Источниковая база истории раннего комсомола

Источники по изучению истории комсомола первого десятилетия его существования многочисленны и разнообразны. Для последовательного их рассмотрения сгруппируем их в следующие разделы: опубликованные документы, справочно-статистические издания, мемуаристика, материалы периодической печати, документы российских архивов.

В первую очередь следует обратиться к опубликованным работам лидеров комсомола, стенограммам заседаний и решений съездов, конференций, пленумов ЦК комсомола. Следует стремиться смотреть на них, как на обычные источники, созданные конкретными людьми, в конкретных исторических обстоятельствах, с определенными политическими и идеологическими целями. Так как комсомол действовал под руководством коммунистической партии, большого внимания требуют и опубликованные партийные документы. Причем следует уделить внимание не только принятым на партийных и комсомольских форумах решениям, но и механизму, обстоятельствам их принятия, для чего исследуются стенограммы. Выступления делегатов из провинции существенно расширяют знания о реальном положении в комсомольских организациях, о состоянии партийной работы на ее молодежном направлении, об отношении населения к действиям комсомольцев. Стенограммы наглядно демонстрируют степень учета предложений рядовых делегатов, различия в позициях московских и региональных комсомольских лидеров. По стенограммам отчетливо прослеживается процесс последовательного свертывания внутрисоюзной демократии даже при периодическом оживлении лозунгов борьбы с бюрократизмом, самокритики и т.п.

Законодательные акты органов государственной власти (ЦИК СССР и ВЦИК, Совнаркома) имеют значение для познания форм и методов регулирования общественной жизни. Так, борьба либеральной и авторитарной тенденций ярко прослеживается по комментариям к законам, по инструкциям ВЦИК о выборах советов. Следует обратить внимание на то, что комсомол был на особом положении, которое регулировалось не правовыми, а партийными актами. Законодательство об общественных организациях, сложившееся в 1920-е годы, распространялось только на так называемые добровольные общества ^[1].

Не основной, но важной группой источников у исследователя истории комсомола обязательно должны быть труды руководителей коммунистической партии. Их изучение необходимо для выяснения доктринальных основ большевизма, идейно-побудительных мотивов практических решений, в том числе и по вопросам молодежной политики. Публикация недоступных для исследователей 1930-1980-х годов трудов партийных руководителей первого десятилетия советской власти, возможность непредвзято изучить работы партийных деятелей, объявленных тоталитарным режимом “врагами народа”, дают шансы более обстоятельно проанализировать концепции молодежной политики партии без выдергивания “подходящих” цитат. Причем ни в коем случае нельзя забывать про речи и статьи, которые давно вовлечены в научный оборот. Иногда они нуждаются в “новом прочтении”. Но это не значит, что в постсоветской России мы должны смотреть абсолютно на все новыми глазами. Это касается и документов комсомола. Необходимо стремиться не “выуживать” сенсации, а кропотливо изучать источники, в том числе и опубликованные в советский период.

Историки должны быть благодарны руководству комсомола 1920-х годов, много сделавшему для сохранности документов комсомола. В 1920 году была создана Комиссия по изучению истории Коммунистического союза молодежи и юношеского революционного движения (Истмол). 26 февраля 1924 года ЦК комсомола принял постановление. “О сохранении подлинников документов, имеющих историческое значение”, а некоторое время спустя Секретариат ЦК обратился в Архивное управление с предложением о разработке материалов юношеского движения. В 1921-1923 годах начали работать отделения Истмола во многих губерниях. Всего при участии Истмола в 1920-е годы вышло около 400 книг и брошюр, отразивших историю комсомола ^[2]. В первую очередь для современного исследователя важны освобожденные от субъективизма документальные публикации. В частности, ряд изданий приводят выходящие из рамок дозволенного тезисы III Орловского губсъезда РКСМ, предлагавшие изменить тактику комсомольских организаций в условиях новой экономической политики, пересмотреть характер отношений с партией ^[3]. В ряде сборников даны материалы обследований комсомольских организаций ^[4].

Отдельные интересные факты и спорные обобщения содержатся в немногих сохранившихся сборниках, выпущенных по итогам пленумов губернских, областных и окружных комитетов комсомола. Чаще всего, уцелевшие экземпляры данных печатных изданий подшиты к архивным делам.

Интересно, что в 1920-е годы для исследователей еще вполне доступными были документальные материалы не только по истории комсомола, но и альтернативных ему молодежных организаций. Журнал Истмола “Комсомольская летопись” подробно знакомил с программными документами Российского социал-демократического союза рабочей молодежи ^[5]. В 1929 году издательство “Молодая гвардия” выпустило книгу Г. Дитриха о скаутах Ленинграда. Ставя цель обосновать неизбежность гибели скаутского движения, Г. Дитрих, тем не менее, показал весьма привлекательный облик скаутов, подробно описав их законы, обычаи, формы и методы деятельности ^[6] . Особую ценность сборнику придают опубликованные автором документы скаутов (как действовавших в советской России, так и дореволюционной, на территориях, контролируемых Белым движением, в эмиграции). Краткие отрывки из документов альтернативных молодежных организаций содержали некоторые статьи и брошюры комсомольских лидеров ^[7] .

Посредством цифр статистических изданий раскрываются формы и типы явлений внутрикомсомольской жизни, что повышает точность исследования. При использовании данного типа источников внимание обращалось на социально-демографические сведения. Специфика справочно-информационных изданий позволяет использовать их в качестве основы для выявления общих тенденций, закономерностей, типизации явлений.

На основании статистических изданий уже в 1920-е года были отмечены такие важнейшие тенденции в формировании состава комсомола, как рост его рабочего ядра ^[8], увеличение доли коммунистов в руководящих органах союза ^[9]. В изданиях статистического подотдела ЦК комсомола ^[10] есть сведения о составе актива губернских, уездных, первичных комсомольских организаций. Наиболее полны сведения о составе руководящих “троек” и “четверок” губкомов (секретари, заворги, завполитпросветом, зав. экономическими комитетами). Наименее полны выборочные данные о бюро первичных организаций. Затруднения возникают из-за отсутствия сведений по некоторым губкомам.

Интересную характеристику работе комсомольского актива, дают материалы выборочного обследования бюджетов их времени ^[11]. Обследование было проведено статистическим подотделом ЦК комсомола в октябре 1925 года. Комсомольским организациям от губернского до ячейкового масштаба были разосланы хронокарты и подробная инструкция по их заполнению. Хронокарты представляли из себя формуляры, в которых по вертикали были обозначены статьи затрачиваемого времени, по горизонтали - время, использованное на ту или иную деятельность. Данные опубликованного по итогам обследования сборника и сегодня могут считаться вполне репрезентативными. Непредставительны только данные о бюджете времени секретарей сельских ячеек.

Большее влияние на состояние источниковедения и историографии оказала политическая ситуация 1930-х годов. Тоталитарному режиму не нужно было глубокое знание истинной истории даже коммунистических организаций. Пытавшихся понять уроки истории по ее документам зачисляли в “безнадежные бюрократы”, “архивные крысы” ^[12]. Любые дискуссии объявлялись происками классовых врагов. Читателей лишили возможности читать чуть ли не все ранее изданные книги по истории ВЛКСМ. Среди книг, в которых якобы “вражеской рукой смазывается роль ВКП(б) ” ^[13], в списке на уничтожение 1937 года первой по алфавиту значилась книга В. Анучина “Комсомол ЦЧО в борьбе за Октябрь” ^[14]. Была передана в спецхран даже книга бывшего наркома иностранных дел Г. В. Чичерина о международном юношеском движении ^[15]. Вскоре в спецхране оказались стенограммы съездов и конференций комсомола, так как многие принимавшие в них участие были репрессированы. Не только для рядовых читателей, но и профессиональных историков стали недоступными даже печатные источники по истории ВЛКСМ. Был ликвидирован Истмол, его отделения на местах.

Возобновление публикации источников на научной основе произошло лишь после XX съезда КПСС. Для исследователей особый интерес представляют тематические сборники документов ^[16]. Вместе с тем их ценность понижают имевшие место конъектурные пропуски в публикуемых текстах. Так, в сборнике “Товарищ комсомол” из текста программы были исключены строки о борьбе с бюрократизмом ^[17]. Некоторые важные документы были преданы забвению.

Хотелось, конечно, увидеть большую информационную насыщенность, чем в опубликованных в советский период сборниках документов. В основном они включали в себя решения партийных и государственных органов, показывающие положительные результаты социалистических преобразований. Тем не менее, заметим, что уровень развития источниковедения в СССР был достаточно высок, оно представляло самостоятельную научную дисциплину. Хотя политическая ситуация вела к уменьшению количества и снижению качества собиравшейся документальной информации, и то, что собрано и опубликовано, представляет и сегодня значительный исследовательский интерес.

В наше время опубликован ряд документов, характеризующих в первую очередь общественное сознание 1920-х годов: письма во властные структуры, сочинения школьников, отрывки из частной переписки ^[18]. Причем нам кажется ценным наблюдение составителей сборника “Письма во власть. 1917-1927. ”, оценивавших общение государства и граждан посредством писем как форму реализации властного контракта: “Обе стороны в этом контракте (власть-народ) принимали негласные правила игры, следовали связной модели поведения”. Это была, своеобразная форма сотрудничества граждан и государства, - сотрудничества в целом не окрашенного любовью и симпатией. Партнеры в рамках условий контракта скорее терпят друг друга как неизбежное зло ^[19].

Важной публикацией документов из истории комсомола стало издание протоколов I съезда РКСМ, дополненных по сравнению с публикациями более чем полувековой давности материалами архивов, справками о первых послереволюционных организациях молодежи ^[20]. Переизданы бывшие ранее в спецхране книги 1927 года “ Куда идет комсомол”, “Комсомол на переломе”, отражающие дискуссию по вопросам комсомольского строительства в годы нэпа, показывающие “болезни” комсомола ^[21]. В сборнике “ Молодежное движение в России(1917-1928 гг.) ” обнародованы документы на замалчиваемые ранее темы отношений комсомола с некоммунистическими организациями, органами ОГПУ и НКВД, девиантного поведения молодежи ^[22].

Разносторонне представлена история комсомола в документах, опубликованных в сборнике «Тамбовский комсомол: грани истории. 1918-1945» ^[23] Для того, чтобы понять, как значителен для понимания истории страны может быть даже небольшой документ, прочитайте сценарий игры для детей младшего школьного возраста «Ленин» в электронной версии сборника ^[24]. Сверхсовременно, актуально звучат характеристики из статьи «Кое-что об активистах» из журнала Тамбовского губкома РКСМ «Активист» за 1922 г. ^[25]

Вполне применимы в историко-комсомольских исследованиях результаты этнографических наблюдений А.М.Большакова, М.Я.Феноменова, А.М.Селищева и других ^[26]. Они содержат уникальные свидетельства о быте и повседневном поведении крестьянства, с помощью устного народного творчества выявляют политические настроения. В 1926 г. студенты ленинградского географического института подготовили и под редакцией профессора В.Г. Тана-Богораза издали материалы этнографического обследования деревенских ячеек “Комсомол в деревне”. Книга подробно описывает повседневность деревенского комсомола, его борьбу со старыми устоями, в том числе и на примере ряда ячеек исследуемого нами региона. Фольклор эпохи подробно представлен в дневниках И. И. Шитца ^[27]. Анекдоты, приводимые им, хоть и гротесково, но необычайно метко схватывают суть ситуации, характеризуют известные и типичные личности. Кстати, с помощью анекдотов, частушек, сценариев игр, песен, стихотворений самодеятельных авторов весьма обстоятельно можно охарактеризовать общественное правосознание молодежи, складывающееся из правовой психологии и правовой идеологии ^[28].

Осторожнее следует подходить к отбору мемуарной литературы, учитывая высокую степень субъективизма ее авторов, идеологическую заданность и выдержанность мемуаров, обычные для них недоговоренность, эзопов язык. Историк комсомола обязан учитывать только те фрагменты, которые совпадали с информацией других источников, не противоречили здравому смыслу. Необходимо использовать воспоминания не только бывших комсомольцев, но и их политических критиков. При этом не надо забывать, что и им было присуще желание в более выгодном свете показать свой жизненный путь, историю своей организации.

Наиболее интересны воспоминания периода перестройки. С одной стороны, заметно раскрепощение мышления ветеранов комсомола. Они рассказывали о том, что ранее сказать стыдились или боялись. В тоже время еще чувствуется их гордость за комсомольскую юность, что толкает говорить их с определенной наступательностью, уверенностью в своей общей правоте.

В немалой степени воспоминания, автобиографии, дневниковые записи важны как ценные характеристики психологии их авторов, черты которой закладывались еще в 1920-е годы. Нередко авторы воспоминаний “выдают” подсознательные мотивы их политического поведения в молодости. Например, во многих воспоминаниях прослеживается ненависть и в тоже время зависть к образу жизни нэпманов.

Важную роль в создании общественного мнения играла публицистика (газеты и журналы, агитационные материалы). Поскольку архивные материалы 1918-1922 годов сохранились неполно, так как обширные местности были в состоянии гражданской войны, публицистика остается подчас единственным источником знаний о текущей официальной политике, об особенностях деятельности комсомольских организаций в начале изучаемого периода. На протяжении всего периода газеты и журналы были одним из показателей политической активности молодежи, отражением её ценностных ориентаций, одним из инструментов политического воспитания и просвещения. С редакциями газет комсомольцы делились наболевшими проблемами, через них информировали о своих достижениях.

Богатый фактический материал, демонстрирующий роль комсомола в духовной жизни советского общества содержится в антирелигиозных изданиях 1920-х годов. Особенно информативна газета “Безбожник”, издававшаяся с 1922 года издательством “Красная новь”. Позднее она стала органом Центрального Совета Союза воинствующих безбожников.

Изучая газетные и журнальные материалы, следует учитывать откровенную лживость некоторых из них. Но при этом не забывать, что даже печатная ложь - показатель культурного развития общества, свидетельство мифологизации общественного сознания. Публицистические материалы, безусловно несущие печать субъективизма корреспондентов, брались в качестве источников только при сопоставлении с другими документами.

Основной массив источников, использованных в процессе работы над проблемами истории молодежного движения, составляют обычно впервые вводимые в научный оборот неопубликованные документы из фондов центральных и местных архивов ^[29]: Ведь прав Бенедетто Кроче: “Говорить об истории, не имея документов, столь же нелепо, как рассуждать о существовании чего либо при отсутствии одного из необходимых элементов этого существования” ^[30].

Особого доверия заслуживают документы для служебного пользования. Хотя в них обычно присутствуют идеологические построения, далекие от реальной жизни, в целом в них содержится объективная информация, необходимая советскому государству для исполнения управленческих функций. В частности, фонд 17 Центрального Комитета коммунистической партии в Российском государственном архиве социально-политической истории содержит множество материалов об итогах обследований губернских партийных организаций, их обсуждений в различных структурах центральной власти. Здесь есть материалы наиболее важных местных партийных форумов, оргсводки о росте и регулировании социального состава комсомола. Особое значение центральные органы уделяли борьбе с проявлениями инакомыслия, оставив массу свидетельств об оппозиционных и антикоммунистических настроениях на местах.

Трудно переоценить роль Фонда Центрального Комитета комсомола (Ф. М-1) Российского государственного архива социально-политической истории в изучении альтернативных комсомолу организаций. Так, дело 183 описи 23 содержит множество материалов, некоторые из которых печатные, о деятельности Российского социал-демократического союза рабочей молодежи. Примечательно, что это не только материалы, анализирующие деятельность РСДСРМ с позиции комсомола, но и документы самого социал-демократического союза, выписки из бюллетеней Центрального Оргбюро РСДСРМ. Ряд дел имеют первостепенное значение в изучении взаимоотношений комсомола с другими молодежными организациями ^[31], демонстрируют стремление комсомольских органов к более активному участию в работе спецслужб по борьбе с инакомыслием ^[32]. В настоящее время исследователями использована лишь незначительная часть изученного интереснейшего материала о молодежном движении, позволяющая определить механизмы установления монополии комсомола в молодежном движении, проиллюстрировать этот процесс на региональном уровне.

Данные о состоянии губернских комсомольских организаций довольно часто встречаются в протоколах заседаний бюро и секретариата ЦК комсомола, в материалах обследований местных организаций. Эти документы несколько компенсируют несохранность материалов в местных архивах. Ряд дел подробно информируют о внутрисоюзных дискуссиях. В материалах Бюро ЦК комсомола обобщены данные о составе бюро губкомов комсомола страны. Отчеты Центрального Комитета съездам комсомола содержат информацию о результатах политпроверок, о численности кружков различных направлений, итогах выборов в советы.

Доклады направлявшихся центральными органами на места представителей Центральных Комитетов партии и комсомола, уполномоченных ВЦИК нередко отличают недоуменные и гневные чувства в отношении работы, как местных комсомольских организаций, так и других институтов политической социализации. Они демонстрируют явное несоответствие видения комсомольских проблем и результатов деятельности молодежного союза из центра и с мест. Присущие уже тогда некоторым низовым комсомольским органам стремления лучше отчитаться, выдать желаемое за действительное вели к рапортомании, а, следовательно, должны заставить нас с определенным недоверием относиться к отчетам местных комсомольских организаций, направляемых в ЦК комсомола. Зато доклады “контролеров” наряду с письмами и выступлениями рядовых комсомольцев позволяют значительно приблизить наши представления о комсомольской действительности к реальности.

Наиболее информативными являются стенограммы губернских комсомольских конференций, протоколы пленумов и заседаний бюро губкомов.

В начале 1920-х годов даже доклады секретарей губернских комитетов комсомола чаще всего отличались откровенностью, критичностью не только к действиям рядовых комсомольцев, но и к своим собственным. В докладах и еще в большей степени выступлениях в прениях мысли предстают, хоть и не отточенными, путанными, но в то же время живыми, отражающими комсомольскую жизнь во всех ее противоречиях. Да, сегодня вряд ли можно согласиться в оценках некоторых фактов с мнениями тогдашних комсомольцев, но их откровенность, эмоциональность позволяют достоверно судить о социально-психологической атмосфере в молодежной среде, а информационная насыщенность выступлений значительно расширяет круг сведений, которые мы получаем из постановлений и статистических материалов.

В докладах секретарей комитетов комсомола второй половины 1920-х годов “негатив” во внутрисоюзной работе все чаще локализуется, представляется отдельным недостатком. Причем складывалась иерархия локализации: ЦК искал недостатки на уровне губернских (областных) комитетов, губкомы (обкомы) - на уровне уездных (окружных) комитетов, уездные (окружные) комитеты на уровне первичных организаций. Но стоит выстроить извлеченный из докладов “негатив” по хронологическому и территориальному принципам, как нередко убеждаешься во всеобщности того или иного явления общественной жизни.

Что касается выступлений в прениях, то они в отличие от последующих десятилетий, как правило, лишены какой-либо лакировки внутрисоюзной действительности. Можно нередко встретить критические замечания в адрес конкретных партийных наставников, хотя тут же подчеркивается необходимость партийного руководства в принципе. Стенограммы местных комсомольских форумов наглядно демонстрируют преобладающие в комсомоле настроения по важнейшим проблемам общественно-политической жизни страны, отношение к партийным лидерам, уровень грамотности и политической культуры комсомольцев.

Чем ниже уровень комсомольских форумов, тем откровеннее говорили комсомольцы. Поэтому целесообразно использовать материалы архивных фондов не только губернских и областного, но и уездных, окружных, районных комитетов комсомола. В различных фондах сохранились и протоколы первичных комсомольских организаций. Как правило, исследователи даже не пытались их смотреть. Данные фонды обычно не содержат обобщенных сведений, но позволяют выяснить достоверность обобщений, увидеть отличия позиций рядовых комсомольцев и активистов, раскрыть содержание комсомольской работы в деревнях, на заводах и в учреждениях, которая в первую очередь влияла на массы. Ведь не секретари губкомов и ЦК, которых традиционно цитируют в историко-комсомольских трудах, а юноши и девушки, с которыми обыватель сталкивался в совместной работе, учебе или в быту, определяли своей деятельностью отношение к комсомолу широких масс.

Результаты политической социализации молодежи ярко демонстрируют выступления на собраниях, митингах, других агитационных мероприятиях, тексты которых сохранились в фондах комитетов комсомола ниже губернского (областного) уровня.

Большинство дел фондов губкомов комсомола, на которые ссылались исследователи в годы советской власти, носят канцелярский характер. В них очень редко присутствовали сообщения о результатах выполнения тех или иных решений. Отсюда и болезнь многих историко-комсомольских исследователей прошлого: приравнивание намерений к результатам. Изучение документов уездных, окружных, районных, волостных и первичных комсомольских организаций, переписка сотрудников губкомов с центральным и уездными комитетами позволила нам освободиться от многих ложных представлений об истории комсомола, казавшихся непреложными истинами. Документы низовых организаций позволяют выяснить существенные отличия социально-политической обстановки на местах от оценок, декларируемых в центре.

Под влиянием изучения документов низовых комсомольских и партийных организаций особенно сильно поменялись представления автора о характере партийного руководства комсомолом в 1920-е годы. Во многом оказались ложными как “застойные”, так и “перестроечные” взгляды. Нэповская реальность на местах оказалась значительно сложнее и противоречивее, чем теоретические установки и оценки центральных органов, лидеров партии и комсомола. Партийные комитеты данного периода свои методы партийного руководства старались, как правило, скрыть за удобными фразами об “улучшении качества”, “устранении недостатков”, “укреплении связей” и т. п. Зато при оценке нижестоящих органов проявляли откровенность сполна. Еще более откровенно работу своих партийных наставников оценивали комсомольцы. Сохранились стенограммы выступлений коммунистов, которым поручалась работа с комсомольцами, их заявления, анкеты, отчеты о работе с юношеством. Данные источники в совокупности позволяют увидеть, что эволюция характера взаимоотношений партийных и комсомольских организаций на местах определялась не только решениями центральных партийных органов, но и факторами, связанными с низким уровнем общей и политической культуры провинциальных коммунистов, их крайней загруженностью другими делами, а следовательно стремлениями к упрощению партруководства, командованию.

Документы