Истоки судебного управления (историко –правовой анализ)

Абдулин Роберт Семенович доктор юридических наук, кандидат педагогических наук доцент, Курганский государственный университет, заведующий кафедрой уголовного права; судья Курганского областного суда в отставке; Заслуженный юрист Российской Федерации 640000, Россия, Курганская область, г. Курган, ул. Пушкина, 187 Abdulin Robert Semenovich Associate Professor of the Department of Criminal Law and Process at Kurgan State University, resigned judge of the Kurgan Regional Court, Honored Lawyer of the Russian Federation.  640000, Russia, Kurgan region, Kurgan, Pushkin str., 187 abrosem@yandex.ru Другие публикации этого автора

В отечественной юридической науке еще с дореволюционного периода достаточно отчетливо просматривается стремление к поиску ответа, что такое «судебное управление». В этом контексте весьма актуальным для теоретических исследований становится рассмотрение самого феномена судебного управления, его исторический генезис и определение этого сложного социального явления. Исследование такой отрасли государственного управления, находящегося в центре взаимоотношений государства и судебной системы, затрагивает значительный комплекс правовых, политических, социальных и экономических проблем. Будучи тесно взаимосвязанным с государством, судебное управление представляет собой сложный социально-политический феномен, находящийся в постоянном движении и изменении. В последние годы более всего активно проходят научные дебаты о месте и роли судебной власти в сложной мозаике механизмов государственного управления, ее сущности и содержания, связи с другими явлениями общественной жизни. В то же время анализ имеющихся публикаций показывает, что специальные работы, посвященные непосредственно судебному управлению, весьма немногочисленны и данное явление еще не стало предметом комплексного научного осмысления. Рассматривая судебное управление как составную часть государственного управления необходимо его увязывать с изучением исторических условий, факторов и предпосылок возникновения такого социального явления. Современная разработка теории судебного управления, внимание к его отечественной истории имеет огромное познавательное значение и может послужить не только определенной базой дальнейшего развития отраслевой теории, но и помогает, как указывает М.В. Немытина, правильно оценить сегодняшнюю реальность и выбрать «наиболее правильный путь развития российского общества»^[1].

В этих целях требуется обращение к системному анализу генезиса и эволюции этого феномена, установления всех его элементов на том или ином уровне, дающих понимание механизмов и принципов функционирования института судебного управления в конкретном историческом периоде. На что обращал внимание еще в XIX в. А. Вицын. В «Кратком очерке управления в России от Петра Великаго до издания общаго учреждения министерств», он пишет: «достоинства и недостатки той или иной системы управления показывает лишь опыт, а опыт всегда требует времени»^[2]. Поэтому, в рамках решения этой задачи несомненное значение имеет и обращение к теоретическому осмыслению прошлого опыта этого социального явления. И в представленном исследовании предпринимается попытка обобщения результатов обращения ученых к теме истоков становления теории отечественного судебного управления.

На взгляд автора начало изучению истории теоретических представлений о судебном управлении было положено А.Д. Градовским, поскольку в работах дореволюционного периода (автор не претендует на исчерпывающий анализ историографии) в основном затрагивались вопросы становления судебной системы и ее реформирования^[3]. В насыщенном фактическим материалом исследовании А.Д. Градовского рассматривается, в том числе, и деятельность судебных департаментов, действующих по старому порядку. Характеризуя их, ученый поясняет, что «каждый судебный департамент ведает дела двоякого рода: 1) так называемые дела по управлению подчиненными местами, и 2) дела судебные, в собственном смысле». Дела управления, как указывает А.Д. Градовский, состояли в охранении в подчиненных местах установленного порядка по производству дел и исполнению решений. Далее продолжая характеристику компетенции кассационных департаментов, образованных уже по судебным уставам 1864 г., А.Д. Градовский продолжает, что «дела судебного управления – это охранение установленного порядка судопроизводства и надзор за правильностью действий лиц судебного ведомства»^[4]. Отсюда можно сделать вывод, что А.Д. Градовский под «делами судебного управления» все же понимает не только надлежащую организацию судебной деятельности, но и надзор за судейским корпусом и иными чиновниками судебных органов, то есть выполнение административно-судебных функций.

Между тем современный исследователь теории судебного управления и его моделей Д.О. Серов считает, что истоки этого явления находятся в гораздо глубоких слоях истории России. По его мнению, судебное управление своим возникновением обязано административно-правовым преобразованиям, имевшим место в первой четверти XVIII в., когда с реформированием судебной системы произошло структурное отделение органов правосудия от органов управления. В результате внутри судебной системы в качестве основного звена по отправлению правосудия, а также для разрешения задач как контрольно-оперативных, так и организационно-хозяйственных в отношении нижестоящих судов, была образована Юстиц-коллегия, что и предопределило зарождение в России института судебного управлении^[5]. Важно отметить, что именно в Петровскую эпоху, помимо Юстиц-коллегии, был законодательно наделен полномочиями судебного управления и Сенат. В то же время некоторые функции судебного управления Юстиц-коллегии были делегированы и нижестоящим судам, например, надворным, которые выполняли эти полномочия в отношении городовых и провинциальных судов. Более всего административная деятельность Сената, Юстиц-коллегии, надворных судов проявлялась в вопросах назначения и расстановки судебных кадров, привлечения их к дисциплинарной ответственности и увольнения^[6]. И следует отметить, что начиная с Петровской эпохи решение кадровых вопросов в судебной системе (здесь речь идет о назначении судей), никогда не отдавалось в руки самой судебной власти. Не является в этом исключением и современный период (назначение всех федеральных судей производится Президентом Российской Федерации). Из этого можно сделать вывод, что Петр I гораздо раньше стал понимать и применять формулу «кадры решают все», приписываемую И.В. Сталину.

И, тем не менее, несмотря на то, что судебное управление как отрасль государственного управления успешно развивалось, понятие «судебное управление» ни в одном из исследований, посвященных изучению периода до учреждения в Российской империи министерской системы, не встречается. В полномочиях Сената и Юстиц-коллегии наиболее часто встречаются следующие формулировки: «дела по управлению подчиненными местами», «охранение установленного порядка судопроизводства», «надзор за правильностью действий лиц судебного ведомства», «власть судебная во всем пространстве, «общий надзор за судами», «верховная ревизия суда по делам гражданским, уголовным и межевым принадлежит беспристрастному и нелицемерному Сената правосудия», «надзор за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства», «дисциплинарная власть по отношению к местам судебного ведомства» и др. Отнюдь не является исключением в этом и министерский период. После образования Министерства юстиции Российской империи (1802 г.), его деятельность преимущественно была сосредоточена на осуществлении судебного надзора. Однако с принятием Манифеста от 25.07.1810 г. «О разделении государственных дел, с означением предметов, каждому управлению принадлежащих», министру юстиции, помимо судебного надзора, поручалось и «устройство суда гражданского и уголовного». Таким образом, появляется новое понятие «устройство суда», которое также можно понимать как судебное управление. Практически через год принимается еще один Манифест «Об общем учреждении министерств» (25.06.1811 г.)^[7]. В нем определяются основные принципы деятельности министерств, их состав, структура, компетенция, устанавливается единый порядок делопроизводства. Все эти положения, несмотря на некоторые изменения, которые были обусловлены в основном Судебной реформой 1864 г., а в последующем уже ее корректировкой, сохранились в целом до Октябрьской революции 1917 г. В отношении Министерства юстиции Манифест «Об общем учреждении министерств» прямо указал: «Все, что принадлежит к устройству судебного порядка, составляет предмет Министерства юстиции». С этого момента в полномочия Министерства юстиции, наряду с судебным надзором, входит и управление судебной системой (создание и упразднение судебных органов, разработка мероприятий по организации делопроизводства в местных судебных учреждениях и право назначения судей и некоторой категории судебных чиновников). Однако эти функции продолжают именоваться в законе не как судебное управление, а «устройство судебного порядка»^[8].

В первой половине XIX в. Министерство юстиции более всего занято улучшением делопроизводства в Сенате, а также разработкой законопроектов, направленных на организацию и повышение эффективности работы судебной системы Российской империи. В этот же период был разработан проект реорганизации Правительствующего сената, в котором предусматривалось создание двух самостоятельных учреждений: Правительствующего Сената и Судебного Сената, который мог в корне изменить историческую судьбу Министерства юстиции, начавшую складываться как орган устройства судебного порядка. По проекту Судебный Сенат должен был стать верховным органом устройства судебного порядка и суда в Российской империи. Пройдя все инстанции обсуждения, проект был одобрен, однако практическое его осуществление так и не состоялось, поскольку так и не наступили «благоприятные обстоятельства».

К тому времени в деятельности Министерства юстиции по «устройству судебного порядка» начинают появляться все новые формы и методы влияния на судебную систему, которые прочно входят в практику деятельности не только Министерства юстиции Российской империи и аналогичного министерства Временного правительства, но и в последующем и Наркомата юстиции (Министерства) РСФСР (СССР). Одним из таких методов становится проведение ревизий в судах с целью выявления «недостатков в делопроизводстве и изыскания способов к их исправлению». Таким образом, Министерство юстиции Российской империи боролось с волокитой, произволом и злоупотреблениями в судебных учреждениях.

Судебное управление, пока все еще в виде «устройства судебного порядка», дальнейшее свое развитие получило в Судебной реформе 1864 г. Несмотря на то, что в Указе о введении в действие Судебных уставов устанавливалось, что задачей судебной реформы является «водворение суда скорого, правого, милостивого и возвышение судебной власти с предоставлением ей надлежащей самостоятельности»^[9]. Тем не менее, все же это было несколько декларативное заявление, поскольку за Министерством юстиции были оставлены надзорные функции, а также решение вопросов кадрового обеспечения судов. С появлением в структуре судебных органов мировых судей, съездов мировых судей (апелляционные инстанции для участковых мировых судей) и волостных судов, получивших название местных судов, общий надзор за ними также был возложен на Министерство юстиции, которые оно выполняло с Правительствующим сенатом и его кассационными департаментами. В целом мировые судьи и председатель съезда мировых судей и непременный член избирались, но на окраинах и в колониальных районах они назначались министром юстиции. В 1870 г. министр юстиции получил право назначать в каждый окружной суд следователей по важнейшим делам.

С началом корректировки Судебных уставов по представлению министра юстиции в составе Сената было образовано Особое соединенное присутствие Первого и кассационных департаментов для надзора за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства. Особое соединение предавало суду судей всех уровней (мировых, городских, окружных, председателей и членов судебных палат, прокуроров, присяжных заседателей за нарушение обязанностей), решало вопросы о возобновлении уголовных дел, рассматривало споры о подсудности, жалобы и протесты на постановления судебных палат и др. (Отчасти такие полномочия закреплены за президиумами и квалификационными коллегиями современной судебной власти). Во всем этом обращает внимание на себя то обстоятельство, что деятельность Особого соединения называлась не иначе как «по делам судебного управления».

Несмотря на укрепление позиции Министерства юстиции в области устройства судебного порядка, Сенат по-прежнему продолжал быть не только высшим судебным органом, но и органом надзора за законностью, в том числе и в судебных учреждениях. В 1885 г. в Сенате для рассмотрения дисциплинарных проступков чинов судебного ведомства образуется Высшее дисциплинарное присутствие, сохранившееся и после Февральской революции 1917 г., но только уже в виде Временного высшего дисциплинарного суда Сената^[10]. Принятие соответствующих законодательных актов возвышает статус министра юстиции и расширяет его полномочия. С этого момента он наделяется правом возбуждения дел о дисциплинарных проступках судей и чиновников судебного ведомства. Лишь по его представлению подлежали рассмотрению в Высшем дисциплинарном присутствии дела о проступках судей и упущениях по службе, не влекущих удаление от должности по суду, но свидетельствующих о несоответствии судьи занимаемому им служебному положению. Кроме того, министр юстиции мог ставить вопрос об увольнении судей, допустивших предосудительные действия как во время службы, так вне ее, несовместимых с «достоинством судейского звания»^[11]. По мнению автора статьи, именно с этого момента в компетенции Министерства юстиции прочно утверждаются административно-надзорные функции за всеми судебными учреждениями и должностными лицами судебного ведомства. Таким образом, можно сделать вывод, что под понятиями «надзор за судебными установлениями и должностными лицами судебного ведомства», «устройством судебного порядка», при этом неважно каким органом он осуществляется – Сенатом либо Министерством юстиции, следует понимать выполнение ими функций судебного управления. Такая точка зрения автора созвучна с мнением современного исследователя Н.Н. Ефремовой. Ее монография «Министерство юстиции Российской империи. 1802-1917 (историко-правовое исследование)» в советской историографии была первой и единственной, специально посвященной одному из центральных органов государственного управления царской России – Министерству юстиции Российской империи. В ней автор прямо указывает, что Манифест от 25.06.1811 г. об общем учреждении министерств закрепил за Министерством юстиции судебное управление^[12]. Тем самым, Н.Н. Ефремова не подвергает сомнению равнозначность понятий «устройство судебного порядка» и «судебное управление». Через всю ее монографию проходят исторические этапы формирования и развития Министерства юстиции и исследуются различные направления его деятельности как органа государственного управления, в том числе и в судебной сфере. Во всех случаях характеристики взаимоотношений Министерства юстиции и судебных учреждений Н.Н. Ефремова использует понятие «судебное управление», а не «устройство судебного порядка».

Характер обобщающей работы носят исследования В.В. Ивановского в области судебного управления дореволюционного периода^[13]. В его исследовательских находках, посвященных становлению государственного права в России, выделяется специальный параграф «Развитие органов судебного управления». Тем самым автор официально вводит в научный оборот понятие «судебное управление», анализирует его становление и развитие через призму деятельности министерства юстиции Российской империи. При этом ученый поясняет, что в доминистерский период выполнялись лишь отдельные функции судебного управления, и только с образованием Министерства юстиции судебное управление превращается в цельную и самостоятельную ветвь государственного управления. В связи с этим В.В. Ивановский пишет: «Понятие судебного управления принадлежит к числу тех, которые развиваются чрезвычайно медленно, благодаря чему с такой же медленностью развиваются и органы судебного управления. Если отдельные акты судебного управления возникают вместе с появлением судебных учреждений, куда относится, например, самое назначение на судебные должности, удаление от должности, те или другие изменения во внешнем порядке судопроизводства и т. д., то возникновение судебного управления, как цельной и самостоятельной ветви управления, потребовало весьма длинного процесса и подготовительных условий; к числу последних должно отнести, между прочим, признание принципа отделения судебной функции от административной к постепенное проведение этого принципа в самую жизнь». Далее он продолжает: «Вот почему ни в течение московского периода, ни тем более периода до-московского, мы не встречаем ничего похожего на органы судебного управления; среди многочисленных приказов московского времени не было приказа судебного управления». По мнению ученого, лишь в начале XIX столетия «возникает министерство юстиции в качестве высшего органа судебного управления, контролирующего в то же время законность деятельности всех судебных учреждений». И здесь же он указывает, что права министра юстиции имели огромное административно-судебное значение. Исследования В.В. Ивановского в области определения истоков судебного управления имеют важное значение еще и потому, что ученый на основе сравнительного анализа подробно освещает механизм судебного управления европейских государств, который не имеет принципиальных с ними различий. Из его работы мы видим, что главной задачей, например, министерства юстиции в Норвегии и Швейцарии является контроль за деятельностью судебных установлений гражданского ведомства и функция обвинения. Во Франции на министерство юстиции возложено обнародование законов и декретов по вопросам, отнесенных к их компетенции. Министр юстиции Франции одновременно является президентом государственного совета, высшего административного суда и председателем суда по разрешению пререканий о власти между административными и обыкновенными судами. В Бельгии, помимо судебного управления, на министерство юстиции возложены полномочия по охране общественной безопасности, управления тюрьмами, общественным призрением. Особые полномочия по судебному управлению сосредоточены в министерствах юстиции Италии, Испании и Португалии. Министр юстиции Италии является одновременно и руководителем органов прокуратуры («начальником прокуратуры»), и может требовать в интересах закона отмены («уничтожения») постановленных судом приговоров и решений. В числе европейских государств В.В. Ивановский рассматривает Швецию и Германию и указывает, что в Швеции контроль за законностью деятельности судей и других должностных лиц возложен на особого уполномоченного от парламента и на юстиц-канцлера как представителя короля, а в Германии судебное управление распределяется между органом судебного управления для всего союза, осуществляющего общее руководство, и министерствами юстиции отдельных государств, которые уже непосредственно занимаются вопросами судебного управления. Следует отметить, что проводя сравнительный анализ полномочий министерств юстиции государств на европейском континенте, В.В. Ивановский пишет, что для всех этих государств характерным является принцип контроля администрации за законностью действий судебных органов. В то же время, как видно из его исследований, в Соединенных Штатах Америки (США) и Англии, развивался совершенно обратный принцип – принцип контроля судебных учреждений над административными. Например, как указывает ученый, в США судьи пользуются правом признавать незаконными даже сами законы, если они противоречат конституции.

Значение работы В.В. Ивановского для понимания истоков судебного управления чрезвычайно высоко. В работе раскрыто авторское понимание целого ряда ключевых понятий, характеризующих судебное управление, и в первую очередь уяснение того, что является «судебным управлением». В понимании В.В. Ивановского судебное управление это все то, что принадлежит к «устройству судебного порядка» и где «деятельность министерства юстиции имеет настоящее и главное свое приложение». Отсюда можно сделать вывод, что судебное управление это часть государственного механизма управления в Российской империи, аппарата власти (в лице министерства юстиции) по влиянию на судебную систему, что достигалось в Российской империи, прежде всего, через судебный надзор, подбор и расстановку судебных кадров. В последующем это было успешно использовано через номенклатурный принцип и большевиками.

Значение работы В.В. Ивановского в области исследования механизма судебного управления в России заключается еще и в том, что в них он наглядно показывает общий процесс европеизации основных принципов государственного управления. Министерство юстиции России, как и аналогичные министерства юстиции в государствах на европейском континенте, представляли собой органы государственного контроля и надзора за деятельностью судебных учреждений, законностью и правильностью судопроизводства. И это при том, что принцип отделения суда от администрации в России был признан еще в Петровскую эпоху, а в Европейских государствах и того раннее. Тем не менее, русский абсолютизм, как и западноевропейский, в первую очередь стремился создать и укрепить режим личной власти монарха, оставляя за собой значительные права влияния на суды.

Между тем на взгляд автора статьи, европейские процессы оказали серьезное влияние на формирование института отечественного судебного управления. Наделение министерства юстиции в Российской империи почти аналогичными полномочиями министерств юстиции западноевропейских государств, означало по сути включение России в интегративные процессы перестройки органов государственного управления, в том числе и Министерства юстиции, по типу европейских.

Итак, во второй половине 60-х гг. XIX в. Министерство юстиции Российской империи становится полноправной отраслью государственного управления в сфере судебной деятельности, что, в свою очередь, потребовало соответствующей специализации по направлениям его деятельности. Они определяются следующим образом: кадровое, заключающееся в подборе и расстановке судебных кадров, расследовании и возбуждении дел о дисциплинарных проступках судей и чиновников судебного ведомства; контрольное, которое реализуется через судебную отчетность, проведение ревизий в судах, контроль за сроками рассмотрения уголовных и гражданских дел, дачу указаний судам в виде частных и циркулярных предписаний, надзора за служебной и внеслужебной деятельностью как судей, так и чиновников судебного ведомства^[14]; организационно-хозяйственное, которое включает в себя распределение денежных средств на содержание судей и чиновников судебных учреждений, а также финансирование непосредственно самой судебной деятельности, управление архивами, изменение состава и границ судебных округов, устройство выездных судебных заседаний, перемещение судебных чиновников из одной местности в другую и другие организационно-распорядительные функции, обеспечение судебных учреждений помещениями и необходимым инвентарем.

Характеризуя отрасли государственного управления, В.Ф. Дерюжинский пишет, что к концу XIX в. в России получили свое развитие пять отраслей государственного управления соответственно задачам государства: финансовое, управление внешними делами, военное, внутреннее, а также организация правосудия и судебное управление^[15]. Важно обратить внимание, что В.Ф. Дерюжинский «судебное управление» как отрасль государственного управления тесно увязывает с «организацией правосудия» подчеркивая, тем самым, неразрывность организации правосудия и судебного управления, что в принципе должно быть ключевой задачей данной отрасли государственного управления на любом историческом этапе развития государства. Не суть важно, где осуществляется правосудие: в Российской империи, в советский период или современный. Без соответствующей организации процесс правосудия потеряет свою стройность и упорядоченность. Не случайно в работах И.В. Гессена, Н.В. Давыдова, Н.Н. Полянского, Г.А. Джаншиева, М.А. Филиппова, А.Ф. Кони и др., посвященных судебной реформе, значительное внимание уделяется и вопросам организации правосудия.

Преобразования судебной системы и, в том числе, в области организации судебной деятельности, вызванные Февральской революцией, роль в этом Министерства юстиции Временного правительства как центрального органа судебного управления, нашли свое отражение в работах таких известных юристов как М. Винавер, П. Ифланд, С. Корф, П. Люблинский, В. Меншуткин, Н. Таганцев и др.

Таким образом, исследуя судебное управление от расцвета до упадка Российской империи, можно отчетливо проследить вектор его развития от Петровской эпохи до Октябрьской революции 1917г. Смена государственного строя в феврале 1917г. предопределила пересмотр Временным правительством всех областей прежнего государственного управления, в том числе и судебного, с учетом уже новых политических реалий. Однако было понимание Временного правительства, что поспешность в ликвидации прежних органов государственной власти и управления, может неминуемо привести к параличу системы управления и правовому хаосу. Поэтому перед Временным правительством стояла сложнейшая задача – как можно с меньшими потерями провести реорганизацию всех отраслей государственного управления. Характеризуя персональный состав первого в истории страны демократического правительства, и, при этом, абстрагируясь от их партийных пристрастий, следует согласиться с Г.З. Иоффе в том, что «…Временное правительство вобрало в себя цвет российского либерализма. Это были высокообразованные люди, имевшие опыт политической деятельности. Они были лично честными людьми, искренне стремившимися к созданию правового государства в России»^[16]. Таким образом, состав Временного правительства позволяет сказать, что силы и возможности для решения такой нелегкой задачи все же были. Безусловно, одной из ключевых задач возвращения к либеральным истокам российского государства становится реставрация Судебных уставов 1864 г. Такое требование было записано в программе проправительственной партии «Народная свобода»: «Все отступления от начал судебных уставов 20 ноября 1864 г., устанавливающих отделение судебной власти от административной, несменяемость, независимость и гласность суда, как внесенные новейшими новеллами, так и допущенные при самом составлении уставов, упраздняются»^[17]. В связи с чем Временное правительство принимает постановление «Об образовании комиссии для восстановления положений судебных уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве»^[18]. В состав этой комиссии вошел практически весь цвет юридической мысли того времени. Среди них можно назвать Л.И. Петражицкого, М.М. Винавера, А.А. Боголепова, В.М. Гессена, В. Ф. Дерюжинского, М.П. Чубинского, М.И. Таганцева, П.И. Люблинского, А.Ф. Кони и др.

Сосредоточив в своих руках законодательную и исполнительную власть, Временное правительство совместно с Министерством юстиции начинает предпринимать достаточно активные шаги по реорганизации царской судебной системы. В первую очередь, упраздняется наиболее реакционная часть царской юстиции (верховный уголовный суд, особые присутствия судебных палат и окружных судов с участием сословных представителей, Особое присутствие Сената для рассмотрения дел о государственных преступлениях и противозаконных сообществах. Правда, Особое присутствие в конце марта 1917 г. было восстановлено с разницей от прежнего лишь в том, что вместо сословных представителей в его работе стали участвовать присяжные заседатели)^[19].

На взгляд автора статьи Министерство юстиции в межреволюционный период достаточно активно работало в области расширения полномочий присяжных заседателей. Об этом свидетельствуют следующие его инициативы. Например, постановлением Временного правительства «Об уголовной и гражданской ответственности служащих» от 11 апреля 1917 г., восстанавливается право заседателей участвовать не только в судопроизводстве окружных судов, но и судебных палат и Уголовно-кассационного департамента Сената. К подсудности дел с участием присяжных заседателей возвращаются все категории дел, изъятые у них после судебной реформы 1864 г., в том числе, «против порядка управления, о должностных преступлениях, против общественного благоустройства и благочиния» и др. Более того, присяжные заседатели при Временном правительстве получают возможность рассматривать дела и о государственных преступлениях, которые никогда еще в истории России не были им подсудны^[20].

Интересным историческим фактом является и то, что Временным правительством в России был создан военный суд присяжных, который действовал не только в воинских частях в тылу, но и на фронтах Первой мировой войны. В определенных случаях его юрисдикция распространялась и на гражданское население^[21].

Изменения коснулись и Правительствующего сената. В его структуре учреждается Временный высший дисциплинарный суд, предназначенный для рассмотрения дел о дисциплинарных проступках судей^[22]. Достаточно серьезным преобразованиям подвергается система местных судов. В этих целях Министерство юстиции окончательно упраздняет должности земских начальников и кандидатов на эти должности. Судебные функции земских начальников передаются временным судам, а административные – уездным комиссарам Временного правительства^[23]. Таким образом, происходит разделение административных и судебных функций. Министер