Среднеазиатские вассально-зависимые ханства в наместническом управлении имперской России

Красняков Николай Иванович кандидат юридических наук заместитель директора, Институт философии и права, Новосибирский национальный исследовательский государственный университет 630009, Россия, Новосибирская область, г. Новосибирск, ул. Пирогова, 2 Krasnyakov Nikolay Ivanovich PhD in Law Deputy Director, the Institute of Philosophy and Law, Novosibirsk National Research University 630009, Russia, Novosibirskaya oblast', g. Novosibirsk, ul. Pirogova, 2 kofe51@yandex.ru Другие публикации этого автора

Во второй половине XIX в. в административной системе Российской империи отдельное место и специфическую конфигурацию приобретает различного рода правительственная управленческо-нормативная деятельность по присоединению среднеазиатских территорий. По меткому замечанию известного русского исследователя Д. И. Романовского, совершаемые ранее в этом направлении не только во времена Петра Великого, а даже и после, в царствование Екатерины II, Павла I, даже императора Александра I действия «не могли, конечно, быть ведены по системе и составлять результат заранее обдуманного плана» ^{[1, с. 14]}. Уточним, что в предшествующее время начальные географические, статистические и социокультурные сведения о сопредельных с Россией в Азии государствах были еще слишком неполными и смутными, чтобы на основании их можно было сознательно избрать себе какую-либо постоянную цель и настойчиво ее преследовать. Соответственно расширение империи было затруднено естественными причинами, а в дальнейшем «стоило для нее долгих лет поиска приемлемых в рамках общероссийского контекста основ управления новообретенной территорией» ^{[2, с. 2]}.

Однако, как видим, значение названного вектора увеличения имперских пределов уже осознавалось Российским государством и оно обуславливалось не только и не столько тактическими соображениями примирения с южными соседями и выгодностью торговли, но главным образом общим политическим значением для России в перспективе среднеазиатских дел в совокупности, важность которых с каждым годом становилась очевиднее. Не только интересы промышленного и торгового развития, традиционно имеющих для империи на востоке весьма выгодный рынок, а именно отдельный, среднеазиатский вопрос ^{[3, с. 5]}, заключавшийся в стабильности геополитического влияния империи на государства азиатского региона, в середине XIX в. находился в том именно состоянии, когда всякое дальнейшее промедление в его разрешении сделало бы невозможным само решение, и становилось очевидным, что необходимо приступить к его целенаправленному достижению.

Проведенная военная операция на южных границах империи в период с 1854 по 1865 гг. имела результатом тот успех, что передовая оренбургская и сибирская границы были, замкнуты, и Россия получила степи хлебородной земли, на которых в то же время без затруднений можно было сосредоточить достаточное число войска для осуществления своих операций в отношении среднеазиатских феодальных княжеств-ханств. Как и первоначально на Кавказе, здесь был приобретен плацдарм дальнейших военных походов, а также площадка по апробации-организации и продвижения регионального уровня имперского управления в среднеазиатских владениях России. Согласно приказу военного министра 1865 г. управление образованной Туркестанской областью поручалось особому военному губернатору, на которого также возлагалось и командование всеми расположенными там войсками. Подчеркивалось двойное подчинение нового должностного лица, в частности, определялось «военного губернатора Туркестанской области подчинить в военном отношении командующему войсками Оренбургского края, а в гражданском – оренбургскому генерал-губернатору ^{[1, с. 153]}. Уже имевшийся у центрального государственного аппарата опыт организации управления сложносоставным социумом на Кавказе, - в среднеазиатских территориях сталкивался с новыми условиями: мусульманская вера всего населения и множество мелких ханств, в отношении каждого из которых необходимо было проводить адекватную политику постепенного сближения или вовсе присоединения к России.

Также в 1865 г. было издано Временное положение об управлении Туркестанским краем ^[4], главная цель которого состояла в установлении на новых русских владениях спокойствия и безопасности путем определения общих начал региональной администрации. Вся власть была сосредоточена в руках военного начальства, а на административные органы был возложен лишь надзор за населением, внутренний быт которого гарантировался и оставался без изменений. По военно-народному управлению Туркестанская область, в состав которой входили уезды: Казалинский, Перовский, Чимкентский, Аулиеатинский и часть Токмакского - делилась на три военных отдела. Начальникам отделов поручалось общее управление войсками и населением, а все же непосредственное руководство местным населением в каждом отделе возлагалось, под руководством начальников отделов, на управляющих туземным населением. В обязанности последних входило: а) заботиться о безопасности проходящих караванов; б) принимать меры к охране лесов и поддержанию арыков, а также разбирать и предупреждать несогласия между киргизами и сартами из-за пользования земли; в) наблюдать за исправным взносом податей и исполнением повинностей, а также предписаний начальства и г) в случае жалоб на неправильную раскладку податей и повинностей – проверять ее и о результатах сообщать начальству. Подобная же наблюдательная роль принадлежала названным чинам и по судебной части. Сверх того, в городах, занятых русским гарнизоном, имевших комендантов, заведование туземным населением вверено было городничим, с подчинением их русским комендантам. Общее наблюдение за военно-народным управлением всей области было возложено на военного губернатора, при котором состояли помощники и канцелярия из двух классных чинов. Туркестанская область была подчинена командующему войсками Оренбургского военного округа, который как по военному управлению, так и по делам гражданского управления, касающегося туземного населения, должен был связываться напрямую с военным министром как с вышестоящим правительственным учреждением государственной власти.

А уже после занятия в 1866 г. русскими войсками стратегического центра – города Ташкента вопрос о дальнейшей судьбе этих территорий приобрел непреходящее значение ^{[5, с. 47]}. Предполагалось решать его двумя путями, различающимися между собой принципиально. Так, оренбургский генерал-губернатор Крыжановский считал нужным следовать прежней правительственной линии в отношении этого региона и создать здесь независимое владение, вроде протектората. И это даже несмотря на адрес ташкентцев бухарского ханства с просьбой присоединения их к империи без образования особого ханства, и вопреки посольству эмира, желающему вести переговоры не с Крыжановским, а с центральными властями. А в варианте генерала Черняева, командующего войсками, признавалось необходимым окончательно присоединить его к империи, в контексте положительно действующих тенденций региональной политики применительно к другим территориям Российской империи ^{[1, с. 66]}.

Для детального обсуждения вопроса об административном устройстве среднеазиатских владений в 1867 г. Александр II учредил особый комитет, под председательством военного министра. Рассмотрев внесенные в комитет проекты по исследованию современного положения степной окраины в политическом, военном, военно-хозяйственном и административном отношениях, было признано необходимым изменить действующее законодательство. В частности, были внесены следующие новые положения: 1) отделить Туркестанскую область от Оренбургского генерал-губернаторства и притом исполнить это безотлагательно; 2) отделить от Западно-сибирского генерал-губернаторства часть Семипалатинской области, лежащей к югу от Тарабагатайского хребта, и соединить ее в административном отношении с Туркестанской областью; 3) составить проект административного управления новым пограничным краем на главных основаниях, изложенных комитетом, и 4) новому краю придать самостоятельную военную организацию, на общих основаниях военно-окружной системы. Согласно обозначенному проекту административного устройства новый пограничный край должен был образовать Туркестанское генерал-губернаторство, в составе двух областей – Семиреченской (Семиреченская область в 1881 г. передана из Туркестанского края в сформированное на базе Западно-Сибирского Степное генерал-губернаторство) и Сыр-Дарьинской, причем в основу были положены показавшие свою эффективность в этом регионе принципы: 1) нераздельность власти административной и военной и соединение ее в одних руках и 2) предоставление внутреннего управления туземным населением по всем делам, не имеющим политического характера, выборным из среды самого народа, на основе местных нравов и обычаев.

Законодательные основы административного устройства Туркестана

В итоге, пока обсуждалось новое учреждение об управлении краем, было Высочайше утверждено в 1867 г. мнение Комитета Министров ^[6], которым утверждено Туркестанское генерал-губернаторство из двух обозначенных областей и поручено генерал-губернатору рассмотреть на месте предложенный проект и, сопоставив его с местными условиями, представить его в целом или по частям, со своим заключением, для окончательного рассмотрения в законодательном порядке. Устанавливалось, что генерал-губернатор являлся одновременно и командующим войсками Туркестанского военного округа, и наделялся правом представителя верховной власти по ведению дипломатических отношений с соседними государствами. Актом предусматривалось, что по всем делам военно-народного управления Главный начальник края должен был действовать на основании общих предметов ведения и полномочий, предоставленных в других частях империи региональным правителям. Для ведения дипломатии он был снабжен Высочайше утвержденной инструкцией, а также письмом директора Азиатского департамента, тайного советника Стремоухова. В частности, верховная власть не только изложила свою волю новому генерал-губернатору, но и четко обозначила свои интересы для населения новых российских и сопредельных территорий: «Мы воодушевлены одинаковым желанием и в отношении сопредельных НАМ владений Эмира Бухарского и других независимых владетелей… когда в том окажется надобность как с Эмиром, так и с ханами и правителями других соседних владений, мы признаем за благо снабдить НАШИМ Высочайшим полномочием… к решению всяких политических, пограничных и торговых дел, к отправлению в сопредельные владения доверенных лиц для ведения переговоров и к подписанию трактатов, условий и постановлений, касающихся пользы обоюдных подданных» ^[6].

Генерал-губернатору в отношении податей было предоставлено право определять размер танапного и хераджного сборов и величину вознаграждения туземцам, занимающимся взиманием этих сборов, в размере от 5 до 10 % собранных ими денег. В случае военных действий ему предоставлялось полномочие прибегать к наряду натурой перевозочных средств, с установлением определенной цены за перевозку и за палых животных. В отношении финансовом было предоставлено право перемещать статьи сметы военно-народного управления, не выходя из общей суммы; по соглашению с управлением почт и телеграфов он определял размер прогонной платы и платы за пересылку корреспонденции; в его распоряжении были также предоставлены значительные экстраординарные кредиты. Однако, как отмечалось в дальнейшем, практическое применение проекта еще более расширило власть генерал-губернатора: ему было предоставлено право приводить желающих вступить в русское подданство к присяге, без получения каждый раз особого на то разрешения, а также награждать туземцев медалями за усердие. В отношении учебных заведений ему были даны полномочия попечителя округа. А в случаях чрезвычайных, для расходов по экспедициям, генералу Кауфману было присвоено право требовать выдачи денег из общей наличности казначейства, без открытия кредита, донося лишь о своих распоряжениях на Высочайшее имя ^{[7, с. 10]}.

В структуре регионального управления законодатель установил, что областные управления составляли: 1) военный губернатор с правами и обязанностями губернаторов по общим учреждениям империи, а по командованию войсками – по положению о туркестанском военном округе, при этом канцелярий при военных губернаторах не было положено, но для управления войсками учреждены были областные штабы; 2) областные правления, в составе трех отделений – распорядительного, хозяйственного и судного. Отделения по делам хозяйственным, финансовым и судным, при сомнении в законах и по всем делам, которые военный губернатор считал нужным обсудить в общем присутствии, выступали коллегиальным учреждением, под председательством помощника военного губернатора; но по всем остальным делам, они действовали в качестве канцелярии военного губернатора. Уточним, что областное правление как коллегия соединяло власть и обязанности губернского правления и казенной палаты.

Широкие предметы ведения и полномочия областного правления проявились в том, что в отношении судебном оно как гражданская палата решало дела, превышающие компетенцию мировых судей; как коммерческий суд – дела, относящиеся к их компетенции; и как уголовная палата – дела о преступлениях по службе и даже выступало в роли мирового съезда – постановляло окончательные решения. Одновре­менно областное правление занималось административным делением и устройством территории; обнародованием указов и распоряжений правительства; служебными и отпускными делами административного аппарата области; выборами в низовую администрацию волостей и аулов; вопросами религии; принятием в подданство иностранцев; образованием и здравоохранением; административной ссылкой лиц и их возвращением; годовой отчетностью; сохранением порядка в области. Кроме того, областное правление вело учет земель, распределяло их между жителями, организовывало ярмарки и базары, собирало статистические сведения, взимало подати и сборы, а по судебным отделам – готовило к слушанию гражданские и уголовные дела, осуществляло переписку по судебным и следственным делам.

Следующая ступень, уездное управление, - в административном и полицейском отношениях было вверено единоличной власти уездного начальника, на правах уездного исправника, ему же было предоставлено и распоряжение войсками. Наения законодатель установил, что населения новых российских и сопредельных территорий:ких ханст В его обязанности законодательство включало: сохранение спокойствия, порядка и безопасности в уезде; наблюдение за деятельностью туземной администрации, волостными и аульными сходами; за своевременным поступлением государственных и земских повинностей; за исправностью дорог, мостов и переправ; за распространением и благоустройством школ; законное содействие развитию всех отраслей торговли и промышленности, особенно беспрепятственному прохождению караванов; надзор за народным судом и заведование казенными оброчными статьями.

Местное туземное управление было организовано в отношении податей, суда и администрации, раздельно для кочевого и оседлого населения, причем в основу порядка замещения должностей органов административного и народного суда было положено выборное начало. В зависимости от особенностей бытового уклада кочевников и оседлых туземцев, для первых были установлены две инстанции управления – аульная (соответствующая сельской) и волостная, а для оседлого населения – одна (аксакальская), соответствующая волости. Волостные управители и аульные старшины избирались среди кочевников на три года. На эти должности мог быть избран каждый, кто пользовался уважением и доверием народа, не привлекался к суду, не находился под следствием и был не моложе 25 лет. Волостных начальников утверждал в долж­ности военный губернатор, аульных старшин - уездный началь­ник. Военный губернатор мог в случае злоупотреблений и неисполнения обязанностей отстранить от должности волостных управителей, а уездный начальник – аульных старшин.

Аксакалам, волостным и аульным принадлежала полицейская и распорядительная власть в районе округа, также они наблюдали за порядком, соблюдением законов, вели сбор податей, выполняли указания уездных начальников, приводили в исполнение судебные решения и постановления народных судов. Волостные управители за неповиновение властям и драки могли подвергать виновных аресту до трех дней, штрафу до 3 рублей. Аульные старшины исполняли в ауле те же обязанности, что волостные волости. Для заведования общественным хозяйством оседлых жителей, для производства раскладок и взимания сборов были созданы в городах и селениях хозяйственные общественные управления, члены которых назначались также по выбору. У кочевников же эти раскладки и сборы производились выборными, под контролем волостного управителя и русской администрации. Полицейская и распорядительная власть над оседлым населением в городах и селениях Сыр-Дарьинской области сосредоточивалась в руках аксакалов, которые избирались сроком на три года и утверждались в своей должности военным губернатором. Выборы были аналогичны выборам среди кочевого населения. Города и крупные селения разделялись на кварталы, от каждого избирался один аксакал, имевший те же права и обязанности, что и волостной управитель у кочевников.

В это же время в крае вводится новое судебное устройство, по которому действуют военный, народный и гражданский общеим­перский суды. Органами судебной власти являлись уездный судья, военно-судебные комиссии, областные правления, подчинявшиеся по инстанции Правительствующему сенату. В кочевых и полукочевых районах Средней Азии появляется народный суд с выборным бием, которым мог стать каждый, кто был не моложе 25 лет и не имел судимости. Выбранные утверждались губернатором, вместо жалованья они получали бийлык – десятую часть суммы, присуждаемой по иску. Суд биев проходил гласно, публично. Существовали три инстанции народного суда: единоличный суд биев; волостные суды биев; чрезвычайные съезды биев.

Непосредственно обращаясь к населению, генерал Кауфман считал нужным подчеркнуть, что «для того, чтобы упрочить внутренне устройство края на благополучие живущих в нем русских, сартов и киргизов, ГОСУДАРЮ угодно было повелеть мне обсудить здесь, на месте, как именно применить к делу те законы, которые были написаны в Петербурге для всех жителей Туркестанского генерал-губернаторства… правительство предлагает передать в руки народа большую часть управления» ^{[7, с. 15]}. Следовательно, региональная власть с начала процесса руководствовалась четкими предписаниями по налаживанию крепкой и постоянной связи с местным населением средствами участия его в управлении на основе сложившихся в территории регуляций. При этом она стремилась руководствоваться стратегическими целями по расширению воздействия империи и на мусульман новой периферии России, и на сопредельные государства, однако реальные возможности решить эти задачи оказывались незначительными. В подтверждение нашего суждения приведем наблюдение исследователя русских окраин Д. И. Романовского о последствиях сложившейся административной практики: обозрения обширного края в подавляющем большинстве случаев были весьма кратковременны; ни один из сменявших быстро друг друга генерал-губернаторов за последние десять лет (речь идет о 1858-1868 гг., так как его книга издана в 1868 г.) не успел объехать всего генерал-губернаторства ^{[1, с. 34]}.

Следующий этап региональной политики в отношении среднеазиатского края связан с тем, что стали устойчивее связи протектората Российской империи с некоторыми ханствами региона или ханства были вовсе включены составными частями в состав России, вследствие чего постепенно формировались предпосылки для последующей унификации управления среднеазиатскими владениями. Так, находящееся с 1868 г. под протекторатом России и сохранявшее традиционное административно-территориальное деление Бухарское хан­ство в результате заключенного в сентябре 1873 г. нового договора о протекторате попало под более жесткий, чем прежде, контроль империи, хотя и сохранило много льгот и привилегий. Назначенный сюда особый представитель России не имел полномочий вмешиваться во внутренние дела ханства, но за ним оставалось право контроля над внешней политикой, военным и внешнеторговым положением ханства ^{[8, с. 284],[9, с. 335]}.

Потому в 1885 г. в Бухаре создается российское императорское политическое агентство, выполнявшее функции посольства. Через политического агента как официального представителя России в ханстве осуществлялись все связи Ташкента и Петербурга с бухарским правительством, ему также поручался контроль за русско-афганской границей. В созданной судебной комиссии, состоявшей из российского политического агента и куш-беги (высшего чиновника местной администрации), решались по взаимному согласию сторон уголовные и гражданские дела, возникавшие между российскими и бухарскими подданными ^{[10, с. 107]}. В конце XIX в. прерогативы политического агента претерпевают изменения в связи с организацией русского суда в Бухарском ханстве – его судебные права были несколько ограничены в резуль­тате введения института мировых судей, решавших дела российских подданных. А в конце XIX – начале XX вв. в связи с железнодорожным строительством и активной миграцией населения из Европейской России в Бухарском ханстве возникают поселения европейского типа и небольшие города. Эти населенные пункты имели самостоятельную систему административного управления, в них действовало «Положение об управлении Туркестанским генерал-губернаторством» 1867 г., все должностные лица этих населенных пунктов назначались туркестанским генерал-губернатором, соответственно, бухарские власти не имели права вмешиваться в их внутренние дела. В начале XX в. в отчетах императору туркестанский генерал-губернатор предлагал «способствовать постепенному проведению в административную жизнь ханства начал закономерности и общего порядка, чем было бы обеспечено впоследствии мирное слияние ханства с прочими областями края на началах однородного с ними административного устройства» ^{[10, с. 108]}.

В 1873 г. после покорения Хивинского ханства был заключен мирный договор, по которому ханство стало протекторатом России ^{[11, с. 47]}. Для контроля за деятельностью хана создался Диван в составе 7 человек: 4 представителя российской администрации и 3 представителя хивинской стороны. Решения Дивана, возглавлявшегося ханом, утверждались туркестанским генерал-губернатором, который также назначал и смещал членов Дивана. Здесь был образован Аму-Дарьинский округ, который в 1874 г. переименовывается в отдел во главе с российским военачальником в звании офицера. С введением в действие в 1887 г. Положения об управлении Туркестанским краем Аму-Дарьинский отдел вклю­чается в состав Сыр-Дарьинской области, его начальник приравнивается к уездному начальнику, но с сохранением особых полномочий. Так, в частности, он оставался начальником войск отдела и в военных делах подчинялся туркестанскому генерал-губернатору, а также являлся дипломатическим представителем России в Хивинском ханстве. Внутреннее устройство после заключения договора о протекторате оставалось, как и в Бухарском ханстве, без изменений до 1917 г. Во главе Хивинского ханства стоял осуществлявший управление через дворцовых чиновников и высших духовных лиц хан с наследственной властью, хотя его права и были урезаны Диваном и начальником Аму-Дарьинского отдела ^{[12, с. 147]}.

Также в 1873 г. после победы над хивинцами был заключен мирный договор с их ханом, по которому все хивинские земли по правому берегу Аму-Дарьи отошли к России и русским было предоставлено право свободного проживания и безданно-беспошлинной торговли в ханстве. Отметим также, что хан должен был уплатить 2.200.000 рублей военной контрибуции, рассроченной на 20 лет. Из отошедших от Хивы земель был образован Аму-Дарьинский отдел в составе двух приставств – Шураханского и Чимбайского, в административном отношении вошедший в состав Сыр-Дарьинской области. И вэтот же период, в сентябре 1875 г., заключен договор по результатам победы над Кокандским ханством, в итоге чего к России отходила северная часть ханства по правому берегу реки Нарына, с городом Наманганом. Новоприобретенные земли вошли в состав Туркестанского генерал-губернаторства под наименованием Наманганского отдела, а в 1876 г. объявлено о присоединении ханства под наименованием Ферганской области. В 1880 г. без боя был занят Асхабад и вновь приобретенные земли Ахал-Текинского оазиса образовали Закаспийскую область, которая (до 1890 г.) была определена составной частью Кавказского наместничества.

Вернувшись немного назад, напомним в целях сохранения последовательности в исследовании законодательного регулирования управления в регионе, что еще в 1868 г., при рассмотрении проекта Положения об управлении в степных областях оренбургского и сибирского ведомств, Комитет министров назначил Туркестанскому генерал-губернатору двухлетний срок для представления на окончательное утверждение проекта управления во вверенном ему крае, имея ввиду его одновременное обсуждение с действующим уже проектом 1867 г. В результате в представленном в начале 1871 г. проекте генерал Кауфман признавал необходимым расширить права местной власти, применяя с учетом местных условий (постепенно нивелируя некоторые из них ^{[13, с. 6]}), те или другие из выработанных для прочих частей империи узаконений. Исходя далее из соображения о том, что созданная для контроля и надзора на месте генерал-губернаторская власть не может выполнить этой задачи ввиду превышения возможностей одного человека, да и кроме того, накладывает на образующийся край слишком сильный отпечаток воззрений генерал-губернатора, - Кауфман предложил учредить в территории коллегиальный орган управления – совет. Он должен состоять из представителей от министерств, под председательством генерал-губернатора, для руководства всеми отраслями управления краем. И при этом должен быть наделен правами, предоставленными Комитету министров с той целью, чтобы по каждой отрасли управления совет считался частью министерства, действующего на месте. Вместе с этими новациями проектировалось также предоставить совету функции кассационного департамента Сената по отношению к постановлениям областных правлений и мирового съезда. Однако проект вызвал в министерствах серьезные возражения, ознакомившись с которыми генерал Кауфман решил подвергнуть проект новому рассмотрению на месте. Уточним, на основании уже рассмотренных выше в данной главе материалов, что подобные предложения были уже не только приняты законодательно для Кавказа, но в ходе их реализации обнаружилась нежизнеспособность и затратность такого механизма государственного управления в регионе, что повлекло их отмену.

Предоставленные в 1873 г., переработанные и более согласованные с общеимперскими началами законодательные предложения были проникнуты идеей усиления власти как залога возможного в будущем сокращения войск в округе. Проект обсужден был в особой комиссии под председательством генерал-адъютанта Непокойчицкого, с участием представителей Туркестанского генерал-губернаторства. Были высказаны замечания со стороны министров финансов и государственного контроля по поводу предлагавшегося утверждения земских смет властью генерал-губернатора как неудовлетворительные и даже опасные в политическом отношении идеи, потому стал разрабатываться новый проект. И уже в 1882 г. исполнявший должность Туркестанского генерал-губернатора генерал-лейтенант Колпаковский представил третий проект, составленный администрацией края по основам 1873 г.

В это же время в Туркестанском крае ввиду назначения туда нового генерал-губернатора была проведена ревизия во главе с тайным советником Гирсом. Результаты ее отражали противоречивость сложившейся административной системы, поскольку было выяснено, что 1) Сыр-Дарьинская область управляется на основании положения 11 июля 1867 г., существенно измененного распоряжениями генерал-губернатора, 2) в Зеравшанском округе действуют временные правила, утвержденные генерал-губернатором Кауфманом 29 июня 1868 г., дополненные и измененные последующими распоряжениями, 3) Аму-Дарьинский отдел управляется на основании утвержденного генерал-губернатором 21 мая 1874 г. временного положения, причем участковым начальникам поставлено в обязанность руководствоваться правилами для уездных начальников положения 1867 г, поземельное же устройство отдела организовано на основании проекта 1873 г. и 4) Ферганская область в административном, поземельном и податном отношениях устроена на основании проекта 1873 г, а судебная часть – на основании положения степной комиссии 1867 г. И при этомобщее управление краем было вверено генерал-губернатору. В Сыр-Дарьинской и Ферганской областях управление возложено на губернатора и областное правление, а в Зеравшанском округе и Аму-Дарьинском отделе – на начальников их, с состоявшими при них канцеляриями. Области делились на уезды, Зеравшанский округ на отделы, соответствующие уездам, а Аму-Дарьинский отдел на участки ^{[7, с. 29]}.

Унификация регионального управления по Положению об управлении Туркестанского края 1866 г.

Итоги ревизии стали предметом для обсуждения в 1884 г. комиссии под предс