Международные аспекты и стратегические оценки экономической безопасности России в условиях геополитической нестабильности

Аникин Владимир Иванович доктор экономических наук профессор, кафедра государственного управления и национальной безопасности, Дипломатическая академия МИД России 119992, Россия, г. Москва, ул. Остоженка, 53/2, оф. 220 Anikin Vladimir Ivanovich Doctor of Economics Professor at the Department of Public Administration and National Security at the Diplomatic Academy of the Russian Foreign Ministry 344002, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. B. Sadovaya, 69, of. 308 vsurma@gmail.com Другие публикации этого автора

Сурма Иван Викторович кандидат экономических наук профессор, Дипломатическая академия МИД РФ 119992, Россия, г. Москва, ул. Остоженка, 53/2, оф. 220 Surma Ivan Viktorovich PhD in Economics Professor, the department of State Administration and National Security, Diplomatoc Academy of the Ministry of Foreign Affairs of Russia 119992, Russia, Moscow, Ostozhenka Street 53/2, office #220 vsurma@gmail.com Другие публикации этого автора

В современных условиях геополитической и геоэкономической нестабильности, когда негативные последствия регулярно повторяющихся экономических и финансовых кризисов, очевидная уязвимость экономик перед лицом глобальных катастроф, неустойчивость мировой финансовой системы вышли на уровень реальной экономической угрозы для каждой страны – все это подчеркнуло и придало новый смысл и актуальность понятию «экономическая безопасность» ^{[1],[2],[3],[4],[21]}.

В рамках межгосударственных отношений принято выделять экономические аспекты национальной и международной безопасности, причем в российской науке данная проблема разработана достаточно глубоко и независимо от западных исследователей. Принципиальное различие между отечественной и западной «школами» экономической безопасности заключается в более узкой и конкретной трактовке западными специалистами термина «безопасность» государства. В контексте биполярного противостояния сверхдержав главная теоретическая проблема с точки зрения «международных экономических аспектов безопасности» состоит в поиске оптимального соотношения между объемами и структурой расходов на оборону, с одной стороны, и экономической эффективностью и конкурентоспособностью национальной экономики, с другой ^{[5],[6],[7],[22]}. На рисунке 1 показана динамика изменения расходов на оборону в некоторых странах по сравнению с 2013 годом. По мнению некоторых исследователей, «существует вечное противоречие между экономической рациональностью и требованиями безопасности» ^[8],[20]. Важнейшей проблемой здесь становится выбор приоритетов, в каком объеме и когда следует забирать ресурсы от военных отраслей в пользу гражданских ради чисто экономических и социальных выгод.

Рис. 1. Расходы на оборону в некоторых странах в 2014 году

Несмотря на значительный практический интерес к вопросам экономической безопасности в мировом сообществе и насущной необходимости оценки развития и взаимозависимости экономик различных стран и регионов, настоящая проблема остается не решенной с позиций разнонаправленных тенденций как национальных, так и международных аспектов экономической безопасности государств - участников мировых экономических процессов.

Опыт кризиса 2008 года выявил высокую уязвимость российской экономики от мирового финансового рынка, регулирование которого осуществляется дискриминационными для России способами, включая занижение кредитных рейтингов, предъявление особых требований по открытости внутреннего рынка и соблюдению финансовых ограничений, навязывание механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена, в которых Россия ежегодно теряет около 100 млрд. долл. В том числе, около 60 млрд. долл. уходит из страны в форме сальдо по доходам от иностранных кредитов и инвестиций и около 50 млрд. долл. составляет нелегальная утечка капитала (По данным ЦБ отток капитала из России составил в 2012 году ~ 57 млрд. долл., в 2013 ~ 62,7 млрд. долл., в 2014 году по предварительным оценкам более 100 млрд. долл. По оценкам частного мирового банковского бизнеса отток капитала из России за текущий год достигнет примерно $120 млрд. Такую цифру назвал корр. ТАСС старший экономист вашингтонского Института международных финансов (ИМФ) в Вашингтоне Ондрей Шнайдер). Накопленный объем последней достиг 0,5 трлн. долл., что в сумме с прямыми иностранными инвестициями российских резидентов составляет около 1 трлн. долл. вывезенного капитала (Потери доходов бюджетной системы вследствие утечки капитала составили в 2012 г. 839 млрд. руб. (1,3% ВВП). Общий объем потерь бюджетной системы вследствие офшоризации экономики, утечки капитала и других операций по уклонению от налогов оценивается в 2012 г. в 5 трлн. руб.).

Составные элементы внешнеэкономической безопасности определены в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года ^[9]. К главным стратегическим рискам и угрозам (согласно статье 55) относятся шесть основных элементов:

1. сохранение экспортно-сырьевой модели развития национальной экономики;
2. снижение конкурентоспособности и высокая зависимость ее важнейших сфер от внешнеэкономической конъюнктуры;
3. потеря контроля над национальными ресурсами;
4. ухудшение состояния сырьевой базы промышленности и энергетики, неравномерное развитие регионов и прогрессирующая трудонедостаточность;
5. низкая устойчивость и защищенность национальной финансовой системы;
6. сохранение условий для коррупции и криминализации хозяйственно-финансовых отношений, а также незаконной миграции.

В западных подходах ключевыми являются экономические стратегии, в которых глобализационные экономические процессы предстает как один из основных механизмов межгосударственной конкурентной борьбы и экономической экспансии. На практике экономическое измерение национальной безопасности, как правило, рассматривают через призму внешней торговли государства и ее роли. Зависимость от импорта товаров и услуг может восприниматься как признак внешней «уязвимости» государства. Здесь необходимо выделить три важнейших международных аспекта экономической безопасности:

• импортные поставки «жизненно важных» товаров – продовольствия, энергоносителей, «стратегического сырья»;
• импорт высокотехнологичной продукции и прогрессивных технологий;
• военные виды продукции и вооружения.

Необходимо обратить внимание на различие подходов к трактовке понятия «экономическая безопасность» в США и Японии, когда традиционная «безопасность поставок» рассматривается только с точки зрения внешних угроз, в то время как важнейшая азиатская держава – Китай – в качестве приоритетов выделяет два показателя - конкурентоспособность и независимый экономический суверенитет. Причем на первом месте стоит «экономический суверенитет» и независимость в принятии внешнеполитических решений, несмотря на серьезные трудности Китая в повышении уровня основных экономических показателей. Но независимо от различий в теоретических подходах к рассматриваемой проблеме общим для них является принятие решений на основе полученной предварительно информации. Ценность любого из них, в конечном счете, определяется возможностью прогнозирования и предварительного выявления, как самого факта, так и степени внешнеэкономической угрозы. В научной литературе существует несколько подходов к трактовке понятия внешнеэкономической безопасности, среди которых условно можно выделить три: сателлитный, автономный и ситуационный ^[10]. Сателлитный подход связан с двумя понятиями - конкурентоспособностью и устойчивостью. Поэтому внешнеэкономическую безопасность можно определить или как конкурентоспособность национальной экономики, или как устойчивость ее развития. Этот подход выступает как составной, поскольку внешнеэкономическая безопасность включает и энергетическую, и продовольственную, и сырьевую, и миграционную, и валютно-финансовую, и экологическую проблемы и др. Автономный подход определяет внешнеэкономическую безопасность через конституирующие элементы, такие как угрозы и вызовы, то есть внешнеэкономическая безопасность - это защищенность от угроз и способность ответить на вызовы. Автономный подход выступает, главным образом, как государственный подход, так как внешнеэкономическую безопасность нельзя адресовать рынку, ею может заниматься только государство. В этом смысле автономный - это управляемый подход, означающий, что можно обеспечить и даже повысить внешнеэкономическую безопасность благодаря государству. Ситуационный подход описывается термином contingency, то есть вероятностный, зависящий от обстоятельств. Иногда его называют контингентным, комбинирующим оба предыдущих.

Тем не менее, в настоящее время задачи обеспечения национальной экономической безопасности, и прежде всего, внешнеэкономической безопасности как одного из политических приоритетов, не отражены в полной мере в теориях мирового хозяйства и международной системы. Следует отметить, однако, что одним из наиболее тщательных и разработанных теоретических направлений, которое внесло существенный вклад в исследование проблем международной безопасности, было и остается направление политического реализма, основанное на взглядах Фукидида, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, геополитических теориях Ф. Ратцеля, Х. Маккиндера, Н. Спайкмена и окончательно оформившееся в известных работах Г. Моргентау и его последователей (реалисты занимают более точную позицию, считая суверенные государства важнейшими действующими акторами на международной арене, которые в условиях анархии и господства силы вынуждены предпринимать меры для обеспечения собственной безопасности, защищать свои национальные интересы, усиливать свое влияние в мире) ^[11].

В современных условиях, на наш взгляд, понятие экономической безопасности и ее внешнеэкономической составляющей может рассматриваться с двух основных точек зрения:

1. Экономическая безопасность нового, наднационального рынка по отношению к суверенному, где степень интеграции достигла такого уровня, что все протекающие в нем процессы прямо или косвенно подчиняют своему влиянию суверенные процессы отдельно взятой страны.(Пример - Евросоюз, в котором несогласованная деятельность отдельного государства может стать источником угрозы).

2. Экономическая безопасность, включающая в себя совокупность национальных интересов и систему мер по их защите, связанную с реализацией внешнеэкономической политики государства, интегрированного в той или иной степени в общемировой рынок.(К странам этого типа можно отнести прежде всего КНР и Индию. Сейчас все чаще исследователи вспоминают тот факт, который в европоцентричном мире долгое время был известен лишь узкому кругу специалистов: в течение нескольких веков до начала 19-го столетия крупнейшими экономическими державами планеты были Китай и Индия.).

По нашему мнению анализ любой проблемы национальной или международной экономической безопасности должен начинаться с анализа рисков, вызовов и угроз, а затем и возможностей перевода угроз в вызовы, а вызовов - в риски. Действующая оценка национальной системы экономической безопасности России, основанная на макроэкономических индикаторах, на наш взгляд, недостаточно полно отражает динамику и сущность процессов экономики, включая вопрос об обосновании и применении пороговых величин по отдельным направлениям. С другой стороны переход к завуалированным, визуально неявным, латентным механизмам управления, составляет сейчас общемировую тенденцию, ставшую фактически трендом государственно-управленческих политик. Практически в мировом сообществе происходит переориентация на стратагемы не силовой, а так называемой «мягкой силой» (по Д.Наю) ^[12], не открытой борьбы посредством информационных, психологических и идеологических методов во внешнеполитической деятельности. С другой стороны, следует вспомнить, что З.Бжезинский, в своей книге «Великая шахматная доска», заявил: «Россия стала главной разменной картой американской геополитики. Новый мировой порядок при гегемонии США создается против России, за счет России и на обломках России». Эти слова, подтверждаемые событиями последних двух десятилетий, еще раз доказывают, что главными стратегическими задачами США и их союзников по-прежнему остаются следующие:

1. Расчленение российского геополитического пространства на отдельные независимые государства с разрушением его единого оборонно-стратегического и социально-экономического комплекса.

2. Планомерное выведение отдельных регионов из-под юрисдикции России с целью получения неограниченного доступа к колоссальным запасам природных ресурсов нашей страны и обширному рынку сбыта товаров и услуг.

3. Стремление исключить в исторической перспективе возможность создания на евразийском пространстве мощного государства, способного претендовать на мировое лидерство.

Наибольшее влияние западных действий в аспекте экономической безопасности России проявляется, прежде всего, на двух направлениях – финансовом ^[13] и энергетическом.

Федеральная резервная система (ФРС), выполняющая функции центрального банка США, занималась и занимается накачкой дешевых кредитов, которые растекаются по всему миру, способствуя раздуванию финансовых пузырей краткосрочных спекуляций ценными бумагами и их многочисленными производными. За исключением Китая и Индии, которые предусмотрительно развили институты стратегического планирования и сохранили валютный контроль, руководство ведущих стран мира легкомысленно доверилось адептам неолиберальной идеологии, полагаясь на «невидимую руку» рынка, примитивные рекомендации международного валютного фонда (МВФ) и безответственные рейтинговые агентства. Россия же (в отличие от Китая и Индии), следуя рекомендациям вашингтонских финансовых институтов ("Вашингтонский консенсус"), подсадила свою финансовую систему на иностранные кредиты, жестко привязав эмиссию национальной валюты к приросту валютных резервов. Вследствие этого экономика России оказалась чрезвычайно уязвимой (что проявилось в кризисах 1997-1998 и 2008-2009 годов). В конечном итоге, игнорирование рекомендаций ученых и слепая вера в догмы рыночного фундаментализма не позволила руководству стран "восьмерки" выработать эффективные антикризисные меры. При этом больше всех пострадали страны, в которых высокая открытость экономики дополнялась политикой отказа от валютного контроля и регулирования финансового рынка. Из стран «восьмерки» наибольшее падение производства произошло в Японии, Германии и России. При этом в России наиболее глубокое падение ВВП сочеталось с наивысшим уровнем инфляции (только сейчас спустя более 20 лет с начала реформ, когда темпы роста промышленности по некоторым направлениям упали практически до нуля, в Государственную Думу Правительством Российской Федерации был внесен проект Федерального закона "О промышленной политике в Российской Федерации" - №555597-6) ^[14]. Следовательно, шагая в русле экономической парадигмы неолиберализма, господствующей с начала 80-х годов не только в американской, но и в мировой экономике, Россия повторяла системные ключевые ошибки, потерпевшей крах идеологии неолиберализма.

В свое время США, преодолев экономические трудности 70-х годов прошлого века, сменила кейнсианскую модель экономического развития на неолиберальную, получив на первых этапах потребления сравнительно высокие темпы экономического роста, стабильную занятость и низкий уровень цен. Однако, со временем в экономике США с укреплением неолиберальной системы усиливалась, так называемая «финансиализация», то есть процесс изменения традиционного способа создания прибыли (через производство и торговлю) в способ создания прибыли через финансовые и спекулятивные сделки. В 80-е годы США накапливали торговый дефицит, а страны с преуспевающей экономикой, промышленностью (Япония, Германия, Южная Корея и др.) вышли на большой профицитный бюджет. При этом дефицит внешнеторгового баланса после 70-х годов продолжался накапливаться как дисбаланс платежного баланса. Значительную роль здесь сыграла «рециркуляция доллара» - обратная циркуляция денежного фонда из стран с активным сальдо в США. Обратное циркулирование доллара при этом осуществлялось не кредитованием, а капиталовложением, то есть США в действительности не считали это долгом, поддерживая уровень экономики через рециркуляцию доллара, имея преимущества, сделав доллар мировой ключевой валютой. Важную роль в поддержке неолиберализма играл рост потребления в секторе частного потребления, а увеличение потребления через рост задолженности выполняло положительную роль, но только определенный период. Однако, дебитор не может справиться с долгом потребления, что неизбежно способствует несостоятельности финансовых учреждений в лице кредиторов, а увеличение несостоятельности финансовых учреждений ведет к сокращению реального сектора, что ясной тенденцией прослеживалось и в экономике Российской Федерации. После распада Бреттон-Вудской валютной финансовой системы, господства доллара, США стали страной, которая может потреблять больше, чем позволяют экономические возможности, которыми она обладает. Экономика США перешла на систему потребительской, ориентированной на финансы. Потребительский подход имеет тесную связь с расширением финансового обеспечения по финансиализации экономики и возникновением «мыльных пузырей». Потребительская задолженность США достигла своего предела и вызвала последствия, мешающие нормальному функционированию экономики. Эти структурные противоречия и дисбаланс экономики, собственно, и явились сутью провала неолиберальной системы.

Следует обратить внимание еще на один аспект внешнего и внутреннего дисбаланса - это крайне серьезное расслоение общества и неравенство доходов и богатства по социальным группам в мировом масштабе. Валовый доход, который принадлежал 1% «высокодоходным» слоям населения, например, в 1979 году составлял всего лишь 8,9% по отношению к ВВП, а к 2007 г. вырос до 23,5%. Уровень роста среднего дохода 90% «низкодоходных» слоев населения за последние 40 лет был зафиксирован на уровне 4,2% (в 4 раза выше, чем у верхних слоев – 1%). Однако в период неолиберализма произошли резкие изменения, и средний заработок 90% «низкодоходных» слоев населения не только не увеличивался, а даже уменьшался, но средний доход 1% «верхних слоев» населения увеличивался на 4,7% в год. Это ясно показывает, что распределение доходов в эпоху развитого неолиберализма осуществлялось по несправедливому принципу «богатый становится еще богаче, а бедный – беднее» ^[15].

Энергетическая безопасность, как составной элемент экономической безопасности, напрямую связана с количественными оценками баланса производства и потребления как традиционных, так и новых видов ресурсов. Анализ прогнозов развития мировой энергетики дает возможность предполагать, что к 2015 году объем мирового энергопотребления достигнет 18 млрд. тонн условного топлива (т.у.т.), при этом в структуре потребления энергоносителей доля угля и нефти останется достаточно стабильной, а доля природного газа увеличится: согласно некоторым прогнозам, доли угля, нефти и природного газа в 2020 году составят соответственно 20%, 37% и 29% ^[16].

Прогнозируется, что до 2030 года в мировом энергетическом балансе и в балансах основных регионов будут доминировать традиционные ископаемые источники энергии – нефть, газ, уголь, наряду с освоением альтернативных источников энергии. Опасения касательно недостаточности, а в большей степени в дороговизне энергоресурсов заставляют развитые страны в долгосрочной перспективе планировать переход к моделям энергобаланса с минимальной долей углеводородов (нефти и газа). Модели низко- или безуглеводородной экономики пользуются поддержкой на высоком политическом уровне и находят отражение в различных концепциях и программах. Тем не менее, в среднесрочной перспективе до 2030 года традиционные источники энергии останутся основой мирового энергетического баланса.

Экспертные оценки показывают, что энергетическая безопасность определяется как «состояние защищенности граждан, общества, государства, экономики от угроз дефицита в обеспечении их потребностей в энергии экономически доступными энергетическими ресурсами приемлемого качества, от угроз нарушений бесперебойности энергоснабжения» ^[17]. Главными индикаторами оценки состояния энергетической безопасности можно рекомендовать:

• отношение годового прироста балансовых запасов первичных топливно-энергетических ресурсов (ТЭР) к объему их добычи;
• динамика уровня цен на внутреннем рынке страны на основные виды ТЭР (в особенности с учетом вступления России в ВТО);
• выполнение инвестиционных программ отраслями ТЭК;
• стабильность обеспечения потребителей различными видами ТЭР;
• физический износ основных производственных фондов по отраслям ТЭК и смежным отраслям промышленности;
• доля экспорта российских ТЭР в общем объеме экспорта.

Эти индикаторы могут быть рекомендованы и в качестве одной из статей в стратегии энергетической безопасности Российской Федерации. Успешная энергетическая политика России требует развития энерготранспортной инфраструктуры, как в рамках СНГ, так и на других направлениях. Анализируя уровень энергобезопасности стран СНГ в целом с точки зрения обеспеченности на базе собственных доказанных запасов топливных ресурсов, надо отметить, что «уровень обеспеченности в региональном масштабе существенно выше, чем в мире в целом: по углю составляет 590 лет, в мире 213 лет, по нефти – соответственно 55 и 43 года и по природному газу 77 и 57 лет» ^[18],[19]. Сегодня энергетическая политика России – одно из ключевых направлений внешней политики страны. Россия является ведущим производителем и экспортером энергоресурсов в мире, особенно значимы позиции страны на мировом рынке углеводородов, которая ^[17]:

• обеспечивает 12% мировой торговли нефтью. Свыше 4/5 объема российской нефти экспортируется в страны Европы, доля России на данном рынке составляет около 30%;
• обладает 23% мировых запасов природного газа (первое место в мире);
• по объемам ежегодной добычи природного газа обеспечивает 25% мировой торговли газом, доминируя как на европейском газовом рынке, так и на рынке стран СНГ;
• имеет 19% мировых запасов угля (второе место в мире), 5% его мировой добычи (пятое место в мире) и обеспечивает около 12% мировой торговли энергетическим углем;
• атомная энергетика составляет 5% мирового рынка атомной электрогенерации, 15% мирового рынка реакторостроения, 45% мирового рынка обогащения урана, 15% мирового рынка конверсии отработанного топлива и обеспечивает 8% мировой добычи природного урана.

Вследствие развития во внешнеполитической деятельности РФ энергетического вектора российские энергопроекты становятся перспективными направлениями для международного сотрудничества, укрепления внешнеполитических и внешнеэкономических связей, фактором обеспечения стабильных международных политических и экономических отношений. В своей энергетической политике Россия основывается на таких конкурентных преимуществах как крупные запасы углеводородов и возможности транзита. Строительство новых трубопроводов и освоение новых (шельфовых) месторождений увеличивают потенциал и прибавляют международный вес России в сфере энергетики. Вместе с тем усиливается влияние России в международных организациях, а также возрастают возможности формирования институтов и механизмов регулирования мирового рынка углеводородов.

Одной из основных угроз национальной и экономической безопасности России остается увеличение добычи нефти странами ОПЕК (Саудовская Аравия, Катар, Ливия, Иран, Ирак, Кувейт, Нигерия) и ряда других стран (США и Канады в том числе) только на 2-4% за счет свободных мощностей может привести к снижению экспорта нефти (из-за падения мировых цен) с повторением известного сценария начала 70-х годов прошлого века. Первый этап этого процесса уже запущен, динамика цен на нефть – нисходящая, поэтому усиление политических и геоэкономических связей России с такими странами как Венесуэла, Туркменистан, Казахстан, Бразилия становится экономическим императивом для сохранения национальной безопасности.

В общем, сотрудничество России на международной арене в многостороннем формате (как в рамках международных организаций, так и с отдельными государствами) имеет определенные успехи. Российская сторона постоянно подчёркивает, что готова к любому диалогу по энергетическим вопросам. Российская Федерация должна продвигать взвешенный внешнеполитический курс, чтобы отстаивать свои национальные интересы как в блоке стран-импортеров (МЭА), так и в блоке стран-экспортеров (ОПЕК, ФСЭГ, ИПЕК).

Особую угрозу национальной безопасности в условиях нарастающей нестабильности создает сложившаяся ситуация с регистрацией прав собственности на большую часть крупных российских негосударственных корпораций и их активов (до 80%) в оффшорных зонах, где осуществляется основная часть операций с их оборотом. На них же приходится около 85% накопленных прямых иностранных инвестиций (ПИИ), как в Россию, так и из России. Нарастающая эмиссия необеспеченных мировых валют создает благоприятные условия для поглощения иностранным капиталом переведенных в оффшорную юрисдикцию российских активов, что угрожает экономическому суверенитету страны. С другой стороны если рассмотреть основные характеристики стран G8 за 2013 год (см. таблица 1), то можно видеть, что практически у всех развитых стран имеется отрицательный торговый баланс.

Таблица 1. Характеристика стран G8 (по состоянию на 2013 год)

Страны	Население, млн. человек	Размер номинального ВВП, млрд. долларов США	Размер ВВП на душу населения, тыс. долларов США	Инфляция, %	Уровень безработицы, %	Торговый баланс, млрд. долларов США
Великобритания	63.4	2490.0	39.3	2.7	7.7	-170.3
Германия	81.1	3593.0	44.3	1.6	5.3	260.0
Италия	61.5	2068.0	33.6	1.2	12.4	38.2
Канада	34.6	Издательство О нас Наши реквизиты Наши партнеры Контактная информация Политика конфиденциальности   Авторам Договоры Авторская зона   Услуги Институт рецензирования   Разное Как написать статью? Журналы в перечне ВАК Мобильное приложение Вопрос - ответ   Наши сайты Aurora group s.r.o. © 1998 – 2024 Nota Bene. Publishing Technologies. NB-Media Ltd.