Эволюция православной церкви в период епископства святителя Игнатия Брянчанинова (конец 1850 - начало 1860-х гг.)

Вместе с преобразованием управления и экономики Кавказского края в 1860- е годы российское правительство начало в регионе целую серию религиозных реформ, игравших порой не менее важную роль при определении отношений подданных северокавказского фронтира с имперскими центрами в Тифлисе и Петербурге. История религиозных преобразований еще крайне слабо изучена и осмыслена ^[1,2]. В целом переустройство мусульманской организации региона и православное миссионерство составляют как бы две оси религиозной политики на пореформенное Северном Кавказе ^[3].

Активизация православного миссионерства в немалой степени объясняется деятельностью в регионе незаурядного общественного и церковного деятеля России ХIХ в. о. Игнатия Брянчанинова ^[4]. Святитель Игнатий (Брянчанинов) – одна из крупных фигур духовной жизни России в ХIХ в. Судьба связала его жизнь и деятельность на некоторое время с Кавказом. Именно этому периоду и посвящена данная статья, подготовленная на основе двух видов источников – архивных материалов, добытых нами из двух фондов Российского государственного исторического архива – Священного Синода и Кавказского комитета, и опубликованных писем святителя к родному брату Петру Александровичу – Ставропольскому губернатору и Николаю Николаевичу Муравьеву – Карсскому - выдающемуся военному и государственному деятелю (1794 – 1866 гг. жизни) (Н.Н.Муравьев-Карсский, с конца 1854 по 1856 г.г. был Главнокомандующим и Наместником на Кавказе. Брянчаниновы были в родстве с Муравьевыми, что способствовало сближению еще в молодые годы Дмитрия Александровича (будущего святителя Игнатия) и его брата Петра Александровича Брянчаниновых со старшим по возрасту Н.Н.Муравьевым. С годами их отношения переросли в глубокую дружбу, оказавшую влияние и на их жизненный путь.). В конце 1854 г. Н.Н. Муравьев - Карсский распоряжением Государя Николая I был назначен Главнокомандующим и Наместником на Кавказе. Принимая столь ответственный пост и нуждаясь в моральной поддержке, он обратился к святителю Игнатию, в то время архимандриту Сергиевой Пустыни под Петербургом, с письмом, в котором высказывал свои сомнения. С этого времени начинается их наиболее интенсивная переписка. Несмотря на военные действия, Н.Н.Муравьев - Карсский считал, что одной из первостепенных мер по улучшению Северного Кавказа - повышение роли духовного влияния на население, поэтому он начал активно заниматься Кавказской епархией. Именно он предложил назначить на должность епископа Кавказского своего друга - архимандрита Игнатия. Н.Н. Муравьев - Карсский написал архимандриту Игнатию письмо, с целью получить его согласие на это. Однако из письма святителя Игнатия от 26 января 1856 г. видно, что вопрос о его назначении на Кавказскую и Черноморскую кафедру, несмотря на поддержку Государя Императора, не был решен в высшем органе церковного управления – Святейшем Синоде. Против него был митрополит С-Петербургский Никанор, сославшись на то, что Брянчанинов не учился в Духовной Академии.

Назначение архимандрита Игнатия епископом Кавказским.

30 июля 1857 г. действующий епископ Кавказский Иоаникий подал прошение о собственном увольнении на покой. В своем прошении он написал, что прослужил по духовно-учебному ведомству 40 лет, после чего управлял разными епархиями, и просил отправить его на покой по состоянию здоровья для проживания в какой-нибудь монастыре. 14 августа прошение епископа было заслушано на заседании в Священном Синоде и в тот же день был издан Указ Его Императорского Величества, Святейшего Правительствующего Синода: освободить от должности епископа Иоаникия, назначить пенсию 1500 рублей серебром в год «за счет вспомогательного капитала на пенсии Духовенства». Указ был подписан Обер-прокурором графом Александром Петровичем Толстым ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.1-3]}. До окончательного увольнения Иоаникий должен был отчитаться обо всех выделяемых на Кавказский архиерейский дом суммах и сделать опись вещей дома. Поэтому окончательный приказ о его увольнении датируется лишь 13 сентябрем. Синод выбрал для дальнейшей жизни епископа Иоаникия Нежинский второклассный Благовещенский монастырь Черниговской епархии.

И уже 24 сентября был издан Указ Священного Синода о начале поиска кандидатов на открывшуюся вакансию. Указ подписал помошник обер-прокурора тайный советник Константин Степанович Сербинович ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.7а.]}. Для Синода было представлено три кандидатуры: Игнатий – настоятель первоклассной Троицкой Сергиевской пустыни С-Петербургской епархии, архимандрит, Антоний – настоятель Рязанского Спасского второклассного монастыря, ректор Рязанской духовной семинарии, архимандрит, Антоний – настоятель Ростовского Богоявленского второклассного монастыря, ректор Ярославской духовной семинарии, архимандрит. Был подготовлен доклад Синода Его Императорскому Величеству с представлением трех кандидатур и их послужными списками. Подписан доклад был следующими епископами: Григорием Новгородским и С. - Петербургским, Афанасием Казанским, Нилом Ярославским, Иннокентием Камчатским, Феонилом Тверским, протопресвитерем В. Бажановым ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.8]}. Для нас, безусловно, интересен послужной список архимандрита Игнатия. Мы его представим: 1803 г. рождения, дворянского происхождения, в 1827 г. поступил в число братства Александро-Свирского монастыря, в 1831 г. – поступил в монашество и рукоположен в иеродиакона и иеромонаха, в 1833 г. – произведен в игумена в заштатном Лопотовском монастыре Вологодской епархии, по Высочайшему повелению переведен в С. - Петербургскую епархию в Троицкую Сергиевскую пустынь настоятелем, в 1834 г. – возведен в сан архимандрита, в 1838 г. – определен благочинным монастырей С-Петербургской епархии, был награжден орденом Св. Анны 2 ст., в 1845 г. – награжден Императорской короною на орден Св. Анны 2 ст., в 1851 г. – орденом Св. Владимира 3 ст. ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.12]}. Из послужного списка мы видим, что Игнатий довольно рано стал архимандритом - в 34 года, и приобрел значительный авторитет, став благочинным монастырей С-Петербургской епархии. Почему был выбран именно архимандрит Игнатий? У него было несколько отличий от других претендентов: во-первых, он был единственный из дворян, во-вторых, был старше остальных претендентов (ему было 54 года, остальным – 47 и 52), в-третьих, сыграла свою положительную роль дружба с Н.Н. Муравьевым-Карсским, который хлопотал, как мы показали выше, за Игнатия еще раньше, в-четвертых, был важен и тот факт, что в это время родной брат Игнатия – Петр Александрович служил вице-губернатором Ставропольской губернии. В-пятых, в 1856 г. скончался митрополит Никанор, который не поддерживал Игнатия. На его место был назначен митрополит Григорий, появился и новый обер-прокурор А.П. Толстой. Новый митрополит сам был с 1822 по 1825 гг. настоятелем Сергиевой пустыни и он хорошо знал архимандрита Игнатия и именно он предложил ему принять сан епископа, и наконец, ключевым фактором было благожелательное расположение к Игнатию Государя, который окончательно утверждал кандидатуру.

Доклад по трем кандидатам был представлен Великому государю 13 октября 1857 г. ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.11]}. 18 октября уже был выбран Игнатий. 25 сентября был издан Указ императора о назначении Игнатия епископом Кавказским и 7 октября об окончательном увольнении Иоаникия (9 октября он представил полный финансовый отчет) ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.22-30]}. 21 (по другим данным 27) октября 1857 г. в Казанском соборе С-Петербурга проходила хиротонизация Игнатия в епископа Кавказского. Совершали ее: митрополит Санкт-Петербургский Григорий (Постников), архиепископы Афанасий Казанский, Нил Ярославский, Иннокентий Камчатский епископ Ревельский Агафангел, епископ Тверской Филофей и епископ Мелитопольский Кирилл. и др. Епископ Игнатий произносил архиерейскую присягу. Из С-Петербурга в Ставрополь Игнатий выехал по железной дороге 24 ноября 1857 г. и 4 января 1858 г. прибыл в Ставрополь ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.31;6, с.819-820]}.

Первые документы Игнатия, поступившие в Священный Синод, были связаны как раз с оплатой его переезда из С-Петербурга в Ставрополь. В своем рапорте он писал: «Всем без исключения лицам, как духовного, так и гражданского ведомства, отправляемом для служения на Кавказ, положено выдавать двойное жалование и двойные прогоны», однако Игнатий долгое время не мог получить эти деньги – почти полгода. Данный рапорт датируется 9 июлем 1858 г. ^{[8, ф. 796. оп.138. д.1472. л.110]}. Продолжение этого дела мы нашли в другом архивном документе. Правило о двойных прогонных было установлено еще в 1848 г. бывшим председателем Кавказского Комитета князем А.И. Чернышевым. Священный Синод принял решение об оплате прогонных епископу Игнатию (Указ № 28 от 9 июля 1858 г.) и отправил рапорт в хозяйственную часть. Однако хозяйственная часть отказалась оплатить прогонные Игнатию, аргументируя тем, что это постановление действует лишь на чиновников, отправляемых в Кавказский край, на духовных лиц, поступающих по Духовно-Учебному ведомству и на священников, а на преосвященных, направляемых в Кавказский край это постановление не распространяется ^{[8, ф. 796. оп.139. д.1413. л.1.5]}. В своем письме брату Петру от 24 октября 1858 г. Игнатий объяснил неполучение двойных прогонных денег «нерасположением к нему мелких чиновников Синода, служащих по этой части» ^{[5, с.614]}.

План работы на Кавказе

Главную цель в должности епископа Кавказского и Черноморского Игнатий сформулировал в письме к своему брату Петру от 19 декабря 1857 г.: «Цель моей жизни в Ставрополе – благочестие… Усердно желаю, чтоб Ты остался в Ставрополе (в этот момент еще не было известно, сделают ли брата Петра губернатором или переведут в другое место на службу) и чтоб нам Бог благословил потрудиться вместе для пользы христианства и человечества, иначе, для пользы Церкви Православной и тесно связанной с нею пользы отечества» ^{[5, с.611]}.

В своем письме брату Петру 24 октября 1858 г. Игнатий написал: «По моему мнению, Моздок, в настоящее время есть единственный пункт, из которого можно действовать с успехом». «В Моздоке есть апостол для горцев, несравнимый ни с какими миссионерами: чудотворная икона Божией Матери, к которой во множестве стекаются даже магометане горцы (черкесы и осетины – прим. И.Б.)». Епископ Игнатий составил план своих действий, связанный прежде всего именно с Моздоком. Он решил:

• на месте старой церкви, где находилась чудотворная икона, построить новую каменную церковь,
• учредить крестные ходы с иконою на Терек,
• учредить при церкви общежительный монастырь, поскольку, по мнению епископа Игнатия, «монахи – наилучшие миссионеры»,
• принять в монастырь черкесов и осетин,
• привести в порядок духовное училище в Моздоке,
• начать обучать в нем черкесов и осетин с целью приготовления из них причетников.

В Ставропольской духовной семинарии он решил активизировать преподавание осетинского языка, а в дальнейшем - других горских языков и наречий. До назначения Игнатием епископом Кавказским местные власти планировали, наоборот, убрать осетинский язык из образовательного курса и ввести немецкий и французский языки ^{[5, с.612-614]}. В записке Игнатия, которую он подготовил для Наместника Кавказского А.И. Барятинского, он писал о необходимости введения в Кавказской семинарии преподавания татарского языка, так как «татарский язык есть употребительный между горскими народами». Знание этого языка позволило бы духовенству иметь близкие контакт с народами и знакомить их с христианством ^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.12]}. Основная проблема в развитии православия на Кавказе в это время, как ее представлял епископ Игнатий, состояла в отсутствии достаточных средств, поэтому он, использовав весь свой авторитет, стал добиваться увеличения финансовых поступлений в Кавказскую епархию. М. Моздор указывает, что епископу Игнатию приходилось предоставлять свои средства для выплаты единовременного денежного пособия работникам Кавказской консистории ^{[7, с.46]}. 7 ноября 1857 г. епископ Кавказский подготовил ходатайство об увеличении финансирования Кавказской епархии. Дело в том, что епархия имела право на земельные угодья, которые не могли быть выделены ей в связи с отсутствием свободных земель в Ставропольской губернии. Поэтому Игнатий предлагал увеличить финансирование епархии в обмен на землю. Прошел год, однако никакого ответа от священного Синода не последовало. Тогда епископ Игнатий переговорил с Наместником Кавказским, князем А.И. Барятинским, от которого получил поддержку, и отправил в Священный Сино новое ходатайство уже не от своего имени, а от Кавказского Комитета (№ 765 от 25 сентября 1858 г.) «Об отпуске из казны Кавказскому архиерейскому дому 3800 рубл. серебром в год» к дополнению получаемому им содержанию и «взамен тех угодий, на которые он имеет право по закону, но которыми он не может быть наделен по местным обстоятельствам» ^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.1-2]}. После вмешательства Наместника Кавказского Священный Синод наконец-то рассмотрел вопрос о содержании Кавказской епархии 22 декабря 1858 г. Было принято следующее решение: «принимая в соображение: 1) что Кавказскому архиерейскому дому с десятью духовными чинами, келейниками, копиистами и сорока четырьмя слушателями по существующему штату производится из казны на содержание всего 363 руб. 39 коп. серебром в год, и самому Епархиальному епископу на жалование, провизию и экипаж не более 743 руб. 43 коп., 2) что при также бедном окладе Кавказский архиерейский дом обеспечен вполне даже … угодьями, на которые он имеет неотъемлимое право и которые вообще составляют главнейшие способы содержания архиерейских домов, ибо из таковых угодий дом этот в настоящее время наделен только землею…, прочих угодий, как то: рыбные воды мельницы, ему еще не отведено, да и ожидать…, потому что в ведении местной Палаты Государственного имущества не оказались вовсе ни рыболовных вод, ни свободных казенных мельниц, как это видно из отношения наместника Кавказского,

3) хотя что Высочайшему утвержденному в 26 день января 1857 года определению Св. Синода Кавказский архиерейский дом и пользуется ныне из сумм духовного ведомства пособием в количестве 1500 рубл. сер. в год… с истечением настоящего года должно быть прекращено, Св. Синод определяет: Предоставить Обер-прокурору Св. Синода уведомить Управляющего делами Кавказского Комитета, что Св. Синод по приведенным соображениям, испрашиваемым Наместником Кавказским тамошнему архиерейскому дому дополнительное содержание из казны по 3800 руб. сер. в год находит со своей стороны совершенно необходимым…».

2 апреля 1859 г. Государь Император утвердил решение Синода о 3800 руб. сер. в год для Кавказской епархии по смете Синода^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.10]}. Кроме того, самому епископу Кавказскому полагалось дополнительное содержание «на основании Высочайших Указов, данных Святейшему Синоду в 1 день января 1844 и 19 декабря 1850 года», согласно которым Епископам Кавказским производилось добавочное жалование, на счет процентов от отчисленного на сей предмет капитала, по 1000 р. в год». Предыдущие епископы получили данное жалование. Епископ Игнатий просил обер-прокурора графа Александра Петровича Толстого определить ему это дополнительное содержание, как и предыдущим епископам - Иеремее и Иоаникию, добавочное жалование по штату окладу по 1000 руб. сер. в год. 8 мая 1858 г. А.П. Толстой обсудил этот вопрос на заседании в Священном Синоде, однако решение было отрицательным^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.4]}. В новом прошении от 25 сентября 1858 г. епископ Игнатий писал: «Предместники мои на Кавказской Кафедре получали по тысячи рублей серебром ежегодно вспоможение к 285 рублям годичного архиерейского жалования. Совершенная крайность вынуждает меня беспокоить Ваше Святейшество покорнейшею просьбою о доставлении мне сего вспоможения, как существенно необходимого в здешнем новом крае, в котором Епископ отнюдь не имеет и не может ожидать тех вспоможений от благочестия и достаточности жителей, каковым поддерживаются Епископы во внутренних епархиях России». Игнатий подготовил новое ходатайство, но опять-таки не от своего имени, а от имени Наместника Кавказского (№ 870 от 3 ноября 1858 г.), в котором говорилось следующее: «на Кавказе почти постоянно существует дороговизна на все предметы… в Ставрополе нет ни значительных помещиков, ни богатых граждан (исключая григориан и католиков), помогающих в других местах духовной епархии своими частными приношениями» ^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.7-9]}.

Епископ Игнатий проводил длительные переговоры со Священным Синодом об увеличении содержания духовенству гг. Кизляра и Моздока. Он писал, что в Моздоке Духосошественская церковь построена в 1829 г. на ассигнования от казны. С 30 июня 1848 г. причту положено иметь два священника, одного дьякона и четырех причетников. Земли церковь не имела. Ранее священник получал жалованье в размере 36 рубл. 42 коп., но в период епископства Игнатия эта сумма делилась на весь причт. В Моздоке Николаевская церковь была построена в 1804 г. силами прихожан - грузин в количестве 351 чел. По штату в этой церкви было положено иметь одного священника, одного дьякона и двух дьячков. Земли церковь вообще не имела. Жалование причт не получал. Другая церковь в г. Моздоке - Успенская Богородицкая церковь была построена в 1836 г. «иждивением моздокского 2-й гильдии купца Ивана Брадзвелова». По штату церкви положено иметь причт – одного протоиерея, двух священников, 2 дьяконов и 4-х причетников. Земли у церкви тоже не было, жалование от казны не полагалось. Прихожан было 2243 душ мужского пола.

В г. Кизляре Соборная Казанская церковь была построена в 1780 г. По штату в церкви было положено иметь одного протоиерея, двух священников, двух дьяконов и 4-х причетников. Земли у церкви не было и жалование причт тоже не получал. В Кизляре была еще и Живоносноисточническая церковь, построенная в 1857 г. вместо сгоревшей в 1849 г. Причта по штату было положено: 2 священника два, 2 дьякона, 4 причетника. Земли у церкви не было, жалование от казны не полагалось. При церкви 620 прихожан мужского пола.

На основании Указа Священного Синода № 179933 (от 31 декабря 1843 г.) о назначении жалования духовенству сообразно потребностям и прихожанами, епископ Игнатий просил установить жалование духовенству гг. Кизляра и Моздока. Игнатий подчеркивал, что «прихожане церквей городов Моздок и Кизляра составляют большей частью Грузины, Черкесы, Осетины и чеченцы, исповедующие православную веру, которые требуют подкрепления в религиозном их отношении, тем более, что города эти окружены племенами магометанского исповедания, следовательно при церквях городов Моздока и Кизляра священники должны быть опытны и более знакомы с правами, обычаями и даже языком своих прихожан. Хотя в Моздоке и Кизляре весьма достаточное число Церквей, и весьма достаточное число духовенства, определенного штатами к тем Церквям, но по малочисленности прихожан каждой Церкви, по существующей там всегдашней дороговизне на все жизненные припасы, по дикости края и не совсем благоприятного климата, особенно в Кизляре, и более, что при Церквях тех не положено в обеспечение причтов жалованья, даже и земли не имеется, Священнослужителя, терпя крайнюю нужду в своем содержании, постоянно перепрашиваются на другие места, и, Епархиальное Начальство, зная те крайности, которые ими там переносятся, находится вынужденным перемещать их в другие приходы, а на их места определять иных, почему Духовенство Моздока и Кизляра не может достигнуть желаемой цели. Принимая во внимание сии обстоятельства…» он и просил установить жалование духовенству.

Епископ Игнатий приводил пример жалований в г. Риге: протоиерей получал 600 рубл., а священник - 300 рубл. Он подчеркивал, что увеличение жалования - это единственное средство к достижению Указа Государя от апреля № 331 «О принятии мер к большему приумножению Православной паствы просвещением не Христиан» и к поддержанию того духовенства, которое, видя себя обеспеченным, может навсегда оставаться при своих местах, стараясь усугубить свои пастырские попечения, которые в том храме необходимы, а Епархиальное начальство будет иметь возможность укомплектовать в городеах - Моздоке и Кизляре духовенство более из лиц опытных и полезных, не стесняясь уже, что Духовенство то бедствует и должно бедствовать». Игнатий просил для моздокского и кизлярского духовенства 7660 рубл. в год, однако Священный Синод, не отказав епископу, предложил рассмотреть этот вопрос лишь в 1860 г. ^{[8, ф. 796.оп.140. д. 695]}.

Епископ Игнатий проводил ревизию всех дел епархии и обнаружил, что на землях, принадлежащих Кавказскому Архиерейскому Дому, чиновник 10 - го класса Крупинский построил кирпично-кафельный завод. Предыдущий епископ Иоаникий не препятствовал этому. Причем местное гражданское начальство готово было закрепить эти земли за Крупинским, и предоставить другие церковные земли для расширения его производства. Епископ Игнатий написал рапорт в Наместничество Кавказское, в котором он указал, что «такое положение дела весьма естественное в крае, в котором гражданственность только вводится, в котором к руководству законами еще не сделано навыка, в котором дела решались единственно по благоусмотрению». Игнатий подал на фабриканта в Ставропольский уездный суд, который оставил Крупинскому те земли, на которых уже стоял завод, а новые земли были у него отобраны в пользу Кавказской епархии ^{[8, ф. 796. оп.139. д.975]}.

Руководство Кавказской епархии. При епископе Игнатии по данным на 1858 г. членами Кавказской консистории были: кафедральный протоиерей Василий Попов, протоиерей Стефан Гриников (фамилия нечетко), протоиерей Иоанн Александровский, инспектор семинарии архимандрит Исаакий, секретарь Тихон Григоревский ^{[8, ф. 796. оп.139. д.1008. л.4]}. Ректором семинарии при епископе Игнатии был архимандрит Герман. В семинарии работал профессор Стефан Веселовский. Епископ Игнатий постепенно стал приглашать в свою епархию духовенство из Петербурга, в частности, он назначил инспектором и профессором Кавказской семинарии иеромонаха Исаакия (Положенского). В 1858 г. он произвел возведение Исаакия в сан архимандрита. С ноября 1857 г. он стал работать инспектором в Кавказской семинарии с зарплатой 650 рублей в год. Затем епископ Игнатий ввел Исаакия членом Кавказской Консистории. Он подготовил рапорт в Священный Синод, который одобрил это решение епископа ^{[8, ф. 796. оп.139. д.2488]}. В 1859 г. он пригласил из С. – Петербурга и другого преподавателя - инспектора С-Петербургской Духовной Академии архимандрита Епифания в Кавказскую семинарию. Священный Синод выдал ему двойные прогонные и в зачет годового оклада денег, а также назначил еще настоятелем второклассного монастыря ^{[8, ф. 796. оп.140. д.2083]}. Таким образом, епископ Игнатий стремился укреплять местные кадры духовенства и руководства епархией.

Епископ Игнатий и гражданские власти на Кавказе: взаимоотношения. Деятельность епископа.

Когда епископ Игнатий узнал о своем назначении, он больше всего опасался местных кавказских властей, он не знал, как они к нему отнесутся. В своем письме к Н.Н. Муравьеву – Карсскому от 24 ноября 1857 г. Игнатий писал: «не знаю, могу ли я принести какую-нибудь пользу. В-первых, здоровье мое до крайности расстроено климатом петербургским, во вторых, не знаю, что встречу – содействие или противодействие. Мысль о последнем не относится к князю Барятинскому: она может относиться к какой-нибудь второстепенной власти. Петр (родной брат Игнатия - прим. И.Б.) еще в Ставрополе. На первый случай он может принести мне значительную помощь. Впрочем, неизвестно, позволят ли ему обстоятельства остаться надолго вместе со мною» ^{[5, с.819-820]}.

Но его опасения во многом не оправдались. И Наместник Кавказский, и другие сотрудники Наместничества епископа Игнатия поддерживали. В своем письме брату Петру 24 октября 1858 г. он писал, что имел беседу с начальником гражданского департамента Наместничества Кавказского А.Ф. Крузенштерном: «Мне чрезвычайно приятно, что мы совпадаем с Алексеем Федоровичем Крузенштерном в одном понятии о действии религиозном на горцев» ^{[5, с. 612-614]}.

Родной брат Игнатия – Петр Александрович Брянчанинов – младший брат (1809 г. рожд.) с 1855 г. был Ставропольским вице-губернатором, а в 1859 г. стал Ставропольским губернатором. Петр Брянчанинов много помогал своему брату Игнатию. Это мы видим из писем Игнатия брату. Вот что он писал 24 октября 1858 г.: «Благодарю Тебя за все Твои действия в пользу Кавказской Церкви» ^{[5, с.612]}. И даже, когда Игнатий уже сам был уволен с епархии, а брат его еще служил Ставропольским губернатором, он писал Петру: «Благодарю Бога за устройство Кавказской кафедры, в чем ты принял значительное участие.. не оставь без внимания дела дома архирейского с Крупенским» ^{[5, с.643]}. Когда Игнатий, уже больной, находился после увольнения со Ставропольской кафедры в монастыре, он написал письмо - завещание (9 июня 1862 г.), в котором сделал распоряжения относительно своего имущества. И в этом письме он вновь подтвердил большую роль брата в финансировании его деятельности. Он писал: «Получив от Вас значительное денежное пособие во время нахождения моего на Кавказской кафедре… ». Свое имущество Игнатий распределил между братом Петром, его сыном Алексеем и Бабаевским монастырем ^{[5, с. 756]}.

Интересно, что епископ Игнатий в 1859 г. по инициативе Ставропольского гражданского губернатора Генерал - лейтенанта Волоцкого стал вице-президента Ставропольского Губернского Тюремного комитета. Президентом был Наместник Кавказский А.И. Брянчанинов ^{[8, ф. 796. оп.140. д.1044; ф.1268. оп.10. д.102]}.

После своего приезда в Ставрополь, епископ Игнатий совершил объезд Кавказской епархии, по результатам которой 13 декабря 1859 г. он подготовил подробную Записку о приходах Кавказской епархии. Мы узнали о ней из материалов Кавказского комитета ^{[8, ф.1268. оп.20. д.272. л.2.]}. Игнатий писал А.И. Барятинскому: «Со времени учреждения Кавказской епархии доселе (в течение 16 лет) почти все сделанное от Правительства для Епархии, сделано при посредстве Вашего милостивейшего ходатайства». Наместник в декабре 1859 г. посетил Ставрополь и тогда Игнатий вручил А.И. Барятинскому свою записку. Об этом 15 января 1860 г. секретарь Кавказского Комитета Бутков написал обер-прокурору Св. Синода. А.И. Барятинский прочел Записку и убедился в реальности того, что там написано. И Записка вновь была отправлена в Священный Синод уже от имени Кавказского комитета и Наместника Кавказского^{[8, ф.1268. оп.20. д.272. л.4.]}. А.И. Барятинский всегда поддерживал епископа Игнатия. В своем письме к брату Петру от 30 марта 1862 г., когда уже стало известно об увольнении А.И. Барятинского, он писал: «очень жаль князя Барятинского, как человека» ^{[5, с.637]}. А.И. Барятинский внимательно относился к мнению и просьбам епископа Игнатия и постоянно просил Кавказский комитет принять участие в обсуждении проблем Кавказской епархии в Священном Синоде ^{[8, ф. 796. оп.138. д.2047. л.12.]}.

В 1856 г. при Кавказском Наместничестве было образовано Особое Главное управление, в ведение которого вошли и духовные дела: «В круг действий и занятий первого Распорядительного Департамента Общих Дел входят следующие предметы: дела духовные всех вероисповеданий…» ^{[8, ф. 796. оп.137. д.1546]}. Таким образом, появился государственный институт, с помощью которого можно было влиять на решения Священного Синода.

Священный Синод, получив Записку Игнатия от Кавказского комитета, вернул ее обратно в комитет 11марта 1860 г.,