Средства массовой информации и медиапродукция как сегменты российской индустрии субкультуры детства: конституционные основания экономико-правовых субститут-феноменов

Суворкина Елена Николаевна кандидат культурологии заведующая, сектор систематизации, Рязанский государственный университет им. С.А. Есенина 390000, Россия, Рязанская область, г. Рязань, ул. Свободы, 46, каб. 60 Suvorkina Elena Nikolaevna PhD in Cultural Studies Head of the department of Systematization, S. A. Yesenin Ryazan State University 390000, Russia, Ryazan, Svobody Street 46, office #60 suvorkina@list.ru Другие публикации этого автора

Российская Федерация как территория конституционных прав и свобод для функционирования средств массовой информации

Согласно Конституции Российской Федерации, «Российская Федерация – Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления» (гл. 1 ст. 1 п. 2). При этом главной ценностью обозначен Человек, а именно права и свободы человека и гражданина (гл. 1 ст. 2).

Важно подчеркнуть, что определение Российской Федерации как правового государства «означает, что в организации и деятельности государства превалируют принципы права, а не мотивы политической целесообразности» ^{[20, с. 61]}. Это важное условие выстраивания плодотворных отношений в рамках «гражданин – государство», способствующих развитию правовой зрелости Человека и проведению гражданиноцентристских внешне и внутриполитических процессов.

Одним из важных моментов, прописанных в Конституции, является то, что Российская Федерация «обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории» (гл. 1 ст. 4 п. 3). Стабильность страны, ее единство обеспечивает гражданам личную уверенность в экономическом, правовом, юридическом, идеологических аспектах.

Борис Сафарович Эбзеев, Сергей Львович Краснорядцев, Игорь Вячеславович Левакин и Василий Иванович Радченко в коллективной монографии анализируют конституционно-правовые проблемы государственного единства и целостности России. Они считают, что основой единой российской государственности является развитое гражданское общество ^{[10, с. 225]}. При этом они акцентируют внимание на том, что не следует разделять «общество» и «общество гражданское», а также общество и государство ^{[10, с. 229]}. «…Рассматривая гражданские институты современной государственности, их воздействие на государственное единство России, мы понимаем под ними общественные институты, с помощью которых в рамках единого политико-правового пространства человек преследует свои частные цели» ^{[10, с. 229]}.

В структуре гражданского общества авторы выделяют пять составляющих, которые целесообразно, по нашему мнению, представить в виде схемы:

Рис. 1

Составляющие гражданского общества

(по Б.С. Эбзееву, С.Л. Краснорядцеву, И.В. Левакину и В.И. Радченко)

Данная схема структурных компонентов гражданского общества логично подводит к вопросу об их качественном выражении. Указанная группа ученых конкретизирует: в каждой из единиц доминирует один социальный институт или характер отношений: социальная – институт семьи, отношения в коллективах, межклассовые и межнациональные отношения; экономическая – институт собственности, отношения производства и распределения, обмена, потребления созданных благ; политическая – государство, политические партии, общественно-политические движения, различные общественные объединения; духовно-культурная – основой этой составляющей является духовно-культурная составляющая; информационная – ее основа – общение, передача информации ^{[10, с. 230]}.

Важно обратить внимание на акцент, который делают авторы: «Информационная составляющая по своей значимости в современном обществе соперничает с экономической, она неразрывна как с экономикой, так и образованием, политикой, культурой» ^{[10, с. 230]}.

Во многом информационный элемент предопределяет развитие других единиц, что закономерно в условиях развития информационного общества.

Остановимся более подробно именно на конституционных основаниях информационного российского общества. При этом вначале целесообразно дать определение понятию «конституционное право Российской Федерации», что является важным моментом в установлении методологической и терминологической базы исследования. Авторский коллектив по редакцией А.С. Прудникова, В.И. Авсеенко считают, что «конституционное право РФ – это ведущая отрасль российского права, представляющая собой совокупность юридических норм, принимаемых непосредственно народом, органами местного самоуправления, а также установленных (или санкционированных) государством, исполнение которых обеспечивается государством, регулирующих фундаментальные общественные отношения…» ^{[18, с. 11-12]}. Приведенное определение в данной работе будет принято в качестве базового.

Согласно пункту 2 статьи 23 главы 2 Конституции, в Российской Федерации «каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений». Кроме того, пункт 1 статьи 24 главы 2 гласит: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Далее закреплена возможность каждого ознакомиться с документами или материалами, которые каким-либо образом связаны с его правами и свободами (гл. 2 ст. 24 п.2).

Но основополагающими условиями полноценного развития информационного общества являются зафиксированные в Конституции (гл. 2 ст. 29) положения: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова» (гл. 2 ст. 29 п. 1); «Не допускаются пропаганда и агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства» (гл. 2 ст. 29 п. 2); «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них» (гл. 2 ст. 29 п. 3); «Каждый имеет право свободно икать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом» (гл. 2 ст. 29 п. 4); «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается» (гл. 2 ст. 29 п. 5).

Важно подчеркнуть, что последнее положение является действительно значимым достижением современной России, продуктом изменения правового самосознания.

В коллективном труде авторов «Эпоха Ельцина. Очерки политической истории» описываются, в частности, моменты информационной конфронтации различных сторон в условиях уже принятых положений Конституции. Например, в период с ноября 1994 года по июль 1995 года в условиях проведения Чеченской военной кампании. Информационное поле были представлено страницами печатных СМИ, теле- и радиоэфиром. Более того, авторы приводят документы, которые, к сожалению, демонстрируют попытки изменения конституционных положений: «Казавшиеся еще вчера несерьезными разговоры о «вероятности ограничения свободы печати в России» с началом военных действий в Чечне обретают, похоже, под ногами почву» [цит. по: 38, с. 663]. Обнаруживалась явная тенденция противостояния власти и прессы, особенно после обвинения Б.Н. Ельцина журналистов в их «продажности» в результате использования оперативной информации, требующей дополнительных доказательств ^{[38, с. 664]}.

Следует подчеркнуть, что в этих условиях Б.Н. Ельцин проявил твердость и смелость не отказаться от конституционно принятых положений. Он не стал вводить цензуру на материалы СМИ, касающиеся Чеченских событий ^{[38, с. 669]}. Отсутствие же информационного обеспечения проводимых действий в силу раскоординированности работы различных учреждений, достаточной технической базы и пр. являлось одним из основных причин образования информационной лакуны, быстро заполнившейся недостоверными данными.

Б.Н. Ельцин не посягнул и в этих условиях на введенную им такую конституционную привилегию как свобода слова.

Авторы книги воспоминаний и раздумий «Эпоха Ельцина. Очерки политической истории» приводят соответствующий пример документа – обращения Б.Н. Ельцина к Н.Д. Егорову с просьбой связаться с руководителями Российской государственной телерадиокомпании «Останкино» и Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании и лишь рекомендовать им придерживаться норм Минимального стандарта требований к телерадиовещанию ^{[38, с. 670]}.

Михаил Ковба определяет следующим образом степень свободы слова: «Если в обществе есть спрос на определенного рода интерпретации объективной информации, но в силу внешних ограничений доступ к этим интерпретациям ограничен или ограничены ресурсы для формирования субъективной позиции, удовлетворяющей спросу, то можно сказать, что свободы слова нет в той мере, в коей этот доступ ограничен» ^{[29, с. 170]}. Думается, что Первый президент стремился минимизировать эту степень зависимости.

Н.Б. Ельцин создавал вместе с новой Россией и новые средства массовой информации в прямом и переносном смысле в том числе. Алексей Алексеевич Венедиктов обращает внимание, что подпись президента стоит на решениях о создании трех федеральных телевизионных каналов – ВГТРК, НТВ, ОРТ. Кроме того, была принята целая система указов, направленная на поддержку региональной прессы ^{[29, с. 98]}. Алексей Алексеевич пишет, что между прессой и президентом были отношения, которые он характеризовал тонко и точно: «…Это были идеальные отношения между главой государства и прессой. Это и есть «нормальность», это «температура 36,6» – ничего не болит, ничего не чувствую. Мы за ним наблюдали, он нас читал, что-то взаимодействовало, что-то не взаимодействовало» ^{[29, с. 99]}. Забегая вперед, следует отметить, что именно «здоровые» отношения способны сформировать прочную основу для развития социальной инфраструктуры субкультуры детства и индустрии детства, как двух базовых элементов специализированного уровня субкультуры детства.

Сильные независимые СМИ – важный институт, посредством которого регулируются отношения в обществе. Г. Сатаров, руководитель Исследовательского фонда ИНДЕМ, в прошлом являлся одним из помощников Н.Б. Ельцина, выделяет СМИ наряду с такими институтами как: легальная оппозиция, общественные организации, парламент, суд ^{[23, с. 293]}.

Коллектив авторов А. Безбородов, Н. Елисеева, В. Шестаков считают, что в постсоветской России не было уделено должного вниманию становлению институтов гражданского общества. Кроме того, по их мнению, «не была развернута пропаганда таких ценностей, как свобода слова и печати» ^{[6, с. 211]}. С этим следует не согласиться, принимая во внимание сказанное выше. Свобода слова – была ценностью, за которую боролись и которую получили, что зафиксировано в основном документе страны – Конституции.

Таким образом, Российская Федерация стала территорией конституционных прав и свобод для функционирования средств массовой информации. А как было сказано выше при составлении схемы структурных составляющих гражданского общества, информация связана и обуславливает развитие экономики, образования, политики и культуры, что закономерно в условиях развития информационного социума.

В этой связи большое значение представляет вопрос, как развивается индустрия детства, представленная, в частности, сегментом периодических изданий. Эта проблема требует разрешения по той причине, что необходимо проанализировать, какое влияние оказывают данные средства на формирование информационной культуры ребенка, его информационного поля.

Прошло двадцать лет (21 год, если быть точнее) со дня подписания Конституции. Этот срок позволяет проанализировать и оценить качество и характер системы средств массовой информации, медиапродуктов и иных информационных продуктов, формирующих информационную культуру ребенка, субкультуру детства.

Печатные средства массовой информации как выражение конституционной свободы слова и как сегмент российской индустрии субкультуры детства

Субкультура детства является моделью автономной реальности детства, которая имеет вид двухуровневой системы. Первый уровень – обыденный – образуется за счет того, что создано самим ребенком, второй – специализированный – включает то, что создано взрослыми для детей. Последний уровень главным образом состоит из двух компонентов – социальной инфраструктуры детства и индустрии детства. Общие конституционные основания данного уровня были подробно рассмотрены в работе «Конституционные основания специализированного уровня субкультуры детства», представленной на Третий Всероссийский Конкурс инновационных работ «Ельцин – Новая Россия – Мир» (г. Москва, 2013).

Важной составляющей индустрии субкультуры детства является сегмент периодических изданий для детей, которые могут быть предназначены для дошкольников и для младших школьников. Ирина Анатольевна Руденко, анализируя особенности прессы для детей, выделяет ряд специфических черт и характеристик. Во-первых, она указывает, что для данной возрастной аудитории издания представлены только журналами (яркие, красочные обложки, богато иллюстрированное содержание). Во-вторых, для восприятия и освоения журнального материала в журналах детям могут помогать «ведущие» – герои мультфильмов, литературных произведений и т.п. В-третьих, преимущественно освещаются 1–2 темы для лучшего освоения материала. В-четвертых, как она замечает, поскольку одной из ведущих направлений деятельности ребенка является игра, соответственно, в изданиях для данной возрастной группы много различных игр (загадки, викторины, ребусы); в ряде изданий тематический материал отсутствует. Помимо игры, издания ориентируются и на развитие, обучение ребенка в ненавязчивой форме. И.А. Руденко также указывает на такую особенность периодических изданий в условиях рынка, как ориентация в ряде случае не на одну возрастную категорию, а на несколько ^{[33, с. 189-191]}.

Кроме того, И.А. Руденко указывает на существование такой категории периодических изданий, которые предназначены для особых социальных групп: для воспитанников детских домов и школ-интернатов, для детей-инвалидов ^{[33, с. 194]}. Также она отмечает еще одну тенденцию, характерную для современного развития сегмента периодики, — совместное творчество выпускающих издательств и детей, которые могут выступать в качестве корреспондентов, помощников редактора и т.п. ^{[33, с. 197]}.

Под влиянием восточной культуры, в России развивается целая индустрия манга – графической прозы. В Японии демаркация манга осуществляется по гендерному и возрастному признакам – издания для детей 12 лет носят название «кодомо» ^{[8, с. 79]}. В нашей стране такая практика не имеет места, поэтому достаточно сложно судить об объемах указанного сектора в детском отношении. А.А. Волкова в своем исследовании обращает внимание на нестабильность данного рынка в России, на фрагментарность выпускаемой продукции [см.: 8].

Отдельно следует сказать о существовании детских периодических изданиях, выпускаемых на национальных языках. Они не многочисленны. Тем не менее, детский журнал «Кипиня» («Kipinä») издается на национальных языках Республики Карелия – финском, карельском, вепсском. В 2013 г. его тираж составил 2080 экземпляров [см.: 35].

Тираж является важным показателем развития индустрии субкультуры детства. Согласно сведениям И.А. Руденко, он следующий: «Тиражи журналов для дошкольников и младших школьников не превышают 30 тыс. экз. Исключение составляют журналы «Веселые картинки» – 118 тыс. экз. и «Мурзилка» – 110 тыс. экз., тиражи которых не меняются в течение нескольких лет» ^{[33, с. 202]}. Заметим, что журнал «Мурзилка», как сообщает Анатолий Стародубец, занесен в книгу рекордов Гинесса, поскольку имеет самый продолжительный срок выхода (начало издания относится к 1924 г.) ^{[31, с. 34]}. Заметим, что данный журнал, как уникальный феномен, является предметом ряда исследований. Денис Васильевич Хороненко прослеживает историю героев – Мурзилки и Незнайки и устанавливает следующий факт: данные персонажи были впервые упомянуты в книге Анны Хвольсон (в России она вышла в 1889 г. под названием «Царство эльфов-малюток») ^{[34, с. 58]}.

А М.М. Апарцева, анализируя развитие журнала «Мурзилка» в контексте трансформаций культурного, политического характера в XX-XXI вв., констатирует, что уровень материала издания в настоящее время ниже, чем в советское; журнал в большей степени является развлекательным, а не образовательным; он стал аполитичным. М.М. Апарцева пишет: «Пытаясь выйти из идеологического поля и исключив всякую связь журнала с современной историко-политической ситуацией в стране, издатели детского журнала невольно присоединяются к общей тенденции перехода в «глянец» ^{[2, с. 49]}.

В настоящее время выпускаются такие периодические издания как: Издательский дом «Веселые Картинки» выпускает издание о природе и экологии «Филя» для детей 6-12 лет, юмористическое издание «Веселые картинки» для детей 4-10 лет и издание об искусстве «Эскиз» для детей 6-12 лет. Издательство «Лазурь» экологической направленности выпускает журнал о природе «Свирелька» для детей 3-8 лет, журнал о природе «Свирель» для детей 7-12 лет. Издательство «Эгмонт Россия» для детей 3-5 лет выпускает журналы «Лунтик», «Маша и медведь», «Смешарики», «Дисней для малышей» и т.п.; для детей 6-8 лет – «Тачки», «Трансформеры», «Тошка и компания» и т.п.; для детей 9-12 лет – «Юный Эрудит», «Финес и Ферб» и т.п. Издательский дом «Карапуз» выпускает различные развивающие журналы – «Погремушка» (0-2), «Для самых-самых маленьких» (1-3), «Воробышек» (3-5), «Карапуз» (5-7), «Мастерилка» (5-12).

Кроме того, существует большое количество интернет-журналов для детей. Например, «Солнышко» – ежемесячный детский интернет-журнал (www.solnet.ee/sol), «Клёпа» – детский ежемесячный тематический альманах (www.klepa.ru).

Таким образом, печатные средства массовой информации представлены достаточно широко на рынке детских товаров в сегменте периодических изданий. Они в полной мере реализуют конституционное право на свободу слова, при этом учитывают, что отсутствие цензуры не означает введение ненормативной лексики. Язык многих изданий упрощен, адаптирован в соответствии с возрастной аудиторией, на которую они ориентированы. Несмотря на доминирующий развлекательный характер данных СМИ, по-прежнему остаются востребованными образовательные издания. Кроме того, что особенно важно в настоящее время, выпускаются журналы на национальных языках, что является доказательством реализации на местах проводимой Российской Федерацией политики по сохранению языка и культуры малых народов, сохранения национальных языков.

Медиапродукция как выражение конституционной свободы слова и как сегмент российской индустрии субкультуры детства

Динамично развивающимся сегментом индустрии субкультуры детства является сегмент медиапродукции. Рост сегмента обусловлен динамичными прогрессивными изменениями в информационном пространстве, что выражается в высокоскоростном обмене информацией посредством различных информационных носителей, устройств и приложений между большим количеством людей, включенных в это пространство. Но стоит подчеркнуть, что характер информации может быть различным, в том числе наносящим вред здоровью (физическому, моральному), дискредитирующим, провоцирующим на совершение тяжких деяний и т.п. В связи с этим возникла необходимость защитить детей от информации подобного характера. Согласно новому Федеральному закону от 29.12.2010 г. № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», «информационная безопасность детей» определяется как: «Состояние защищенности детей, при котором отсутствует риск, связанный с причинением информацией вреда их здоровью и (или) физическому, психическому, духовному, нравственному развитию» ^{[26, с. 19]}.

Данный закон (ст. 5) определяет виды информации, которая запрещена для передачи ее детям. К подобной информации относится следующая: а) провоцирующая к совершению действия, несущего вред здоровью, угрозу жизни; б) провоцирующая к маргинальному, девиантному поведению (проституция, бродяжничество, употребление наркотических средств и пр.); в) провоцирующая к совершению насильственных действий; г) нивелирующая семейные ценности; д) оправдывающая противоправные деяния; е) содержащая нецензурную лексику; ж) содержащая порнографический материал ^{[26, с. 21-22]}.

Кроме того, в законе (ст. 6) приводится классификация информационной продукции: а) информационная продукция для детей, не достигших 6 лет; б) информационная продукция для детей, достигших 6 лет; в) продукция для детей 12 лет; г) продукция для детей 16 лет; д) запрещенная для детей продукция ^{[26, с. 21]}. Заметим, что данная классификация стала поводом для активного обсуждения и диспутов в современном российском обществе (закон вступил в силу 1 сентября 2012 г.), поскольку на тот момент отсутствовали четкие критерии определения категории информации. Вместе с тем на информационных продуктах, в частности, телевизионных, в новых условиях индустрии субкультуры детства, стал указываться возрастной ценз. Но, не смотря на него, важно помнить, что у детей, особенно дошкольного возраста, особенное мировосприятие. В частности, в процессе просмотра отдельных серий киножурнала «Ералаш» данной возрастной группой, Анна Александровна Неверова выявила ряд специфических черт восприятия и интерпретации [см.: 25].

Заметим, что сразу после принятия закона, эксперты отметили ряд недостатков в законе, которые могут препятствовать налаживанию механизма по обезопасиванию детей от вредоносной информации. Елена Леонидовна Болотова указывает, что, во-первых, возрастной ценз не оградит детей от информации (в том числе вредоносной), которая разрешена к освоению (просмотру, чтению и т.п.) родителями ребенка; во-вторых, реализация программы о возрастных ограничениях может спровоцировать появление большого количества мер, организаций по контролю за исполнением закона, что значительно сократит информационное пространство ребенка; в-третьих, отсутствует экспертиза информационных продуктов для детей ^{[7, с. 56]}.

Вместе с тем данный закон должен урегулировать процессы развития индустрии субкультуры детства в отношении информационных продуктов. Это в свою очередь, как мы предполагаем, может способствовать решению ряда вопросов по многим проблемам детства. В частности, защита детей от вредоносной информации может способствовать: уменьшению уровня тревожности детей, преодолению высокой в настоящее время суицидальной напряженности у детей и подростков, снижению количества психических расстройств. Решение этих проблем является приоритетной задачей, и индустрия субкультуры детства должна перестроиться согласно новым требованиям.

Данные проблемы возникли в результате бесконтрольного освоения информационного пространства в 1990-е гг., которое стало открытым для пользователей любого возраста и было наполнено низкокачественной продукцией.

Так, Леван Давидович Рондели констатировал в середине 1990-х гг. «американскую киноэкспансию» в отечественной культуре. Он указывал, что содержание фильмов, типы героев – примитивны, аппроксимированы, ценностные ориентиры нивелированы, искажены. К новым декларируемым ценностям в фильмах Л.В. Рондели отнес: сексуальный компонент; физическая сила и (или) оружие как средство достижения цели; деньги, богатство; месть; сохранение жизни ^{[30, с. 93]}. Важный элемент фильмов – насилие, сила, жестокость.

Заметим, что фильмы 1990-х гг. в основном были предназначены для взрослых, но их смотрели и дети. Неадаптированность продукции, неготовность российского зрителя к продукции подобного характера, неустойчивая психика ребенка явились хорошей основой для насаждения новой культуры, близкой к маргинальной, и провоцирования ранних психических расстройств, депрессивного, суицидального характера. (В данный период был большая заинтересованность российского зрителя в зарубежных сериалах, которые в нашей стране приобретали негласный статус «для семейного просмотра». Этим можно объяснить большой процент, отнесших к любимым телевизионным продуктам – сериалы (41% на 1995 г.) ^{[37, с. 20]}).

Замечание Л.В. Рондели «каков репертуар, таковы и вкусы» достоверно отразило ситуацию 1990-х гг. и ее последствия в настоящее время.

Необходимо заметить, что для 1990-х гг. характерна и друга тенденция — резкое уменьшение востребованности кинокартин, демонстрируемых в кинотеатрах, что было обусловлено появлением новых медиапродуктов — видеомагнитофона и видеокассет. Данные медиапродукты многократно увеличили долю домашнего просмотра. Заметим, что у детей, как и у взрослых, увеличился выбор продукции для просмотра, более того доступ к ней был неограничен, бесконтролен. Именно в этот период возник вопрос — нужен ли ребенку отечественный детский, подростковый кинофильм? В середине 1990-х гг. С.А. Иосифян и В.А. Петровский констатировали, что происходит уничтожение «зрительской базы отечественного детского фильма» ^{[15, с. 84]}. Это главным образом, обуславливалось игнорированием специфических детских предпочтений и киноинтересов, идентификацией их со взрослой аудиторией. В 1990-е гг. детская киноиндустрия переживала кризис, из которого Россия только начинает выходить.

Но в кинематографе и в советскую эпоху был переломный момент, который носил идеологический характер. Екатерина Аркадьевна Артемьева предлагает следующее сопоставление: «…Образ ребенка, найденный советскими кинематографистами 1920-1940-х годов, в фильмах 1970-1980-х получает очень интересное развитие <…> Образы