Криминогенная зараженность личности преступника: понятие, основание и реализация

Труш Владимир Михайлович кандидат психологических наук психолог, психологическая лаборатория ФКУ ИК–16 УФСИН России по Мурманской области 184355, Россия, Мурманская область, пос. Мурмаши, ул. Зеленая, 14/A, оф. ФКУ ИК - 16, психологическая лаборатория Trush Vladimir Mikhailovich PhD in Psychology Psychologist at the Psychological Laboratory of the Correctional Facility №16 of the Federal Penitentiary Service of Russia in Murmansk region 184355, Russia, Murmansk region, pos. Murmashi, ul. Zelenaya, 14/A, Office of the Correctional Facility №16, the Psychological Laboratory  krist56@mail.ru Другие публикации этого автора

Гомонов Николай Дмитриевич доктор юридических наук профессор, декан, профессор, Северо-Западный институт (филиал), Московский гуманитарно-экономический университет 183008, Россия, Мурманская область, г. Мурманск, пр. Кольский, 51 Gomonov Nikolai Dmitrievich Doctor of Law Professor, Dean of the Faculty of Law, Professor at the Department of Criminal-Legal Disciplines of Moscow University of Humanities and Economics, the Northwest Branch  183008, Russia, Murmanskaya oblast', g. Murmansk, pr. Kol'skii, 51, kab. dekanata yuridicheskogo fakul'teta Gomonov_Nikolay@mail.ru Другие публикации этого автора

Становление и развитие правового государства и гражданского общества во многом зависит от состояния правопорядка в стране и степени его охраны. Сегодня общепризнанным является положение, согласно которому безопасность выступает необходимым условием развития любой системы. Использование таких категорий, как устойчивость, стабильность, сопротивляемость всегда имеет отношение к проблеме обеспечения безопасности технической или социальной системы. Для уровня представляемой профессиональной компетентности – это психологическая безопасность.

Сегодня в психологической науке все большее место занимают исследования, посвященные проблеме психологической безопасности (И. А. Баева, 2008). Указанный феномен рассматривается, как с точки зрения безопасности среды, так и в личностном аспекте. В современных работах рассматриваются личностные характеристики, связанные с безопасностью человека в различных ситуациях. При этом предпринимаются попытки выделения набора свойств и качеств личности, которые обеспечивают защищенность человека в обществе. Прежде всего, определяются индивидуальные особенности, в наибольшей степени обеспечивающие правомерное адаптационное восприятие человеком внешних условий.

Так, Б. А. Еремеев определяет психологическую безопасность как «…осознанное, рефлексивное и действенное отношение человека к условиям жизни как обеспечивающим его душевное равновесие и развитие» ^{[8, с. 101]}. Е. Е. Пронина ее определяет, как переживание личностью психологического комфорта, выражающееся в осознании собственного статуса, чувства собственного достоинства и их неприкосновенности, а также в эмоциональном принятии себя ^[16].

Феномен безопасности мы определяем, как субъективное ощущение отсутствия опасности, отсутствие угрозы от кого или чего-либо, понимание факта наличия и сохранения в перспективе условий, оптимальных для жизни, функционирования и развития человека. Исследование психологии безопасности, прежде всего, предполагает учет субъективного отношения человека к наличию и к перспективе создания условий, безопасных для его жизнеосуществления.

В социально-психологическом смысле, раскрывая понятие психологической безопасности, имеют в виду отсутствие у человека опасений относительно окружающих его людей и отсутствие предположений о появлении таких опасений в будущем. Человек, как социальное существо, открыт для контактов с себе подобными и стремится к ним. Практическая психология, прежде всего, акцентирует внимание на состоянии готовности субъекта предупреждать появление опасности и готовности эффективно реагировать на возникающую опасность. В то же время существует и объективный аспект психологической безопасности. В этом случае отношения окружающих должны быть не столько позитивными, сколько оптимальными для совместной жизни и деятельности ^{[5, с. 38-44]}.

Анализ индивидуальной психологической безопасности предполагает исследование личностных мотивов, психических состояний уверенности, надежности, комфортности жизни, положительных перспектив. Исследование же психологической безопасности групп по своей структуре сложнее, так как предполагает учет, как личностных характеристик, так и социально-психологических явлений. При недостаточной сплоченности и организованности группы в случае воздействия различного рода внешних опасностей психологическая безопасность членов группы резко снижается за счет отрицательных социально-психологических явлений ^[14].

Массовая психологическая безопасность зависит от характера и учета стихийных массовых явлений. В работах разных лет изучались проблемы создания условий, при которых окружающая среда будет психологически наиболее безопасной. Значительный вклад в осмысление психологии среды внесли: В. В. Авдеев, Б. Г. Ананьев, Г. М. Андреева, И. В. Дубровина, Е. И. Исаев, Е. А. Климов, Б. Ф. Ломов, В. А. Левин, М. В. Осорина, А. А. Реан, В. И. Слободчиков, Д. И. Фельдштейн, Э. Фромм, Д. Б. Эльконин, В. А. Ясвин и др.

Представляется, что психологическая безопасность субъекта определяется ощущениями адаптации и комфорта на внешнем и внутреннем уровнях, а механизмы психологических защит подкрепляют субъектную позицию человека и обеспечивают формирование у него чувства собственного достоинства и уверенности в своих силах. Как высший уровень развития человека индивидуальность начинается, когда его творческая активность становится рефлексивной и обращается на самого человека. При этом субъект начинает преодолевать как собственное «я», так и неблагоприятные сопутствующие внешние обстоятельства, работать над расширением своих возможностей самовоспитания.

Потенциал индивидуальности распространяется на все нижележащие уровни психической интеграции. Поэтому психологическая безопасность человека, который владеет своим внутренним миром и своим организмом находится на высшем уровне. Однако для него остаются опасности физического, биологического и социального планов.

Необходимо отметить, что особое место среди подходов к формированию психологической безопасности личности занимает экзистенциально-гуманистическое направление (С. Мадди, К. Роджерс, В. Франкл др.). В рамках данного направления психологическую безопасность личности понимают, как стремление человека к удовлетворению базовой потребности в безопасности через социальную самореализацию. Человек в этом случае рассматривается как субъект, способный творить свою судьбу, получать разносторонний жизненный опыт, отвечать на опасности осознанной системой поведения.

В современных условиях особенно возрастает значение системного научного подхода к пониманию этой проблемы, как основы обеспечения прогноза направления развития не только отдельных индивидов, но и социальных общностей. Чтобы оказывать реальное влияние на ближайшую и отдаленную перспективу возможного проявления уровня преступности, необходимо определение базовых тенденций, влияющих на формирование противоправного поведения. Поэтому существенно востребованными являются научные разработки, обеспечивающие теоретическую основу эффективного механизма противодействия преступности.

В этом смысле системный личностный подход становится весьма актуальным и, как следствие, приобретает новых сторонников в сфере ученых и практических работников. Достоверно обоснованные знания биопсихосоциальных особенностей личности преступника ^{[6, с. 25-29]}, установление роли личностных факторов в механизме преступного поведения, изучение и анализ криминогенных ситуаций, с точки зрения их субъективного восприятия индивидом, – все это, вне всяких сомнений, значительно расширяет возможности правоохранительных органов в сфере прогнозирования и предупреждения преступлений.

Одной из актуальных теоретических проблем психологии безопасности является разработка диагностического инструментария, для определения уровня психологической безопасности личности и общества. В этой связи, одним из направлений теоретических и практических исследований может быть «разработка психологических технологий прогнозирования и расследования тяжких и особо тяжких преступлений …» (Ю. А. Шаранов, 2008) ^{[31, с. 53]}.

В предшествующих работах (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017, В. М. Труш, Н. Д. Гомонов, 2013, 2016) мы рассматривали понятие криминогенная зараженность личности, как вероятностную направленность совершения противоправных действий – преступлений. Следует отметить, что данная правовая дефиниция уже присутствует в пространстве специальных правовых понятий, категорий и конструктов (В. С. Егоров, 2006) ^{[7, с. 155]}. Новейшие криминологические исследования (К. М. Лобзов, 2013) также обращаются к данному понятию, в частности рассматривая личность преступника подчеркивается, что «человек еще до совершения преступления имел личность, личность он сохранили после совершения преступления. И эта личность имела (для умышленных преступников) свою криминогенную зараженность (выделено нами – В. Т., Н. Г.), связанную со «склонностью к совершению преступлений», говоря языком отечественной криминологии» ^{[10, с. 216-226]}.

Однако данное понятие, на настоящий момент, развернутого психолого-правового обоснования не получило, что затрудняет его адекватное применение. Проводимое исследование ставит перед собой задачу выявления личностно значимых составляющих, определяющих криминогенную зараженность личности, устойчиво сформированных и характеризующих личность преступника в отличие от законопослушного гражданина.

Мы уже выдвигали тезис о том, что «юриспруденция нуждается не только в психологическом, но и в более глубоком философском осмыслении и обеспечении» ^{[27, с. 4]}. Конкретизация данного положения требует вспомнить философскую позицию, высказанную М. К. Мамардашвили и посвященную проблеме сознания: «… на первом шаге законов нет, они появятся только на втором, и мыслить нужно в зазоре между шагами. … То, что очевидно или является конечной очевидностью …. или абсолютной аподиктичностью, находится в поле, очерченном движением первого и второго шага» ^{[11, с. 589-590]}. Исходя из выше изложенного, мы считаем, что определение правовой дефиниции «криминогенная зараженность личности» в ее сущности будет возможным в результате проведенного исследования. Это может способствовать последующему применению данного понятия в науке с учетом психолого-криминологических позиций.

Вначале мы выдвигаем гипотезу: тяжесть совершенного преступления вероятностно коррелирует с уровнем выраженности криминогенной зараженности личности.

Представляется значимым определить манифестирующие и наиболее устойчиво сформированные компоненты личностной структуры лиц, совершивших преступления и осужденных судом к отбыванию наказания в учреждениях федеральной службы исполнения наказания (ФСИН) ^[4]. Эти личностные структуры и критериальные оценки на их основе, должны быть универсальны, валидны, измеряемы и «мониторируемы», т.е., должны позволять отслеживать динамику психологического состояния обследуемых, отражающую психологический уровень их погруженности и включенности в криминальную субкультуру на различных бытовых уровнях.

В современной психологии и философии до сих пор не существует единого представления о психической реальности, однозначно соотносимой с понятием личность. Имеющиеся затруднения в успешном решении проблемы выявления, оценки и прогнозирования поведения лиц, обладающих склонностью к девиантным формам самореализации, на наш взгляд, связаны, прежде всего, с неудовлетворенной потребностью ведомственных специалистов - в «тонком» и адекватном психодиагностическом инструментарии, обеспечивающем реализацию важного принципа преемственности использования психодиагностической информации на различных этапах психологического сопровождения (скрининг, мониторинг, тренинги самопознания и личностного развития, психологическая коррекция, реадаптация, реабилитация и др).

Отсутствие соотнесенности используемой психодиагностической системы с какой-либо концепцией личности делает валидную прогностическую оценку психологического состояния, как и формулирование последующих экспертных, организационно-психологических и коррекционно-терапевтических рекомендаций, весьма затруднительным.

Попытка преодоления проблемы существенной ограниченности научно-методологической парадигмы психодиагностического подхода была предпринята нами путем привлечения некоторых ценных наработок западных школ, которые в силу существовавших идеологических запретов долгое время оставались невостребованными. Наше внимание привлек гуман-структурологический холистический подход, максимально интегрирующий различные аспекты понимания человека как биопсихосоциодуховной сущности, разработанный в рамках современной динамической психиатрии. Последняя представляет относительно новое научно-практическое направление, созданное в Германии в рамках творческой терапевтической концепции, интегрирующей традиционную «статическую» психиатрию, психоанализ, групповую динамическую психотерапию и психосоматику, а также рассматриваемое как смена парадигм «в подходе к науке, к человеку, к тому, что раньше обозначалось болезнью и ее категориями, смена в подходе человека к самому себе вплоть до нового восприятия организационных форм общества» ^{[30, с. 235]}.

Методика адаптирована и рестандартизирована специалистами Санкт-Петербургского НИИ им. В. М. Бехтерева, как русскоязычная версия ISTA - Я-структурного теста G. Ammon (Ю. Я. Тупицин, В. В. Бочаров и др., 1998.) Преимуществом методики является ее психодинамическая ориентированность, концептуально базирующаяся на основополагающих понятиях динамической психиатрии G. Ammon, таких как гуманструктуральная модель личности, Я-идентичность, центральные бессознательные Я-функции и их конструктивная, деструктивная и дефицитарная составляющие, спектральный характер психических нарушений, наверстывающее развитие Я и др., а также возможность целостно оценить структуру личности в совокупности ее здоровых и патологически измененных аспектов. Уровень психического здоровья при этом определяется, как соотношение конструктивных (адаптационных) и деструктивно-дефицитарных (психопатологически измененных и недоразвитых) составляющих психики индивида.

На основе русскоязычной версии ISTA - Я-структурного теста G. Ammon (Ю. Я. Тупицин, В. В. Бочаров и др., 1998), методических рекомендаций Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева «Исследование и оценка нервно-психического здоровья населения» (Ю. Я. Тупицын, В. В. Бочаров, Б. В. Иовлев, С. П. Жук, 1999), сборника статей Санкт-Петербургского университета МВД РФ «Психодинамическая парадигма медико-психологического обеспечения деятельности государственной правоохранительной службы России» ^[29] (В. А. Шаповал, 2004), учебно-методического пособия «Метод оценки и прогнозирования психического здоровья и профессиональной идентичности кандидатов на службу и сотрудников МВД на основе Психодинамически ориентированного личностного опросника (ПОЛО) «Ресурс»» ^[28] (В. А. Шаповал, 2013) нами предложена и дополнена психодиагностическая система оценки, которая включает в себя анализ блоков шкал шести уровней. Достоверность полученных гуманструктурологических особенностей подтверждается феноменологическими характеристиками – проявлениями, полученными с помощью т. Люшера, т. Зонди, Hend – test, т. LSI. (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017).

Более подробно методолого-теоретические положения данного подхода изложены в работах Санкт-Петербургского научно-исследовательского психоневрологического института им. В. М. Бехтерева, ^{[13; 32]} а также в ранее изданных наших монографиях - «Исследование личности преступника с применением психодинамически ориентированного подхода», «Методологические и психологические аспекты исследования криминогенности личности преступника» ^{[20; 22]}.

Проведенные с позиций концепции динамической психиатрии G. Ammon исследования личностных особенностей лиц, неоднократно совершавших преступления (В. М. Труш, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017, В. М. Труш, Н. Д. Гомонов, 2013, 2016) и отбывавших наказание в системе исполнения наказания, убедительно показали имеющиеся в их гуманструктуре достоверно значимые различия. Полученные результаты, с позиций гуманструктуралогии, личностных особенностей законопослушных граждан и лиц, неоднократно судимых за различные виды совершенных преступлений, позволяют более объемно рассмотреть особенности формирования криминогенной зараженности личности преступника ^{[21; 25]}. Разработана и апробирована психодиагностическая методика получения исчисленных значений тенденций гуманфакторов и их производных, характеризующих данный криминологический феномен ^{[20; 22]}. Применение данного подхода позволяет исследовать возможные качественные и количественные маркеры гуманструктуры личности с позиции ее вероятностной предрасположенности к совершению преступления в смысле нарушения УК РФ.

Целесообразно дать криминологическое описание наиболее значимых представленных оценочных характеристик и коэффициентов, которое позволит перейти от описательного подхода в оценке личности преступника к возможной вероятностной прогностической дифференциации состояния криминогенной зараженности личности.

1. Re – ресурс психического здоровья ^[30] (В.А. Шаповал, 2004) позволяет количественно определить соотношение конструктивной и деструктивно/дефицитарной составляющих динамической структуры личности в процессе осуществляемой жизнедеятельности. Если Re>0, то наиболее вероятным является наличие у индивида конструктивных форм опыта, при Re

2. Кпу – коэффициент правовой устойчивости ^{[21; 25]} (В. М. Труш, 2009), как системный интегральный показатель, позволяет определить возможное направление движения личности в системе индивид /социальная среда. Учитывая категории рассматриваемых лиц, при Кпу>1 более приемлемым является социально одобряемое поведение, в случае Кпу

3. AdP – показатель, определяющий величину имеющегося адаптационного ресурса (В. А. Шаповал, 2004), как возможности изменения поведенческих стратегий реализации личностно значимых потребностей и ценностей. Уровень выраженности данного показателя определяется от среднего значения по выборке законопослушных граждан ^{[13, с. 287]}, исчисленное значение, соответственно ^{[13, с. 287]}, АdP=30,08. Уменьшение данной величины дает основание говорить о сдвиге поведенческой сбалансированности между ригидной стереотипией и творческим приспособлением в сторону первой;

4. PАc – маркер определяющий величину имеющегося потенциала психической активности (В. А. Шаповал, 2004), как показателя способности в анализе поступающей значимой информации и нахождении адекватного поведенческого ответа на нее. Уровень выраженности данного показателя определяется от среднего значения по выборке законопослушных граждан ^{[13, с. 287]}, исчисленное значение соответственно ^[21], PАс=32,15;

Диалектика соотношения показателя адаптационного ресурса (АdP) и потенциала психической активности (PАс) перспективно позволяют определить вероятностную возможность осуществления индивидом выборов соотношения развитие/безопасность;

5. УПN– коэффициент уровня приоритета ^{[26, с. 285]} выраженности рассогласования тенденций гуманфакторов (В. М. Труш, 2012) относительно баланса конструктивность/деструктивность, дефицитарность. Данная величина позволяет определить наиболее значимые, в смысловом отношении, гуманфакторы, которые являются ведущими в осуществляемой индивидом жизнедеятельности. Чем больше расхождение между Тd gfk n (где n - A, C, Q, Q*, N, Se) и 1, тем более выражено влияние соответствующей гуманструктуры на формирование идентичности;

6. KPRN(Σ) – коэффициент проявленности деструктивно-дефицитарной составляющей ^{[23, с. 293]} (В. М. Труш, 2012) позволяет с вероятностных позиций прогностически определить поведение индивида в ситуации высокой личностной значимости при ситуационной неопределенности и возможных внешних стресс/фрустрирующих стимулах;

7. ([σco,de,df]), (σ) – сравнительный анализ среднеквадратичного отклонения по отдельным факторам и уровням факторной проявленности (В. М. Труш, 2013) позволяет определить наиболее устойчивые межфакторныеконстелляции внутри системы и характер (конструктивный, деструктивный, дефицитарный) их реализации ^{[23, с. 292]}.

Среднее квадратичное отклонение является именованной величиной, имеет размерность усредняемого признака и экономически хорошо интерпретируется. Она используется для оценки надежности среднего значения представленной величины: чем меньше среднеквадратическое отклонение (σ), тем надежнее среднее значение признака N (A, C, Q, Q, N, Se), тем лучше средняя представляет исследуемую совокупность.

Данный показатель вероятностно позволяет определить наиболее устойчивый уровень проявления личностной гуманструктуры в исследуемых группах – конструктивный, деструктивный или дефицитарный. Также, используя данный подход, представляется возможным выявление констелляций наиболее стабильно устойчивых проявлений гуманфакторов в рассматриваемых группах.

- КRS[O](N, ∑) - коэффициент расхождения ^{[24, с. 302]} по различным основаниям как показатель расхождения значений избранного основания исследуемой категории осужденных и аналогичного показателя у группы законопослушных граждан.

Заявленная ранее нами позиция – «утверждаемая линейная зависимость степени выраженности и уровня проявленности криминогенной зараженности личности к тяжести совершенного ею противоправного деяния обладает соотнесенностью с интенсивностью получаемого значимого телесного травмирующего переживания» ^{[27, с. 19]} позволяет предложить рассмотрение тяжести совершенного преступления исходя из травмирующего телесного опыта, переживаемого в диаде преступник/потерпевший.

Представляется возможным допустить, что описанный гуманструктурологический феномен личности, обозначенный как «дыра в Я» ^[1] (G. Ammon, 1971) становится доступен к обнаружению в его качественно/количественной оценке соотношения конструктивность/деструктивность/дефицитарность с криминологической позиции.

С позиций заявленного подхода исследовались 4 группы осужденных к отбыванию наказания в виде лишения свободы и совершивших:

– преступления в сфере половой свободы и половой неприкосновенности личности (далее – в сфере сексуальности);

– преступления против личности;

– преступления против собственности;

– прест