Информационно- психологические способы вовлечения молодёжи в терроризм

Современный терроризм является одной из наиболее значимых угроз социальной стабильности и политическому благополучию. Это во многом обусловлено тем, что в результате бесчеловечного кровопролития происходит деформация общественного сознания. Наблюдается снижение уровня социального доверия и солидарности обществ, подвергшихся террористической атаке, так как происходит нарушение основополагающих гражданских прав, прежде всего, права на жизнь. Это зачастую порождает не только страхи и опасения, связанные с боязнью оказаться в зоне террора, но и определённое недоверие к демократическим режимам, не способным защитить граждан от терактов. Как подчёркивается в Рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы (1999), «… терроризм принимает самые разнообразные формы, однако его цель неизменно заключается в подрыве демократии и парламентских институтов. Терроризм представляет собой серьёзную угрозу демократическому обществу, разрушая его мораль и социальную ткань» ^[14].

Важно отметить, что в современных условиях наблюдается не столько рост финансовых возможностей и технической оснащенности террористических организаций, сколько развитие экстремистской идеологии, значительное увеличение числа лиц, участвующих в террористической деятельности. Причём особую тревогу у представителей силовых структур, общественных деятелей и работников образования, сегодня вызывает участие в террористической деятельности подростков и молодёжи. Необходимо подчеркнуть, что в соответствии с Конвенцией противодействия терроризму, одной из основных задач является противодействие распространению идеологии терроризма и активизация работы по информационно-пропагандистскому обеспечению антитеррористических мероприятий.

В настоящее время отсутствует однозначная оценка природы современного терроризма и последствий этого явления. «Никого не должен сдерживать тот факт, что не существует «общей научной теории» терроризма, пишет один из крупнейших современных исследователей У. Лакер.- Общая теория a priori невозможна, потому что у этого феномена много различных причин и проявлений» ^[30]. Обобщая имеющиеся в общественных науках определения терроризма, Я. И. Глицинский делает вывод, что определение терроризма может быть многовариантным ^[5]:

• «систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием»;
• «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей»;
• «насильственные действия или угроза их применения со стороны субъектов политики и преследование ими политических целей»;
• «систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей»;
• «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении ничем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определённых результатов путём устрашения политических противников».

В соответствии со статьёй 3 Федерального закона (ФЗ) «О противодействии терроризму» 2006 г. ^[37]:

1) терроризм - идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и / или иными формами противоправных насильственных действий;

2) террористическая деятельность – деятельность, включающая в себя:

а) организацию, планирование, подготовку, финансирование и реализацию террористического акта;

б) подстрекательство к террористическому акту;

в) организацию незаконного вооружённого формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре;

г) вербовку, вооружение, обучение и использование террористов;

д) информирование или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта;

е) пропаганду идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности;

3) террористический акт – совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех или иных целях;

4) противодействие терроризму – деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления по:

а) предупреждению терроризма, в том числе по выявлению и последующему устранению причин и условий, способствующих совершению террористических актов (профилактика терроризма);

б) выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию террористического акта (борьба с терроризмом);

в) минимизация и/или ликвидация последствий проявлений терроризма.

Важно отметить, что классификаций терроризма также много как и его определений. Различные типологии помогают увидеть всю широту этого явления, разнообразие составляющих его действий, а также конкретизировать уровень распространённости случая (локальный, региональный, глобальный) и дать адекватный ответ. При этом следует учитывать, что терроризм постоянно видоизменяется, и что каждый инцидент требует анализа конкретных социально – исторических и психолого-политических условий. Многие проявления терроризма содержат в себе столько компонентов, что их трудно поместить в рамки какой-то одной типологии.

Российский политолог Ю. И. Авдеев, обобщая распространенные основания для классификации видов терроризма, называет следующие критерии ^[1]:

• «основные используемые методы – физический и психологический терроризм»;
• «политические цели – революционный, контрреволюционный, конфронтационный и мобилизационный терроризм»;
• «характер объектов воздействия – селекционный, массовый (любое множество людей) терроризм»;
• «субъект действия – государственный (террор) и негосударственный (терроризм)»;
• «отношение субъектов терроризма к правящему режиму – пропагандистский и оппозиционный»;
• «географический регион – европейский, латиноамереканский, ближневосточный и др. терроризм»;
• «характер используемых средств – традиционный (холодное и огнестрельное оружие, взрывчатые вещества) и технологический (новые средства поражения, в том числе ОМУ: ядерное, бактериологическое, химическое)»;
• «специфика пространственных условий – на суше, на море (пиратство) и в воздушном пространстве (воздушный терроризм)»;
• «идейно-политическая платформа – идеологический, националистический, религиозный терроризм со своими разновидностями».

Исходя из вышеизложенного очевидно, что терроризм абсолютизирует роль насилия. Для террористов насилие – это и способ влиять на общество в необходимом направлении, и форма демонстрации несогласия с устоявшимися правовыми, моральными, социальными нормами. Иными словами, терроризм представляется серьёзным симптомам нездоровья общества и его основной тенденцией сегодня является интенсивное повышение социальной опасности. Террористические акты в современном мире нацелены на то, чтобы разрушить общественный порядок, парализовать противодействие террору со стороны общественных сил и государственных органов, интенсифицировать беды и страдания общества. Действия современных террористов, как подчёркивает заслуженный юрист Российской Федерации, почётный работник прокуратуры России В. В. Устинов, нацелены на «ниспровержение демократической системы через посредство универсализации насилия и кровавых террористических актов» ^[36]. Однако восприятие государства как института, находящегося в ответе за всё происходящее в стране, характерно для авторитарных режимов и в корне противоречит идеи демократии. Последняя предполагает активную позицию общества; при этом государство выступает как регулятор общественных отношений, его задача – создавать организационные и правовые условия; а также выполнять ряд публичных функций, неотъемлемо связанных с его природой. Соответственно, позиция Национального антитеррористического комитета на современном этапе заключается в том, что институты гражданского общества, научного, образовательного и бизнес – сообщества, СМИ могли бы более активно подключиться к антитеррористической деятельности государства и внести свой значимый вклад в дело защиты наших граждан от террористических посягательств ^[34].

Известно, что «молодость как определённая фаза, этап жизненного цикла биологически универсальна, но её конкретные возрастные рамки, связанный с ней социальный статус и социально – психологические особенности имеют социально – историческую природу и зависят от общественного строя, культуры и свойственных данному обществу закономерностей социализации» ^[12].

В этой связи заметим, что, по мнению немецкого философа Ю. Хабермаса, « современность всякий раз понимается как переход к новому; она живёт, осознавая ускорение исторических событий и ожидая «инакового» будущего» ^[40]. Поэтому «настоящее увековечивает разрыв с прошлым как непрерывное обновление». Хабермас Ю. приходит к выводу: «Обесцениванием образцового прошлого и необходимостью обнаруживать собственные принципы, содержащие современный опыт и современные жизненные формы, объясняется изменение структуры «духа времени». Дух времени превращается в среду, в которой отныне продвигаются политическое мышление и политические конфликты» ^[40]. На подобные процессы указывал и Э. Фромм: «Экономическая и политическая сцена расширилась и усложнилась; человеку всё труднее разобраться в происходящем» ^[39]. Реформирование общества и переход к рыночным отношениям резко активизировали информационно-коммуникативные процессы, осуществляемые опосредованно через средства массовой коммуникации, как в межличностном, так и личностно-групповом воздействии.

Интенсифицирующиеся в настоящее время процессы глобальной информатизации социального пространства коренным образом преобразуют человеческое и общественное бытие. В результате формы пространственно-временной организации социальных связей и отношений претерпевают глубокую трансформацию. Продолжающаяся информационная революция сжимает время и пространство, открывает границы, позволяет устанавливать контакты в любой точке земного шара, меняет содержание различных видов деятельности. Пространство общественного бытия уплотняется и перемешивается, становясь более однородным. Неслучайно в ряде своих работ Э. Тоффлер обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных и политических изменений. В книге «Метаморфозы власти» он предупреждает: «Человечество ждут резкие перемены. Оно стоит перед глубочайшим социальным переворотом и творческой реорганизацией всего времени» ^[35]. По его мнению, «сегодня весь мир – это быстро исчезающая ситуация», « ценности непрестанно меняются, чувство дезориентации ещё больше усиливается». Он утверждает: «Наше время высвободило абсолютно новую социальную силу – поток перемен настолько ускорил свой ход, что он влияет на наше чувство времени, революционизирует темп повседневной жизни и сказывается на том, как мы «ощущаем» мир вокруг нас» ^[35].

Коммуникация сегодня является основным социальным процессом современности, главным способом формирования социального пространства и времени, основным механизмом социального управления – и в итоге она выступает как творец «новой социальности». Процесс социального взаимодействия интенсифицируется, приобретает невиданную ранее динамику. В современных условиях СМК выполняют не только функцию информирования, но также социализации и образования. При этом масс-медиа нередко заменяют процесс систематического обучения и просвещения относительно общественно значимых вопросов и служат руководством к действию при решении повседневных практических проблем ^[6]. Поэтому именно в массово-коммуникационной среде, сегодня происходит формирование механизмов информационно- психологического воздействия на индивидуальное и массовое сознание.

В целях аналитической оценки особенностей организации информационно-психологического воздействия, направленного на вовлечение молодёжи в террористическую деятельность и проблемы организации соответствующего противодействия, автор данной статьи, провела ряд глубинных интервью с экспертами.В качестве экспертов выступали: имам соборной мечети одного из российских городов (анонимное участие); Р. Р. Сулейманов, руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований (г. Казань), Р. Ф. Патеев, исламовед, к. политол. н., доцент кафедры теоретической и прикладной политологии факультета социологии и политологии Южного федерального университета, директор автономной некоммерческой организации «Центр эффективных стратегий» (г. Ростов-на-Дону), сотрудник специальных подразделений (опытный боец спецназа, регулярно выезжающий в составе соответствующих групп на территорию Северного Кавказа для решения задач связанных со стабилизацией обстановки и участия в контртеррористических операциях) ^{[9, 10]}.

В ходе нашей беседы Р. Р. Сулейманов рассуждая о том, как соотносится с традиционными религиозными догмами заявления о медиаджихаде, которые невозможно встретить в какой-либо священной книге мусульман, отметил, что «прогресс привлекает не столько верующих, сколько «агитаторов»». В ходе нашей беседы он подчеркнул, что экстремистские «информресурсы очень активны. Правда, если присмотреться, то заметно, что пропаганду все время ведут одни и те же персонажи, их человек 20-30. Судя по тому, сколько времени и сил они тратят на общение в соцсетях, им за эту риторику неплохо платят». Рассуждая, по поводу того, что привлекает молодёжь в террористической деятельности и, почему среди террористов немало социально- благополучных людей, имеющих все шансы преуспеть, исламовед Р. Р. Сулейманов, указал на «использование социальной риторики» и подчеркнул, что их увлекает «идея служить некоему справедливому проекту». «Халифат в этом отношении выглядит как такой своеобразный коммунизм XXI века, ради которого люди готовы пойти на всё, в том числе и люди зажиточные. Что толкает того же Бен Ладена на поддержку терроризма и самого участия в этом? Некая благородная идея социальной справедливости, как он её понимает». В этой связи Раис Равкатович провёл историческую параллель, задаваясь вопросом, «что толкало тех же революционеров конца IXX начала XX века, которые были выходцами из дворянских семей? Того же Владимира Ульянова, например?» Ответ на этот вопрос вполне очевиден и заключается, по его словам, в следующем: «идея построить некое социально – справедливое государство, как они его трактовали».

Отметим, что имам соборной мечети одного из российских городов, в ходе нашей беседы заметил, что экстремистами активно эксплуатируется идея джихада: «Если обратиться к Корану, то высшая цель джихада - основать шариатское государство. Такое, которое живет по законам Аллаха, - проще говоря, идеальное. В нем люди должны жить в здравии, любви, дружбе, никто не должен в чем-либо нуждаться и тем более – кого-то ненавидеть». Однако он особо отметил, что для «джихада необходимы определённые условия». «Джихад как вооружённая борьба направлен только против тех, кто агрессивен в отношении мусульман, воюет с ними и вынуждает их защищаться».

Вместе с тем Р. Ф. Патеев, подчеркнул: «радикальные богословы поняли, что развитие средств массовых коммуникаций можно активно использовать в своих целях для манипуляции общественным мнением». В частности, «можно привлекать сторонников, и подталкивать их к конкретным практикам в политической деятельности, развивая утопические концепции тотальной социальной справедливости. Эти концепции просты и доходчивы, но существуют скорее в виде лозунгов, нежели в форме критически и рационально осмысленных теорий, которые возможно реализовать в современной противоречивой социальной реальности. Отсюда и призывы ведения «информационного джихада». В силу свой простоты и доходчивости подобные лозунги находят отклик у некоторых верующих». Выбор молодёжи как основного объекта воздействия обусловлен, по мнению Р. Ф. Патеева тем, что: «Зрелого человека, который имеет жизненный опыт и понимает сложность и противоречивость социальной реальности вряд ли можно привлечь утопическими лозунгами. Однако молодые люди, пытающиеся определится в этой сложной жизни, всегда ищут пространство для самореализации. Это своего рода идеальный мир, где они обретают новые цели в своей жизни и единомышленников. Они практикуют общую систему ценностей, у них одинаковые культурные образцы и стереотипы поведения».

В этой связи следует заметить, что мотивационной доминантой «экстремистского сознания» является вера в обладание высшей, единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества. Это, является значимой, но не единственной предпосылкой обращения к терроризму. Однако вероятность обращения к нему возрастает при наличии некоторых других условий, стимулов, мотивов, при наличии специфической ценностно-мотивационной системы. Необходимым элементом указанной системы является крайняя нетерпимость к инакомыслию, а также всякого рода сомнениям и колебаниям, перерастающая в убеждение, что нормальный, полноценный человек просто не может видеть вещи в ином свете, чем тот, который открывается благодаря обладанию абсолютной истиной ^[3]. Это подтверждает и следующее высказывание Р. Ф. Патеева: «Необходимо понимать, что человек, впитавший в себя радикальные религиозные установки - это человек с поврежденным сознанием. Его убеждения фактически невозможно «переформатировать» рациональными доводами. Своих оппонентов он автоматически причисляет к людям «несведущим», лишь только себя и своих единомышленников он считает обладателями «истин», благодаря свой «приближенности» к Богу».

Итак, проведём историческую параллель и обратим внимание на некоторые особенности пропаганды в нацистской Германии. Идеологи учитывали традиционно патерналистские настроения и ожидания населения Германии, и в политический дискурс была введена метафора спаситель, отсылающая к библейским сюжетам. Нацизм как бы подвёрстывал себя к христианской традиции. Метафора спаситель стала ядром нового образа Гитлера – отца нации, её духовного лидера. Интересно, что в 1934 г. была поддержана большинством населения, так называемая, «Ночь длинных ножей». Публикаций в прессе и сообщений на радио было крайне мало, упоминалось только, что Рем с сообщниками готовили переворот, выступили как предатели. В массовом сознании это событие закрепилось в библейском контексте. Американский посол в Берлине Уильям Дод вспоминал, как во время театральной постановки на христианскую тему один из зрителей во время сцены допроса Христа фарисеями воскликнул: «Это наш Гитлер!», а дама во время сцены предательства Иуды прошептала: «Это – Рем!» ^[8]. Важно отметить, что такие аналогии зрителей театральной постановки во многом обусловлены эффективной пропагандой, выступающей в данном контексте как организованное убеждение и основанной на неустанном повторении одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать на веру. При этом воздействие происходит на обыденное сознание, повседневные «маленькие» мысли, желания и поступки среднего человека. В таком случае человек склонен воспринимать как собственное убеждение то, что он запомнил, даже если запоминание произошло в ходе исключительно механического повторения назойливой песенки или тезисов.

Заметим, что и современные радикальные деятели также целенаправленно используют приём повторения, пропагандируя соответствующие идеи и внедряя их в сознание молодёжи. Массовое воздействие осуществляется посредством тиражирования и популяризации видеообращений боевиков, песен, экстремистской литературы в Интернет-пространстве.Так выдающийся философ Антонио Грамши, характеризуя эффективность повторения как пропагандистского приёма, писал: «Это - не изречение некой истины, способной совершить переворот в сознании. Это огромное количество книг, журналов, брошюр, газетных статей, разговоров и споров, неустанно повторяющихся. И в своей гигантской совокупности они образуют то дополнительное усилие, из которого рождается коллективная воля, которая необходима, чтобы получилось действие» ^[21].

Следует подчеркнуть, что вопросы идеологической мобилизации молодёжи рассматривались как наиболее актуальные в нацистской Германии. Если проследить путь, по которому шли пропагандисты в тот социально - исторический период, то обнаруживается, что в течение 1933-1934 гг. происходит постепенная концентрация контроля каналов коммуникации в руках органа исполнительной власти – Министерства просвещения и пропаганды. В результате целенаправленной деятельности к концу 1930 –х годов, согласно данным историков и социологов, наиболее типичным сторонником нацизма являлся молодой человек в возрасте от 18 до 26 лет ^[16]. Преданность идеологии нацизма и проводимой нацистами политики выражалась в почитании лидера нации, любви к своей земле и своему народу, готовности ради них на жертвы и необходимость изгнания угрожающих народу и фюреру «расово чуждых» - эти постулаты закрепились в молодёжной среде. Соответственно, было морально легитимизировано насилие, а именно, захватнические войны и уничтожение целых народов. На уровне общественного мнения закрепилось то, что деструкция подчинена высшей цели служения германскому народу ^[7]. В целях формирования лояльности к нацистскому режиму в подконтрольных нацистам СМИ методично использовались лозунги, простые и понятные большинству немцев: борьба с безработицей, ликвидация позорной Версальской системы. Вместе с тем, министерство пропаганды собирало данные о том, как население уже проявило себя. В этой связи изучалась информация о просмотре фильмов, посещении спектаклей, выставок, читательском спросе в библиотеках, раскупаемости книг ^[27]. Заметим, что к середине 1930-х годов кино стало частью жизни каждого немца. Ежегодно продавалось 350 млн. билетов в кино. В каждом районе Берлина был кинотеатр на 1000 мест. Просмотр кинофильмов стал популярной формой социально - досуговой деятельности немцев. Это эксплуатировалось при целенаправленном формировании психологической готовности к военной агрессии. Для развития киноиндустрии в строго опредёленном русле привлекались талантливые режиссёры и продюсеры. Одним из наиболее популярных жанров кино, нацеленных на идеологическую мобилизацию молодёжи, были развлекательное музыкальное кино, фильмы-ревю. Однако они несли политическую функцию. Зрителю предъявлялся идеальный мир: невинные влюблённые, наказанное зло, всё это дополнялось яркими хореографическими этюдами и мелодичными песнями. Наряду с этим активно транслировались пропагандистские фильмы призванные морально мобилизовать общество на поддержку мер, принимаемых режимом («Еврей Зюсс» (1940), «Вечный жид» (1940), «Я обвиняю» (1940) и другие); а также исторические, показывающие на кого нужно быть похожим – «Великий король» (1942 г. фильм о Фридрихе Великом), «Кольберг» (1945, фильм о сражении в начале XIX в. между прусскими и французскими войсками). Необходимо подчеркнуть, что в период войны с Францией в 1940 г. Геббельс ввёл несколько правил для кинотеатров. Одно из них - обязательный показ до начала художественного фильма немецких киножурналов «Дойче Вохеншау». Это еженедельный киножурнал, содержащий репортажи, снятые в районе боевых действий. Они монтировались в Берлине и дополнялись постановочными кадрами. Данные сюжеты проходили двойной контроль со стороны вермахта и министерства пропаганды ^[7]. Итак, очевидно, что методы, используемые для идеологической мобилизации молодёжи в нацистской Германии, не утратили своей актуальности в современных условиях. Сегодня экстремистами также активно эксплуатируется идея «справедливого государства», простые, доступные большинству лозунги, видеообращения боевиков, видеосюжеты о моджахедах. А в качестве ведущего пропагандистского пространства выбран Интернет как наиболее популярное у молодёжи средство массовой коммуникации.

Об эффективности такой пропаганды, по мнению опытного сотрудника специальных подразделений (бойца спецназа), свидетельствует «активный и постоянный прирост молодёжи в экстремистские группы». Причём, он заметил, что «это как гидра. Одну голову отрубил – три выросло взамен. И это продолжается на протяжении уже десяти лет» Он с горечью отметил, что «экстремистские сайты, известны и популярны среди радикально – настроенной молодёжи. Когда читаешь там форумы, понимаешь молодёжь агрессивная и решительно настроенная на активные действия». Причём, по его наблюдениям, среди радикально настроенной молодёжи развивается своеобразная социальная мода. Это проявляется, в том числе и во внешнем оформлении: «парни молодые с бородой без усов», девушки «в чёрных балахонах»; молодые люди нередко носят специфические повязки на голове, на машинах наклейки делают. При этом «они не всегда понимают, значение, используемых символов, могут и не знать, что означает, например, арабская вязь, сабли». Причём в качестве агрессивной речёвки выкрикивают: «Аллаху Акбар