Стратегические оценки экономической безопасности стран БРИКС (энергетический вектор)

Аникин Владимир Иванович доктор экономических наук профессор, заведующий кафедрой государственного управления и национальной безопасности, Дипломатическая академия МИД РФ 119992, Россия, г. Москва, ул. Остоженка, 53/2, оф. 220 Anikin Vladimir Ivanovich Doctor of Economics Professor, the department of Public Administration and National Security, Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation 119992 Russia, Moscow, Ostozhenka Street 53/2, office #220 kafgunb@mail.ru Другие публикации этого автора

В рамках межгосударственных отношений принято выделять экономические аспекты национальной и международной безопасности, причем в российской науке данная проблема разработана достаточно глубоко и независимо от западных исследователей. Принципиальное различие между отечественной и западной «школами» экономической безопасности заключается в более узкой и конкретной трактовке западными специалистами термина «безопасность» государства. В контексте биполярного противостояния сверхдержав главная теоретическая проблема с точки зрения «международных экономических аспектов безопасности» состоит в поиске оптимального соотношения между объемами и структурой расходов на оборону, с одной стороны, и экономической эффективностью и конкурентоспособностью национальной экономики, с другой ^{[1],[2],[3],[4]}.

Проводимая в настоящее время экономическая, финансовая и энергетическая политика США и ведущих стран Запада привела к росту напряженности в мировом сообществе, нестабильности общей политической ситуации в Европе, обострению противоречий в мировых финансовых, энергетических центрах и регионах. Она вызывает настоятельную, жизненную необходимость проведения реформ как в системе глобального управления в мире под эгидой ООН, так и в финансово-экономической системе, речь идет, прежде всего, о реформе МВФ и Всемирного банка.

В современных условиях геополитической и геоэкономической нестабильности, когда негативные последствия регулярно повторяющихся экономических и финансовых кризисов, очевидная уязвимость экономик перед лицом глобальных катастроф, неустойчивость мировой финансовой системы вышли на уровень реальной экономической угрозы для каждой страны – все это подчеркнуло и придало новый смысл и актуальность понятию «экономическая безопасность». Естественно, что в этих условиях создание, становление и развитие группы стран БРИКС оценивается как достойный ответ к сложившемуся дисбалансу сил, устранению противоречий и концентрации общих усилий стран в первую очередь на экономическом направлении (концепте).

Экономическая безопас­ность (в том числе ее энергетические аспекты) представляет особый интерес в свете ин­теграционных процессов как характерной черты развития современных международных эконо­мических отношений, как тесная взаимосвязь экономических, политических, внутренних и внешних интересов. Все пять стран-участниц БРИКС объединяет не только сходство интересов и общность вызовов, в первую очередь, ускорения модернизации во всех сферах деятельности, но и взаимодополняющий характер экономических комплексов, природных, технологических и интеллектуальных ресурсов всех пяти стран. Концепция БРИКС возникла не как дипломатическая, а как рыночная инициатива и, представляя собой управление с позиции модной «мягкой силы», площадка БРИКС позволяет обсуждать разнообразные и эклектичные по существу проблемы, несмотря на наличие в каждой стране собственной политической повестки дня. Благодаря БРИКС «Большая двадцатка» (G20) становится важнейшим механизмом изменений в мировой экономике и политике, имея ввиду серьезные перспективы его расширения по структуре и экономическому потенциалу, включая энергетический В странах БРИКС объем потребления энергии (4620 млн. т н.э.) несколько меньше объема производства (4700млн. т н.э), что дает возможность самообеспечения энергией за счет внутренних взаимных поставок. По группе стран G7 аналогичные цифры - ( 3625 млн. т н.э.) и (2667 млн. т н.э) свидетельствуют о 36% дефиците энергии, требующем значительного объема импорта энергии. Более того в результате закрытия АЭС Германии и Японии дефицит энергии возрастет, перекрыть его увеличением добычи сланцевого газа вряд ли реально по экологическим ограничениям.

Восходящая по развитию дюжина стран (Рис.1,табл.1) выступает как чистый экспортер энергии, особенно Россия (80% к собственному потреблению энергии), Индонезия (89%), Иран (67%), Вьетнам (9%) и Мексика (23%). В то же время ряд стран являются чистыми импортерами энергии ( Индия – 28%, Китай – 11%, Республика Корея – 82%, Турция – 71%) причем импорт будет нарастать. Значительные объемы мировой природной ренты сейчас получают Россия, Индонезия, Иран, Вьетнам. Однако в перспективе, при опережающих темпах экономического роста и исчерпании месторождений, масштабы экспорта энергии и ренты будут сокращаться, а потребность в импорте нарастать. Это характерно в целом для всех групп стран и явится основой в дальнейшем для глобального энергетического и экологического сотрудничества с разработкой долгосрочной стратегии, в том числе при освоении энергоресурсов Арктики и мировых океанов. Объем мировой природной ренты достигал в международной торговле природными ресурсами по оценкам Всемирного банка 5,1% мирового ВВП (3 трлн 718 млрд долл.) в 2012 году. Россия, Бразилия, ЮАР получают значительный ресурс развития за счет поступлений мировой ренты.

Опыт кризиса 2008 года, ситуация 2014-2015 гг. с введением значительного объема санкций со стороны США и стран ЕС выявили высокую уязвимость российской экономики от мирового финансового рынка, дискриминационное регулирование, включая занижение кредитных рейтингов, предъявление особых требований по открытости внутреннего рынка и соблюдению финансовых ограничений, навязывание механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена, в которых Россия ежегодно теряет около 100 млрд. долл. В том числе, около 60 млрд. долл. уходит из страны в форме сальдо по доходам от иностранных кредитов и инвестиций и около 50 млрд. долл. составляет нелегальная утечка капитала (По данным ЦБ отток капитала из России составил в 2012 году ~ 57 млрд. долл., в 2013 ~ 62,7 млрд. долл., в 2014 году – 151,5 млрд. долл.).Накопленный объем последнего достиг 0,5 трлн. долл., что в сумме с прямыми иностранными инвестициями российских резидентов составляет около 1 трлн. долл. вывезенного капитала.

Таблица 1. Энергоэкологическая динамика потребления энергии и изменения выбросов СО2 различных групп стран мира в 1990-2012 гг. ^[5]

Источник: 2014 World Development Indicators. Washington: The World Bank, 2014.

Составные элементы внешнеэкономической безопасности определены в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года ^[6]. К главным стратегическим рискам и угрозам (согласно статье 55) относятся шесть основных элементов:

1. сохранение экспортно-сырьевой модели развития национальной экономики;
2. снижение конкурентоспособности и высокая зависимость ее важнейших сфер от внешнеэкономической конъюнктуры;
3. потеря контроля над национальными ресурсами;
4. ухудшение состояния сырьевой базы промышленности и энергетики, неравномерное развитие регионов и прогрессирующая трудонедостаточность;
5. низкая устойчивость и защищенность национальной финансовой системы;
6. сохранение условий для коррупции и криминализации хозяйственно-финансовых отношений, а также незаконной миграции.

В западных подходах ключевыми являются экономические стратегии, в которых глобализационные экономические процессы предстают как один из основных механизмов межгосударственной конкурентной борьбы и экспансии. На практике экономическое измерение национальной безопасности, как правило, рассматривают через призму внешней торговли государства и ее роли. Зависимость от импорта товаров и услуг может восприниматься как признак внешней «уязвимости» государства. Здесь необходимо выделить три важнейших международных аспекта экономической безопасности:

• импортные поставки «жизненно важных» товаров – продовольствия, энергоносителей, «стратегического сырья»;
• импорт высокотехнологичной продукции и прогрессивных технологий;
• военные виды продукции и вооружения.

Необходимо обратить внимание на различие подходов к трактовке понятия «экономическая безопасность» в США и Японии, когда традиционная «безопасность поставок» рассматривается только с точки зрения внешних угроз, в то время как важнейшая азиатская держава – Китай – в качестве приоритетов выделяет два показателя - конкурентоспособность и независимый экономический суверенитет. Причем на первом месте стоит «экономический суверенитет» и независимость в принятии внешнеполитических решений, несмотря на серьезные трудности Китая в повышении уровня основных экономических показателей.

Но независимо от различий в теоретических подходах к рассматриваемой проблеме общим для них является принятие решений на основе полученной предварительно информации. Ценность любого из них, в конечном счете, определяется возможностью прогнозирования и предварительного выявления, как самого факта, так и степени внешнеэкономической угрозы. В этом ракурсе хотелось бы высказать несколько позиций в отношении финансовой политики США и ее роли, влиянии на ситуацию в мире.

Федеральная резервная система (ФРС), выполняющая функции центрального банка США, занималась и занимается накачкой дешевых кредитов, которые растекаются по всему миру, способствуя раздуванию финансовых пузырей краткосрочных спекуляций ценными бумагами и их многочисленными производными.

За исключением Китая и Индии, которые предусмотрительно развили институты стратегического планирования и сохранили валютный контроль, руководство ведущих стран мира легкомысленно доверилось адептам неолиберальной идеологии, полагаясь на «невидимую руку» рынка, примитивные рекомендации международного валютного фонда (МВФ) и безответственные рейтинговые агентства. Россия же (в отличие от Китая и Индии), следуя рекомендациям вашингтонских финансовых институтов ("Вашингтонский консенсус"), подсадила свою финансовую систему на иностранные кредиты, жестко привязав эмиссию национальной валюты к приросту валютных резервов. Вследствие этого экономика России оказалась чрезвычайно уязвимой (что проявилось в кризисах 1997-1998 и 2008-2009 годов). В конечном итоге, игнорирование рекомендаций ученых и слепая вера в догмы рыночного фундаментализма не позволила руководству стран "восьмерки" выработать эффективные антикризисные меры. При этом больше всех пострадали страны, в которых высокая открытость экономики дополнялась политикой отказа от валютного контроля и регулирования финансового рынка.

Из стран «восьмерки» наибольшее падение производства произошло в Японии, Германии и России. При этом в России наиболее глубокое падение ВВП сочеталось с наивысшим уровнем инфляции. Следовательно, шагая в русле экономической парадигмы неолиберализма, господствующей с начала 80-х годов не только в американской, но и в мировой экономике, Россия повторяла системные ключевые ошибки, потерпевшей крах идеологии неолиберализма.

Возможн