Основные начала апелляционного производства в уголовном процессе

Панокин Александр Михайлович кандидат юридических наук доцент, Московский государственный юридический университет им. О.Е. Кутафина (МГЮА) 125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9 Panokin Aleksandr Mikhailovich PhD in Law Lawyer, Moscow Collegium of Advocates "Advocacy Partnership"; Docent, the department of Criminal Procedural Law, Kutafin Moscow State Law University 125993, Russia, Moscow, Sadovaya-Kudrinskaya Street 9 ampanokin@mail.ru Другие публикации этого автора

Основные начала апелляционного производства представляют собой исходные, фундаментальные и системообразующие правила пересмотра не вступивших в законную силу приговоров, определений или постановлений суда, обеспечивающие реализацию принципов уголовного судопроизводства и общих условий судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции. Основные начала апелляционного пересмотра уголовных дел производны от основных начал проверки судебных решений в контрольно-проверочных стадиях уголовного процесса и представляют собой согласованную систему взаимосвязанных и взаимообусловленных правил. При этом должно исключаться дублирование между основными началами апелляционного производства и принципами уголовного процесса или общими условиями судебного разбирательства.

Ретроспективный анализ дореволюционной, советской и современной российской правовой доктрины показывает, что для характеристики основных правил пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу, использовались различные термины (например, «основные принципы», «коренные начала», «общие условия», «основные правила», «общие положения», «главные основания», «принципы», «основные черты», «характерные черты»). При этом данные термины наполнялись схожим, а зачастую и полностью тождественным содержанием. Однако использование некоторых из них может привести к смешению с другими правовыми институтами уголовного судопроизводства, т. к. законодатель использует термин «принципы» применительно к принципам всего уголовного процесса, а не его отдельных стадий, а термин «общие условия» – к общим условиям судебного разбирательства, которые устанавливают правила рассмотрения в судах первой и апелляционной инстанций ^[1]. В связи с этим представляется методологически правильным использование термина «основные начала» пересмотра судебных решений, употребляемого А. Чебышевым-Дмитриевым ^{[24, с. 705]} и М. В. Духовским ^{[4, с. 377]} и не имеющего иного значения в современном уголовно-процессуальном законодательстве. В отечественной правовой доктрине разработка классификации основных начал апелляционного производства занимает важное место.

В качестве одного из основных принципов обжалования С. В. Познышев выделял то, что приговор признается постановленным правильно, пока он не отменен новым судебным рассмотрением его в высшей инстанции ^{[14, с. 309-310]}. Из чего следует недопустимость ревизионного порядка, т. е. передачи в силу требования закона приговора в высшую судебную инстанцию независимо от жалобы на него участвующих лиц, а также пересмотра приговора в отсутствие жалобы или протеста участвующих лиц. В выделении такого принципа обжалования очевидна попытка разрыва с дореформенным инквизиционным уголовным процессом, порождавшим волокиту бесконечными передачами между судебными инстанциями без жалоб сторон.

Также отмечалось, что каждая сторона может обжаловать судебный приговор лишь по предметам, до нее относящимся, и по поводу нарушения правил, постановленных в ограждение ее прав, а высшая судебная инстанция не имеет право войти в обсуждение тех частей приговора, на которые не принесено жалобы или протеста. В данном принципе усматривается стремление наиболее полно реализовать состязательность и равноправие сторон, ограничить публичную активность суда апелляционной инстанции, усилив диспозитивное начало уголовного судопроизводства.

Основным принципом признавалось и то, что сторона только тогда может жаловаться на нарушение в процессе тех или иных ее прав, если она своевременно ограждала это право от нарушения предоставленными ей законом процессуальными средствами. Из данного положения следует, что стороны не могли жаловаться в апелляционном порядке на удовлетворение заявленных ими ходатайств или на действия суда, против которых они не возражали. Такое положение повышало роль сторон в процессе, способствовало реализации состязательности и их равноправия.

И. Я. Фойницкий отграничивал коренные начала, лежащие в основании пересмотра уголовных судебных решений, от общих условий апелляционного обжалования. Разница между ними заключалась в том, что коренные начала представляли собой концептуальные положения, определяющие природу всех видов пересмотра судебных решений, а общие условия апелляционного обжалования – системообразующие правила пересмотра исключительно неокончательных судебных решений.

К коренным началам относились пересмотр только в интересах дела (пересмотр в интересах закона, безотносительно к судьбе дела, не применялся) и по жалобам сторон, участвующих в данном деле, с устранением как посторонних делу властей, так и самого суда ^{[23, с. 527]}. Недопустимость пересмотра в интересах закона на много лет определила российскую традицию обеспечения единства судебной практики и законности вышестоящими судами исключительно через пересмотр конкретных уголовных дел. При этом в отличие от инквизиционного процесса суд самостоятельно был не вправе инициировать пересмотр состоявшихся судебных решений.

Отдельно выделялись общие условия апелляционного обжалования: каждая апелляционная жалоба направляется к восстановлению судом высшей инстанции интересов жалующегося, сторона не может обжаловать приговор на основании отступления от закона, допущенного в ее интересах, если в суде первой инстанции она изъявила согласие на такое отступление или своевременно не требовала его устранения, но законы, постановленные в публичных интересах ограждения правосудия, должны быть соблюдаемы судом безотносительно к воле сторон ^{[23, с. 538]}. К законам, постановленным в публичных интересах ограждения правосудия, относились наиболее принципиальные положения, касающиеся нарушения правил определения подсудности, гласности, требований к составу суда и т. д.

Определяя принципиальные положения, касающиеся порядка обжалования, В. К. Случевский дополнительно выделял несколько основных правил (общих положений, главных оснований) ^{[19, с. 407-411]}.

Высшая судебная инстанция самостоятельно не могла пересмотреть приговор в отношении тех подсудимых, в отношении которых он не был обжалован, а также устанавливалось ограничение поворота к худшему, т. к. постановленным судом апелляционной инстанции приговором наказание могло быть увеличено только по требованию обвинителя. Указанные правила значительно снижали публичную активность суда апелляционной инстанции, усиливая значение сторон в уголовном процессе. Также на недопустимость ухудшения положения лица направлено правило о том, что если отзыв принесен только гражданским истцом, то апелляционный суд не может входить в обсуждение уголовной части приговора, если только ею не нарушается право истца на вознаграждение.

Суд апелляционной инстанции обязан был рассмотреть все доводы отзыва или протеста, что связано с тем, что в апелляционном порядке пересматривались фактические обстоятельства дела и правовые вопросы, т. е. происходил пересмотр существа дела. Поводами к отмене приговора могли служить нарушения, допущенные судом, а не ошибочные и неправильные заявления одной из сторон, против которых другая сторона могла своевременно представить свои возражения.

Кроме некоторых из перечисленных ранее основных начал пересмотра судебных решений М. В. Духовской отдельно выделял то, что порядок обжалования одинаков для всех сословий, а гласность и устность судебного разбирательства действуют с незначительными ограничениями. Кроме того, к основным началам, по его мнению, относилось введение таких форм обжалования как апелляция, кассация, возобновление уголовных дел и частное обжалование ^{[4, с. 377-378]}. В данном случае очевидно смешение принципов уголовного судопроизводства и основных начал пересмотра судебных решений. Единый порядок обжалования для всех сословий являлся результатом судебной реформы 1864 г., установившей бессословный суд вне зависимости от судебной инстанции. Гласность и устность действовала на большинстве судебных стадий рассмотрения и разрешения уголовного дела, а не только при пересмотре судебных решений. Простое перечисление отдельных форм обжалования также не являлось исходным правилом пересмотра судебных решений.

Другой дореволюционный ученый-правовед А. Чебышев-Дмитриев писал, что основное начало апелляционного разбирательства заключается в том, что оно имеет своим предметом доказательства и обстоятельства, бывшие в виду суда первой степени, а не новое рассмотрение дела сполна по существу ^{[24, с. 705]}. С такой позицией нельзя согласиться в силу нескольких причин. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. прямо устанавливал, что неокончательные приговоры мировых судей могли быть пересмотрены в апелляционном порядке по всем предметам дела, а окружных судов, постановленные без участия присяжных заседателей, еще и по поводу всякой неправильности в производстве дела или в постановлении приговора (ст. 145, 853, 856). Практика Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената шла по пути закрепления того, что в апелляционном суде дело рассматривается не только по существу, но и в отношении его кассационных поводов (1869/467). Также можно считать общепринятой в дореволюционной науке уголовно-процессуального права точку зрения, что апелляция представляет собой пересмотр приговора именно по существу, т. е. с фактической и юридической стороны ^{[15, с. 167],[3, с. 44],[8, с. 91]}. Интересно, что и сам автор в работе «Русское уголовное судопроизводство по Судебным Уставам 20 ноября 1864 г.» пишет, что «апелляция имеет своей целью рассмотрение дела по существу» ^{[24, с. 704]}.

Из указанного основного начала А. Чебышев-Дмитриев делает некоторые выводы. Извещение сторон и их участие в заседании суда апелляционной инстанции не обязательно, новые доказательства представляются в исключительных случаях, а каждая из сторон может апеллировать только по тем предметам дела, которые ее касаются и по которым ее требования не удовлетворены судом ^{[24, с. 705-706]}. Данные правила сложно признать в качестве характеризующих природу апелляционного производства. Положение об отсутствии обязательного извещения сторон было устранено дореволюционным законодателем путем внесения изменений в ст. 157, 879 УУС, а рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции в случае неявки сторон представляет собой ограничение состязательности и равенства прав сторон при пересмотре судебных решений. Также Устав уголовного судопроизводства не указывает на исключительность представления в суд апелляционной инстанции сторонами доказательств, в том числе новых (ст. 156, 159, 878, 879.1), т. е. приведенное утверждение автора не основано на положениях уголовно-процессуального закона либо не является фундаментальным началом апелляционного разбирательства.

Анализ дореволюционной системы основных начал апелляционного пересмотра позволяет отметить недопустимое смешение принципов уголовного процесса и указанных основных начал, а также то, что наука уголовно-процессуального права не выработала стройную систему таких начал. Развитие теоретического обоснования классификации основных начал было остановлено революционными событиями 1917 г., устранившими апелляционный пересмотр судебных решений, в связи с чем дальнейшее развитие науки связано с созданием основных начал советской кассации.

Анализ советской правовой доктрины показывает, что теоретиками и практиками были сформулированы различные совокупности основных положений, характеризующих пересмотр судебных решений, не вступивших в законную силу. Одновременно рядом советских ученых-процессуалистов высказывалось мнение об отсутствии оснований для выделения отдельных принципов пересмотра судебных решений и предлагалось рассматривать исключительно реализацию общих принципов уголовного процесса на контрольно-проверочных стадиях ^{[10, с. 71-72],[17, с. 137-139]}.

В одной из работ, написанных в период становления социалистической правовой системы, Н. В. Крыленко выделял следующие принципы, отвечающие духу советской судебной системы, и связанные с пересмотром судебных решений: рассмотрение дел по существу лишь в одной инстанции; допущение обжалования по любому поводу со стороны жалобщика во вторую инстанцию; ревизионный осмотр всякого дела во второй инстанции с правом отмены приговора также по любому поводу и с обязательным назначением рассмотрения дела вновь в первой инстанции ^{[5, с. 126]}.

Принцип рассмотрения дел по существу в одной инстанции соответствовал действовавшей в то время ст. 349 УПК РСФСР 1923 г., которая устанавливала, что жалобы на приговоры могут быть принесены каждой из заинтересованных сторон исключительно лишь по поводу формального нарушения прав и интересов данной стороны и не могут касаться существа приговора. Указанную норму надо понимать как прямой законодательный запрет на пересмотр фактических обстоятельств уголовного дела. Однако такое положение не применялось на практике и данный принцип не встречается в последующих научных трудах. Также допущение обжалования по любому поводу со стороны жалобщика во вторую инстанцию находится в неизбежном противоречии с рассмотрением дела по существу в одной инстанции, позволяя обжалование существа приговора, а не только формального нарушения прав и интересов стороны.

Также закреплялся ревизионный осмотр всякого дела во второй инстанции. Для советского уголовного процесса была характерна апология ревизионного начала, которое и сегодня закреплено в современном российском уголовно-процессуальном законе (ч. 1, 2 ст. 389.19 УПК РФ), а предпринятые в постсоветский период попытки его ограничить не увенчались успехом. Важность ревизии подчеркивалась и тем, что она закреплялась не только в российском (ст. 350, 412 УПК РСФСР 1923 г.), но и в общесоюзном законодательстве (ст. 27 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных Республик 1924 г.). Одновременно допускалась отмена приговора по любому поводу, а не только ввиду формального нарушения прав и интересов стороны, что также противоречило рассмотрению дела по существу в одной инстанции.

Обязательным признавалось назначение судом второй инстанции рассмотрения дела вновь в первой инстанции. Учитывая ограниченные познавательные возможности суда кассационной инстанции, такое положение можно было признать обоснованным. Вместе с тем, при кассационном пересмотре допускалось принятие и других решений (ст. 418-420, 437 УПК РСФСР 1923 г.), что не позволяет признать данное положение в качестве принципа, отвечающего духу советской судебной системы. Видимо, формулируя данный принцип, автор хотел подчеркнуть разрыв с пореформенной дореволюционной традицией, предусматривающей возможность вынесения приговора не только судами первой и апелляционной инстанций, но и в исключительных случаях судами кассационной инстанции.

Дальнейшее развитие института советской кассации потребовало иных подходов к формулированию основных черт пересмотра приговоров в советском уголовном процессе, к которым М. М. Гродзинский относил то, что кассационный пересмотр охватывает проверку правовых моментов и существа дела; ревизионный порядок; кассационный суд осуществляет контроль над судом первой инстанции и одновременно руководит им; кассационная инстанция охраняет права и законные интересы участников процесса и обеспечивает осуществление прав, предоставленных им законом; кассационный суд, пересматривая судебные решения, обеспечивает правильное применение советских законов при расследовании и рассмотрении уголовных дел ^{[2, с. 15-19]}.

Закрепление в советской правовой доктрине того, что кассационный пересмотр охватывает проверку правовых моментов и существа дела, представляет собой научное обоснование допустимости пересмотра фактических обстоятельств уголовного дела, что прямо противоречило ст. 349 УПК РСФСР 1923 г., но соответствовало разъяснениям Пленума Верховного Суда РСФСР и сложившейся правоприменительной практике ^{[18, с. 327]}. Также это свидетельствовало о попытке устранить расхождение между законодательным запретом обжалования существа приговора и таким основанием к отмене приговоров в кассационном порядке как недостаточность и неправильность проведенного следствия (ст. 414 УПК РСФСР 1923 г.), что неизбежно предусматривало пересмотр фактических обстоятельств.

Сложно признать в качестве характерных черт пересмотра приговоров то, что кассационный суд осуществляет контроль над судом первой инстанции и одновременно руководит им, а также обеспечивает правильное применение советских законов при расследовании и рассмотрении уголовных дел, пересматривая судебные решения. В данном случае речь идет о публично-правовой цели пересмотра, которой является толкование права и обеспечение единообразного применения закона. В такой ситуации смешивается цель с характерным признаком правового института.

Вызывает возражения отнесение к характерным чертам пересмотра приговоров того, что кассационная инстанция охраняет права и законные интересы участников процесса и обеспечивает осуществление прав, предоставленных им законом. В советском уголовном процессе процессуальные гарантии признавались в качестве средства охраны прав и законных интересов участников процесса, которые должны реализовываться на всех стадиях уголовного судопроизводства, а не только в кассационном производстве. Сегодня охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве закреплена в качестве принципа уголовного процесса (ст. 11 УПК РФ).

В работах М. А. Чельцова-Бебутова важное место отведено определению характерных черт советского института обжалования и пересмотра приговоров. Необходимо заметить, что применительно к ним автор использует различные термины – «характерные черты советского института обжалования и пересмотра приговоров» ^{[27, с. 115]}, «принципы, на которых построен институт пересмотра приговоров» ^{[25, с. 564]} и «основные черты пересмотра приговоров» ^{[26, с. 432-434]}.

Кроме ревизионного начала и контроля суда второй инстанции над той частью работы судов первой инстанции, которая относится к решению дела по существу, М. А. Чельцов-Бебутов выделял такие характерные черты советского института обжалования и пересмотра приговоров: обеспечение гражданам широкой возможности подавать жалобы на неправильные приговоры; право сторон представлять в суд второй инстанции новые материалы; широкие полномочия суда второй инстанции на изменение приговора; обязанность суда второй инстанции отменить приговор с направлением дела на новое рассмотрение или расследование в случаях допущения судом первой инстанции таких процессуальных нарушений, которые повлияли или могли повлиять на правильность приговора ^{[26, с. 115]}.

Широкая возможность подавать жалобы на неправильные приговоры успешно реализовывалась в советском уголовном процессе ввиду отсутствия в УПК РСФСР 1923 г. и УПК РСФСР 1960 г. каких-либо формальных требований к кассационным жалобам и протестам. Обжалование судебного решения в кассационном порядке надлежащим субъектом в установленный срок служило достаточным поводом для пересмотра в судах вышестоящих инстанций. Особенно это важно в связи с тем, что пересмотр в порядке надзора допускался исключительно по протесту уполномоченных должностных лиц. Однако если в УПК РСФСР 1923 г. закреплялось право подачи жалобы «каждой из заинтересованных сторон» (ст. 349), то УПК РСФСР 1960 г. подробно устанавливал перечень субъектов кассационного обжалования (ст. 325). Широкая возможность подавать жалобы распространялась по большей части на приговоры, т. к. советский уголовно-процессуальный закон устанавливал запрет на обжалование некоторых других судебных решений (например, ст. 347 УПК РСФСР 1923 г., п. 3 ч. 1 ст. 331 УПК РСФСР 1960 г.) ^[11]. В соответствии с ч. 6 ст. 338 УПК РСФСР 1960 г. гарантией широкой возможности подавать жалобы на неправильные приговоры являлось право лица, обжаловавшего или опротестовавшего приговор, до начала заседания суда кассационной инстанции отозвать свою жалобу или протест.

Представляется необоснованным отнесение к характерным чертам советского института обжалования и пересмотра приговоров права сторон представлять в суд второй инстанции новые материалы и полномочий суда по изменению приговора или отмене приговора с направлением дела на новое рассмотрение или расследование. Право представлять новые материалы является гарантией широкой возможности подавать жалобы на неправильные приговоры, а право на изменение или отмену приговора характеризует вид принимаемого судом кассационной инстанции решения. Учитывая, что в разные периоды развития отечественного уголовного процесса, суд второй инстанции вправе был принимать различные решения, то это не может характеризовать правовой институт в целом.

М. А. Чельцов-Бебутов, в совместной работе с М. Л. Шифманом, право сторон представлять в суд второй инстанции новые материалы поменял на возможность представления новых доказательств. Кроме того, авторы отдельно выделяли в качестве принципов, на которых построен институт пересмотра приговоров, проверку работы суда первой инстанции по существу дела, правильности применения материального закона и соблюдения правил судопроизводства ^{[25, с. 564]}. Использование термина «новые материалы» представляется более обоснованным, чем «новые доказательства» ввиду отсутствия в советской кассации процедуры судебного следствия, ограничивающего познавательные возможности суда кассационной инстанции, а также недопустимости производства следственных действий после постановления приговора. Тем более что законодателем используется в такой ситуации именно термин «материалы», а не «доказательства» (ст. 15 Закона СССР от 16 августа 1938 г. «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик», ст. 337 УПК РСФСР 1960 г.). Отнесение сочетания проверки существа дела и правильности применения уголовного и уголовно-процессуального закона к принципам пересмотра приговора является обоснованным, т. к. определяет предмет такого пересмотра – законность и обоснованность приговора.

В последующем М. А. Чельцов дополнил основные черты пересмотра приговоров охраной прав жалобщика-осужденного, позволяющей ему обжаловать приговор, не боясь ухудшения своей участи в суде второй инстанции или при новом рассмотрении дела после отмены приговора ^{[26, с. 432-434]}. Недопустимость поворота к худшему является правилом, имеющим важное институциональное значение для пересмотра судебных решений, которое ограничивает публичную активность суда вышестоящей инстанции и усмотрение суда нижестоящей инстанции при возвращении ему уголовного дела. Недопустимость поворота к худшему получила свое закрепление в ст. 419а, 424 УПК РСФСР 1923 г., ст. 340, ч. 1 ст. 350, ч. 2 ст. 353 УПК РСФСР 1960 г.

Значительный вклад в теоретическое осмысление основных начал пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу, внес М. С. Строгович, который наряду с принципами сочетания проверки кассационной инстанцией соблюдения судом первой инстанции требований закона с проверкой правильности установления в приговоре фактических обстоятельств дела, ревизионным порядком и обеспечением прав сторон в кассационном производстве, выделял также свободу обжалования судебных приговоров сторонами ^{[21, с. 64-70]}. Установление именно свободы обжалования судебных приговоров сторонами в качестве принципа советской кассации в большей степени раскрывает фундаментальные правила пересмотра судебных решений, чем обеспечение гражданам широкой возможности подавать жалобы на неправильные приговоры, что подчеркивает достаточность жалобы или протеста участника уголовного судопроизводства, подача которых не зависит от уполномоченных должностных лиц.

Изучение советской юридической литературы показывало, что остальными авторами в целом использовались проанализированные основные начала пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу, в различных комбинациях с исключением некоторых из них или дополнением новыми ^{[7, с. 23-24],[11, с. 38-39]}.

В постсоветский период развития уголовно-процессуального права можно констатировать в целом преемственность с советской наукой. Даже через много лет после распада СССР основными чертами кассационного производства признавались: свобода обжалования; сочетание проверки законности, обоснованности и справедливости приговора; ограниченность пределов рассмотрения дела судом кассационной инстанции предметом жалобы или представления (в виде общего правила); возможность использования дополнительных материалов и исследования доказательств; запрет преобразования к худшему для осужденного или оправданного ^{[22, с. 544]}.

Выделение ограниченности пределов рассмотрения дела предметом жалобы или представления в качестве основной черты кассационного производства представляло собой попытку разрыва с советской юридической доктриной, в которой содержание жалобы, протеста не имело большого значения для процедуры пересмотра судебного решения. И только п. 4, 5 ч. 1 ст. 375 УПК РФ впервые установили требования содержательного характера к жалобе и представлению, определявшие пределы пересмотра. Также необходимо учитывать влияние на некоторых ученых-процессуалистов кратковременного действия ч. 2 ст. 360 УПК РФ в первоначальной редакции, в соответствии с которой суд, рассматривающий уголовное дело в апелляционном или кассационном порядке, проверял законность, обоснованность и справедливость судебного решения лишь в той части, в которой оно обжаловано, и в отношении тех осужденных, которых касаются жалоба или представление. Положения указанной нормы исключали ревизионные полномочия судов апелляционной, кассационной инстанции и в большей степени соответствовали состязательному и диспозитивному началам уголовного процесса.

Несмотря на длительное существование одновременно апелляционного и кассационного пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу, происходят первые попытки научного обоснования основных начал именно апелляционного производства.

В связи с этим необходимо выделить работу Н. Г. Муратовой, которая к общим условиям апелляционного производства относила следующие демократические начала: состязательность в уголовном процессе, принцип свободы оценки доказательств в исследовании обстоятельств дела; равенство прав апелляционного суда и суда первой инстанции при исследовании доказательств; решение апелляционным судом принимается самостоятельно без возвращения дела на новое судебное рассмотрение; апелляционный суд признает не имеющими юридической силы доказательства, полученные с нарушением закона ^{[9, с. 294-295]}.

Указание на то, что общие условия апелляционного производства основаны на демократических началах, показывает желание автора дистанцироваться от исторического опыта тоталитаризма, массовых нарушений прав человека в процессе рассмотрения и разрешения уголовных дел, характерного для советского уголовного судопроизводства. Вместе с тем, оценка общих условий в качестве демократических ничего не добавляет к характеристике именно природы апелляционного производства.

Выделение автором приведенных общих условий говорит о смешении принципов уголовного судопроизводства с общими началами апелляционного производства, что было характерно для дореволюционной правовой доктрины. Состязательность сторон и свобода оценки доказательств являются принципами уголовного судопроизводства, которые закреплены в ст. 15, 17 УПК РФ и распространяются на все стадии уголовного процесса, а не только на апелляционный пересмотр уголовных дел. Право признать доказательство нед