нападения галлов. Данная провокация соотносится с предыдущими про битву на Катталаунских полях и осаде Кáшела англичанами (см. выше).

В предложениях 6-7 встречаются многозначные слова, которые объединены мотивом конфликта, заданным Дж. Джойсом в самом начале: Baddelaries, MalachusMicgranes, Verdons, Assiegates.Так, смысл предложений 6-7 заключается в том, что некоторая группы людей: бадлеровцы, Малахия Мигрейн, верденцы осаждают город с помощью катапульт, ассегаев и т.д. (предложение 7), ср. «Где Бадлеровские партизаны всё ещё с учителем математики Маллахией Мигрейном и жителями Вердона выбивают катапультами каннибализм из белых мальчиков с колпаками на головах. Осаждают ворота копьями и градом бумерангов» (аналогия 1a). Можем предположить, что если в оригинальном варианте говорится о партизанах, то имеется в виду борьба с захватчиками, которые заполонили остров.

Согласно комментариям из ^[18] имена и фамилии, перечисленные в данном предложении, обозначают кельтские племена на территории Ирландии в период религиозных войн. Кельты пытались кровавыми способами искоренить первобытные представления у своих противников (аналогия 1b). В этом контексте, наоборот, речь идёт о тех, кто захватил остров Ирландии. Возможно, что Дж. Джойс написал этот фрагмент таким образом, чтобы не разделять захватчиков и коренных жителей, а обозначить две противоположные стороны, борющиеся за господство. Следовательно, война в представлении писателя является неотъемлемой частью универсума как измена, предательство и цикличность (подробнее см. в ^[10]).

Слово verdonsсвязано с битвой при Вердене (The Battle of Verdun, 1916) – это событие считается одним из самых кровопролитных военных конфликтов Первой мировой войны (аналогия 2а), в историю эта операция вошла как Верденская мясорубка. Конкретных результатов это сражение не дало. Таким образом, verdonsв значении битвы под Верденом связано с Каталаунской битвой, которая была рассмотрена ранее.

Продолжая военную тематику, отметим, что ряд слов могут обозначать наименования оружия (аналогия 2b), которые используют две воюющие стороны на острове. Так, baddelaries – это badelaire (баделер) – нож с изогнутым лезвием, расширяющимся к острию с XIV в. или же это каламбур на battle-aries – боевой таран в виде барана (ср. в тексте говорится о катапультах); malchus (малкус) – это кривой короткий меч с сильным скосом обуха XIV-XV вв.; assiegates – assegai (ассагай) – вид африканского метательного копья; verdun (вердун) – разновидность пики или длинного меча, изобретённого в Вердене.

Дальнюю периферию анализируемого фрагмента составляют случайные отсылки к разным личностям, не влияющим на понимание четвёртого абзаца и не связанным друг с другом. Слово Baddelaries (аналогия 3а) – намёк на французского поэта рубежа XIX-XX вв. Шарля Пьера Бодлера (фр. Charles Pierre Baudelaire, 1821–1867).

MalachusMicgranes – отсылка к Mallachi Malliguns – Малахи Маллигану (аналогия 3b), центральному персонажу романа «Улисс», прототипом которого является друг Дж. Джойса Оливер Сент-Джон Гогарти (англ. Oliver St. John Gogarty, 1878–1957).

С другой стороны, Malchus – это может быть Св. Малахия (ирл. Maelmhaedhoc Ó Morgair, ок. 1094 – 1148), оказавший влияние на унификацию христианства в Ирландии (аналогия 3c). Им был принят римский обряд вместо кельтского обряда, который отличался от предыдущего порядком совершения мессы.

С третьей стороны, Malchus, скорее всего, Малх Карфагенский (умер ок. 535 до н.э.) – военачальник и правитель Карфагена, известный своими походами на остров Сицилию против грек