Природа, социальная сущность и признаки государства – предмет теоретико-правовых исследований Э. Н. Берендтса

Основными в теоретической и практической юриспруденции являются вопросы, касающиеся природы, сущности и функционирования государства. Исследование существа организма государства должно привлекать интерес юриста-практика и юриста-теоретика ^{[1, с. 4]}, неоднократно подчеркивал выдающийся российский юрист конца XIX – начала XX в. Эдуард Николаевич Берендтс (1860–1930) ^[2].

Творческий путь Э.Н.Берендтса

Знакомство с проблемами теоретического государствоведения Э. Н. Берендтса началось после поступления на юридический факультет Санкт-Петербургского Императорского университета (1880) ^{[3, ф. 14, оп. 3, д. 21059, л. 1],[4, ф. 733, оп. 150, д. 625, л. 150]}. После окончания отделения административной науки юридического факультета началась практическая деятельность Э. Н. Берендтса: он был принят на службу сначала в Департамент государственного казначейства Министерства финансов (1884) ^{[4, ф. 740, оп. 24, д. 845, л. 9]}, а позже – в Департамент земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ (1887) ^{[4, ф. 740, оп. 24, д. 845, л. 10–10 об.]}.

На основе материалов, собранных в министерских библиотеках, Берендтс подготовил магистерскую диссертацию «Государственное хозяйство Швеции» (1890) и докторскую диссертацию «Обзор политико-социального и экономического развития Швеции в XIX столетии» (1895) ^{[4, ф. 740. оп. 24. д. 845. л. 11–11 об., 12–12 об.],[4, ф. 733, оп. 151, д. 625, л. 150]}, которые успешно защитил. Диссертации ^[5],[6] и монографии ^{[7],[8],[9],[10]} Э. Н. Берендтса, посвященные истории государственного хозяйства Швеции, социально-политическим, государственно-правовым и экономическим основам государственно-правовой системы Швеции, этого государства, были единственными не только в Российской империи, но и в самой Швеции.

В 1891 г. Э. Н. Берендтс был назначен экстраординарным профессором Демидовского юридического лицея в г. Ярославле по кафедре государственного и административного права ^{[4, ф. 740, оп. 24, д. 845, л. 4]}.

В 1900 г. Э. Н. Берендтс, предметно изучавший развитие зарубежных государств и получивший признание как крупный специалист в области финляндского права, был назначен помощником статс-секретаря – министра по делам Великого княжества Финляндского и переехал в Санкт-Петербург ^{[4, ф. 740, оп. 24, д. 845, л. 15],[4, ф. 1405, оп. 544, д. 1060, л. 3]}.

Ученый хорошо знал историю Финляндии, специфику государственного управления территорией и общественной жизни Финляндии на разных этапах ее исторического развития. Новая должность способствовала активному изучению им (1900–1915) особенностей функционирования администрации в Великом княжестве Финляндском; складывавшихся национальных традиций административно-правовой системы; роли Конституции, дарованной российским императором, в определении правовой реальности Великого княжества Финляндского. Э. Н. Берендтс принял активное участие в обсуждении финляндского вопроса, приобретшего в начале XX в. в управленческой сфере Российской империи острую актуальность.

Э. Н. Берендтс читал лекции в Николаевском кавалерийском училище офицеров и юнкеров (1906–1907) ^[11], был назначен профессором Императорского училища правоведения в Санкт-Петербурге (1908), в качестве которого читал лекции по финансовому праву, истории русского права, административному праву Финляндии (до 1917 г.) ^{[4, ф. 776, оп. 23, д. 18, л. 2],[12],[13, с. 91–92]}.

В марте 1908 г. Э. Н. Берендтс получил назначение члена Совета главного управления по делам печати, с 1909 г. – по совместительству занимал должность члена Ученого комитета Министерства народного просвещения, в июне 1914 г. – стал сенатором Первого департамента Правительствующего Сената для пересмотра решений губернских присутствий, где проработал до октября 1917 г.

Октябрь 1917 г. принес серьезные перемены в жизнь России и каждого россиянина. Правительствующий Сенат был упразднен, Императорское Училище правоведения закрыто. Э. Н. Берендтс остался без работы. В августе 1918 г. он покинул Россию и эмигрировал в Эстонскую Республику ^{[14, с 336]}.

В Эстонии Э. Н. Берендтс был приглашен в Тартуский университет для работы профессором кафедры финансового права для чтения лекций по политэкономии. Берендтс продолжал развивать идеи о создании правового государства с развитым государственным хозяйством, с системой защиты прав граждан, с гарантиями защиты прав налогоплательщиков ^{[15],[16],[17],[18],[19],[20],[21],[22],[23]}.

В силу того, что большинство трудов, составляющих теоретическое наследие Э. Н. Берендтса, создавались для решения конкретных практических задач, теоретико-правовому анализу государства у Берендтса не посвящено ни одной монографической работы. При этом анализ Берендтсом теоретико-правовых аспектов возникновения, развития и функционирования государства нашел фрагментарное отражение в большинстве его работ и прежде всего в трудах: «Программа курса Русского государственного права» (1896) ^[24], «Опыт системы административного права» (1898) ^[25], «О государстве» (1908) ^[11], «Русское финансовое право» (1914) ^[12].

В начале XX в. государство являлось предметом различных наук. Общее учение о государстве представляло собой систему знаний о закономерностях исторического развития государства; о его природе, сущности и целях; о месте государства в общественном развитии; структуре и особенностях функционирования ^{[26, с. 3],[27, с. 6],[28, с. 4],[29],[30]}.

Формирование науки государственного права в России.

Формирование науки государственного права в России, как и становление всей отечественной юридической науки, имело особенности ^{[31, с. 5–15]}: русское государственное право возникло и оформилось значительно позже, чем государственное право в западноевропейских странах ^{[32, с. 497–506]}; процесс его становления был быстрым и стремительным; на становление науки государственного права в России существенное влияние оказал опыт зарубежных стран, прежде всего Германии; развитие государственного права и всей юридической науки в России было теснейшим образом связано с развитием университетского юридического образования ^{[33, с. 86–90]} (первые основы русского государствоведения всецело принадлежали русским университетам, «пересадившим на русскую почву и возрастившим на ней юридическую науку» ^{[34, с. 274]}). Среди всех «юридико-политических наук», отмечал Э. Н. Берендтс, государственное право имеет и должно иметь «первенствующее значение» ^{[1, с. 4]}.

Методы исследования государства.

Главными методами научных исследований государства Э. Н. Берендтс считал «методы исторический и политический». Политический метод предполагал критическую оценку социальных явлений, правовых норм и институтов с точки зрения их соответствия намеченным целям развития государства, общества и индивида. Исторический метод, по Э. Н. Берендтсу, должен состоять в признании безусловной ценности исторической верховной монархической власти и искренней преданности ей.

Признаки государства.

Анализ работ Э. Н. Берендтса позволил определить, что, рассматривая предпосылки и механизм образования государства, ученый исходил из того, что государство – целостный организм, создающийся и развивающийся по естественным законам природы. В качестве основных признаков государства Э. Н. Берендтс выделял «власть, территорию и народ» ^{[25, с. 1]}.

1. Как волю, объединяющую территорию и народ в единое целое, Э. Н. Берендтс характеризовал верховную государственную власть, обладающую правом повелевать ^{[24, с. 4]}. Компетенция государственной власти, по Берендтсу, не ограничивается территорией государства; ее «влияние может выходить и за пределы» государства ^{[11, с. 42]}, поскольку «международное значение и политическое влияние государства зависят от его внутренней силы, от уважения, которым пользуется государство на международной арене» ^{[11, с. 42]}, – пояснял Э. Н. Берендтс.

Вопросы о природе власти и государства, которыми задавался Берендтс, в юридической науке конца XIX – начала XX в. являлись дискуссионными ^{[35, с. 96]}. Не обладали единством взглядов на данные вопросы ни зарубежные, ни отечественные ученые. Анализ трудов Э. Н. Берендтса позволяет сделать вывод о том, что трактовка им государственной власти осуществлялась в рамках волевой теории, которая в начале XX в. приобрела распространение и популярность среди российских ученых ^{[36, с. 15]}. В частности, В. М. Гессен рассматривал государственную власть как власть воли, господствующая над подвластными ей ^{[29, с. 166–167]}. Берендтс подчеркивал, что «в пределах государственной власти действует только воля данной государственной власти, проявляющаяся в законах общих и местных, и только одному государству принадлежит право верховного господства над территорией» ^{[11, с. 48]}. Право верховного господства – это «право власти над всем, что совершается в пределах территории, то есть право суда над всем и всеми, право охранять общественную безопасность, право законодательства в полном объеме, право финансового обложения, право пользоваться всей территорией или отдельными ее частями для общественных целей и право исключать воздействие на данной территории всякой другой власти» ^{[11, с. 48–49]}.

Оппонентом сторонникам волевой теории при анализе государственной власти выступал Н. М. Коркунов, который считал, что власть – это осознание подвластными своей зависимости; что предполагаемая высшая воля проявляется только в велениях и действиях представителей государства; что воля не является властью и может быть бессильной и безвластной. Власть приходит к воле извне, придается ей чем-то другим, лежащим вне воли, и является ей объектом, утверждал Н. М. Коркунов. «Все, от чего человек сознает себя зависимым, властвует над ним, – полагал Н. М. Коркунов, – все равно, имеет ли оно волю или даже не имеет. Нет политики без авторитета, и нет авторитета без этоса убеждений. Для властвования нет надобности, чтобы это сознание зависимости было реально. Для властвования требуется только сознание зависимости, а не ее реальность» ^{[37, с. 245–246]}.

Доводы Н. М. Коркунова Э. Н. Берендтс подверг критике, подчеркнув, что их главными недостатками были: смешение понятий «власть» и «авторитет», неверность тезиса «государственная власть есть сила обусловленная сознанием зависимости»; невозможность понимания понятия «принудительное властвование» без признания воли основой принудительного властвования, поскольку признание воли основой властвования являлось необходимой предпосылкой для формулировки понятий «право», «обязанность власти» и «власть принудительная» ^{[26, с. 8]}.

Признаки государственной власти.

Признаками государственной власти Э. Н. Берендтс считал:

– верховенство: государственная власть определяет весь строй правовых отношений в стране, устанавливает общий правопорядок, наделяет правоспособностью, правами и обязанностями всех участников общественных отношений ^{[11, с. 40]};

– независимость – самостоятельность государственной власти вне государственных границ и верховенство внутри страны – находит выражение в суверенитете государственной власти ^{[11, с. 40]} (эта мысль получила развитие в работах В. В. Ивановского ^{[38, с. 74]}, Г. Ф. Шершеневича ^{[39, с. 217]}, А. И. Елистратова ^{[40, с. 12–13]}, которые также рассматривали суверенитет необходимым признаком государственной власти. «Где государственная власть не обладает свойством суверенитета, там нет и государства», ‑ подчеркивал Г. Ф Шершеневич ^{[39, с. 217]});

– неограниченность: никакая иная власть в государстве не имела равенства с государственной властью, не могла ограничить ее свободу как внутри страны так и вне ее ^{[11, с. 40]}.

2. Основным признаком государства Э. Н. Берендтс считал территорию – «пространство земли, подчиненное государственной власти, которая властвует только в пределах данной территории, признанной государственной» ^{[11, с. 40]}. Территория определяет собой границы государства, пределы государственного общения. Территория оказывает колоссальное влияние на государство: «на ее форму, географическое расположение, внутренний состав» ^{[11, с. 40]}. Территория, по Э. Н. Берендтсу, выступала детерминантой развития внутренней и внешней политики государства. «Море и речная система, горы, равнины, недра земли и леса, все это немые, но очень влиятельные деятели в истории государства. Их наличность, или их отсутствие, их обилие или недостаток влияют на сумму труда власти и народа в том или другом направлении», – подчеркивал Берендтс ^{[11, с. 40]}.

3. В качестве основного признака государства Э. Н. Берендтс рассматривал народ – «историческую общность людей». В этом утверждении Берендтс демонстрировал традиционный подход к характеристике признака государства. Оригинальность позиции Э. Н. Берендтса состояла в выделении им важнейшей, по его словам, характеристики государства – народности. Народность – некое обобщенное извлечение, осознание, описание народной сути ^[41]; осознанная сущность народа, его отличительные качества, жизненные цели и предназначение.

Понятие «народность» в XIX–XX вв. в русском языке имело много значений. Сначала дефиниция «народность» использовалась в литературно-критических статьях, а потом активно начала применяться в политической сфере ^{[42, с. 231]}, став в 1832 г. вербальной основой «теории официальной народности», принципы которой – «православие, самодержавие, народность» – были сформулированы С. С. Уваровым. В третьем издании Толкового словаря Академии наук (1847) понятию впервые было дано зафиксированное в научной литературе определение: народность – «совокупность свойств, отличающих один народ от другого» ^{[43, с. 399]}. Словарь В. Даля и Справочный словарь русского языка (1901) издания дословно повторили это определение.

Э. Н. Берендтс понимал народность как «совокупность людей, связанных не только общностью происхождения, но и общностью языка, нравов, общим историческим прошлым, и сознанием этой общности» ^{[11, с. 24]}. Народность, по Берендтсу, создает ту основу, на которой «государство … перестает быть только внешним, принудительным союзом и становится союзом духовно-нравственным, живущим одной жизнью, дышащим одним дыханием, со всеми членами своими» ^{[11, с. 24]}.

Народ, являющийся признаком государства, полагал Берендтс, дает возможность государству быть не только политическим институтом и юридическим лицом, но «деятельно-нравственной» силой, утверждающей добро и борющейся со злом; оболочкой, которая воспроизводит и развивает среду духовного возвышения человека. Государство «становится отечеством для человека, видящего в нем опору своей жизни, предмет любви и самоотверженной преданности. Нормальным является совпадение государства и народности … единство государства на национальной почве, на основе народности», – подчеркивал Э. Н. Берендтс ^{[11, с. 24]}.

Э. Н. Берендтс акцентировал внимание на том, что пережитое народом (общность происхождения, общая историческая судьба, общие бедствия, общее счастье) в истории государства играют важную роль. «… Общее прошлое, во время которого срослись все части народности в одно целое, создало и общий язык, который, в свою очередь, содействует национальному сплочению государства. … Общий государственный язык есть своего рода знамя государственное. Где нет национального общегосударственного языка, там единство государственное нетвердо. Общим государственным языком становится обыкновенно язык наиболее сильной и крупной народности, входящей в данное государство. На основе национального языка, развивающегося и богатеющего вместе с народом, развивается и национальная литература, и национальное искусство, высшие плоды национального духа. Литература и искусство есть важные факторы в сознательном развитии государства» ^{[11, с. 24–25]}.

Изучив историю и функционирование зарубежных государств, Берендтс видел примеры многонациональных государств. Считал, что народность имеет место и в таковых. К многонациональным государствам, безусловно, относилась и Российская империя. Имперскую Россию Э. Н. Берендтс характеризовал как государство, народ которой объединен не по принципу этнического родства, а в связи с наличием общей исторической судьбы, на основе единой идеологии, комплементарности культур, схожего геополитического положения. (Подход Э. Н. Берендтса к характеристике многонациональной Российской империи получит развитие в трудах современных российских ученых ^{[44],[45],[46]}).

Состояния империи может достигнуть не каждое человеческое общество. Берендтс пришел к выводу о том, что именно в империи государство дорастает до цивилизации, становится универсальным ^{[11, с. 24–25]}. Эта мысль получит развитие в трудах ученых и XX, и XXI в. ^{[44, с. 17]}. «Универсализм империи в том, – подчеркнет М. Б. Смолин в своей книге «Тайны русской империи», – что объединяющей основой, общим мировоззрением становится вероисповедание, религия, а не секулярная политико-экономическая идеология. Религиозное мировоззрение … не заменяет национальное, а возводит его как часть в более высокий принцип – вероисповедный, могущий духовно объединить другие народы, усвоившие его с господствующей в империи нацией» ^{[45, с. 2–3]}.

Российская империя – цивилизация, полагал Э. Н. Берендтс, но отличная от западных колониальных империй Нового времени – британской, французской, которые были, на взгляд Берендтса, искусственными образованиями и держались только на военной силе и жесточайшем терроре по отношению к покоренному населению. Современные исследователи подтверждают этот вывод, констатируя, что англичан и индусов, французов и алжирцев не объединяли ни общая религия, ни общая историческая судьба ^[46].

Основываясь на результатах своих исследований истории и состояния современных ему зарубежных стран, Берендтс отмечал, что исторически сложившиеся особенности народности, характер населения, его ценности, представления о нравственности и умственные силы непременно находят отражение в организации и деятельности государственных учреждений, в нормах законодательства, в функционировании системы управления, в работе суда, системы образования и народного хозяйства. Осмысливая проблемы аккультурации и возможности использования опыта зарубежных стран, Э. Н. Берендтс пришел к выводу, что одни и те же учреждения в различных государствах приобретают различный характер и осуществляют различную деятельность. «Определенное сочетание учреждений разного рода иногда так тесно связано со своеобразными жизненными условиями данного государства и народа, что воспроизведение его в другом государстве невозможно», – отмечал Берендтс ^{[11, с. 38]}.

Справедливость оценки Э. Н. Берендтсом перспектив аккультурации и значения культурных, исторических и духовно-нравственных начал государственности подтверждается и современной наукой ^{[47, с. 48–50],[48, с. 41–43],[49, с. 111–120]}, в рамках которой Россия рассматривается как цивилизация особого – собирающего – типа, добровольно объединившая сотни народов и представителей всех мировых религий, породившая свою особую цивилизационную характеристику – русскую культуру как высшее наследие всех этносов и народов, проживающих в цивилизационном ареале, ни один из которых не исчез и не был уничтожен в российском государстве ^[50]. Российская культура всемирно отзывчива, надэтнична и не враждебна этническому своеобразию, духовным и религиозным традициям народов России. Более того, именно множество выходцев из самых разных народов внесли свой вклад в становление русского государства и синтез русской культуры. Народность – продолжает оставаться основой русского государства и характеристикой его существования.

Утверждая, что всякое государство в качестве основных признаков имеет власть, территорию и народ ^{[25, с. 1]}, Э. Н. Берендтс полагал, что лучшей формой государства является та, «которая развилась из организованной силы народности на почве исторического прошлого».

Форма правления.

Реконструкция представлений Э. Н. Берендтса о форме государства позволяет сделать вывод об особом внимании ученого к монархической форме правления, признании им безусловной ценности исторической верховной монархической власти и искренней личной преданности монархической власти в России. Э. Н. Берендтс подчеркивал, что «одно из великих органических свойств и коренных элементов государства, развившегося на национальных началах, ‑ это сильная верховная власть. Чем шире территориальный объем государственного организма, тем более богат н