Быт и досуг комсомольцев в сфере политического контроля в РСФСР 1918-1929 гг.

Слезин Анатолий Анатольевич доктор исторических наук профессор, Тамбовский государственный технический университет 392032, Россия, Тамбовская область, г. Тамбов, ул. Мичуринская, 112, каб. 313 Slezin Anatoly Anatol'evich Doctor of History Professor, the department of History and Philosophy, Tambov State Technical University   392032, Russia, Tambovskaya oblast', g. Tambov, ul. Michurinskaya, 112, kab. 313 anatoly.slezin@yandex.ru Другие публикации этого автора

Скоропад Алексей Эдуардович кандидат исторических наук юрисконсульт, ООО "Эталон" 392000, г.Тамбов, ул.Советская, д.106. Кафедра ИиФ. Skoropad Aleksei Eduardovich PhD in History post-graduate student of the Department of History and Philosophy at Tambov State Technical University 392000, g.Tambov, ul.Sovetskaya, d.106. Kafedra IiF. alexey_skoropad@mail.ru Другие публикации этого автора

Как мы уже неоднократно пытались доказать, системой советского политического контроля ^[1] уже в первое десятилетие советской власти чрезвычайно широко была охвачена духовная сфера^[2-12]. Но это не значит, что политический контроль не затронул другие ипостаси повседневной жизни молодежи, в том числе и самих комсомольцев. В частности, как политическую задачу в комсомоле рассматривали развитие физкультуры и спорта ^[13].

В мае 1918 года в РСФСР был создан Всевобуч (Центральный отдел всеобщего военного обучения) — первая советская организация, непосредственно занимающаяся вопросами развития физкультуры и спорта. Главой Всевобуча стал Н.И. Подвойский. Если верить мемуаристам, В.И. Ленин на недоуменный вопрос Н.И. Подвойского, почему его переводят на тыловую работу, ответил: «А лучше будет, если кулаки спортсменов будут повернуты против нас?» На контрреволюционную деятельность спортклубов при назначении Н.И. Подвойского обратил внимание Ф.Э. Дзержинский: «Молодежь тянется к спорту. Белогвардейцы пользуются этим, они восстанавливают буржуазные спортивные и бойскаутские организации и, есть данные, готовят там кадры контрреволюции. Мы должны вырвать молодежь из их рук, создать красные спортивные организации» ^[14].

II съезд РКСМ в резолюции «О физическом воспитании и скаутизме» специально оговорил право на существование лишь за спортивными обществами с пролетарским составом. Именно Центральный Комитет комсомола был инициатором решения Всероссийского совещания работников Всевобуча (август 1921 года) ликвидировать старые спортивные организации, не занимавшиеся коммунистическим воспитанием ^[15].

При создании в сентябре 1922 года «Красного союза физической культуры» оговаривалось, что он должен работать под идейным руководством РКСМ. Спорт и физкультура рассматривались как средство для привлечения в ряды союза широких кругов рабочей молодежи. Причем сама мысль о сохранении спортивных организаций, альтернативных рабочим, и в будущем отвергалась как крамольная. В качестве временных мер допускались следующие разновидности тактики по отношению к старым спортивным командам:

— уничтожение старых спортивных объединений;

— чистки социального состава;

— приписка «очищенных» старых команд к новым с целью использования их опыта рабочими спортивными организациями (при численном преобладании последних) ^[16].

Летом 1923 года при исполнительных комитетах местных советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов создали Советы по физической культуре, координировавшие и контролирующие всю деятельность государственных ведомств по физическому развитию населения. Решениями губернских и областных комитетов комсомола местные комсомольские организации обязывались выполнять указания советов по физической культуре, направляли своих представителей в эти советы.

Довольно-таки долго не удавалось «окомсомолить» весь состав спортивных кружков, но проблема политического контроля над ними была решена быстро за счет внедрения членов партии и комсомола в правления м спортивных кружков и прикрепления к кружкам специальных представителей комитетов комсомола.

В условиях, когда политизировалась чуть ли не вся общественная жизнь, любое действие физкультурников рассматривалось через политическую призму. Так, при проведении выездов городских инструкторов в деревню им предписывалось соблюдать крайнюю осторожность и выдержанность, чтобы не дискредитировать дело физической культуры в глазах крестьянства. В глухих районах и национальных республиках от организаторов физкультуры требовали особой осторожности. Ведь дискредитации власти могло способствовать просто появление физкультурников в трусах. Еще больший «политический проступок» — медицинское освидетельствование девушек врачом-мужчиной.

В середине 1920-х годов и само занятие спортом оправдывалось политическими задачами: «Сохранение своего здоровья — такая же работа для каждого комсомольца, как и всякая другая общественная обязанность. Суть состоит в том, что бережное и внимательное отношение к здоровью диктуется не заботами о сохранении своей шкуры и своего брюшка для бездельной своей буржуйской жизни, а заботами о том, чтобы сохранить мускулы, нервы, голову действующей общественной единицы, сохранить себя для революционной трудной и суровой работы. Это должен быть не шкурный, а общественный интерес» ^[17]. Сама спортивно-массовая работа подавалась как деятельность по подготовке здоровых кадров для партии, для будущего социалистического строительства. Популярные лозунги того времени: «Революции нужны здоровые, могучие борцы за коммунизм», «Каждый свободный час — для укрепления своего здоровья. Оно нужно революции», «Физическое развитие для комсомольца не пустая забава, а могучее орудие классовой борьбы», «Оздоровление трудящихся – дело рук самих трудящихся».

Показательны подходы к организации физкультуры на 1-м Всероссийском Совещании Советов Физкультуры. Докладчик отмечал, что «комсомол с начала своего существования является становым хребтом всей работы по физкультуре и инициатором ее новых форм и методов, так как физкультура рассматривается им не только как способ оздоровления, но и как мощное средство и наилучший способ вовлечения рабоче-крестьянской молодежи в коммунистическое воспитание». Был выдвинут лозунг « Наш минимум — ни одного комсомольца вне физкультуры» ^[18].

Система политического контроля была направлена на закрепление в общественном сознании молодежи «коренного отличия» рабочего физкультурного движения от олимпийского, однозначно характеризуемого буржуазным. Высший Совет физической культуры при ВЦИК в мае 1926 года однозначно расценил несоветские физкультурные организации как «опорные пункты буржуазии в ее борьбе против рабочих», выдвинул задачу борьбы против «буржуазного спортивно-гимнастического движения» ^[19].

Все большее внимание физической подготовке комсомольцев уделялось в связи с провозглашенной задачей активно участвовать в вооруженной защите революции. В связи с этим физкультурно-массовая работа еще в большей степени политизировалась. Дисциплина в спортивных кружках рассматривалась как путь к дисциплине в армейском строю. Проводились показательные суды над хулиганами-физкультурниками с привлечением общественных обвинителей.

В конце 1920-х годов советская пропаганда настойчиво вселяла в общественное сознание уверенность в неизбежность новой войны. Комсомол поставил задачу добиться, чтобы каждый член союза научился стрелять и приобрел специальные навыки в определенной области военного дела. Каждая первичная организация нацеливалась на составление специального плана военного обучения. Партийные организации взяли под свой контроль обучение комсомольцев военному делу, проводили обследование комсомольских организаций с целью выявления как военных умений, так и общественных настроений молодежи по поводу целесообразности военной подготовки, участия в грядущей войне. Даже частушки, пропагандируемые комсомолом, вселяли уверенность в победе в возможной войне:

Пролетарий на войне

Капитал спалит в огне, —

Чрез мучение и кровь

Будут радость и любовь ^[20].

Резко политизированными были даже пропагандируемые комсомолом игры. Яркий пример — игра «Ленин». Мы обратились к ней еще и потому, что она гипертрофированно отражает суть советского политического контроля:

Ходит он, ходит с целью одной,

Ищет по стране по родной,

Врагов власти трудовой,

Врагов власти трудовой.

При этом отражено и участие комсомольцев в системе политического контроля :

Комсомолец ты —

В помощь мне иди.

Трудовую Русь,

Как свой глаз, блюди ^[21].

Политический характер придавался контролю посещения массовых мероприятий. Например, как проявление антисоветских настроений подавалось, что в селе Чернавка Красивской волости молодые крестьяне разошлись, не досмотрев картину «Великий путь» «про вождей народа» ^[22].

Постепенно все более тщательному контролю подвергалось чтение комсомольцев. Особенно большое внимание уделялось чтению подростков. В резолюции XIII съезда партии (май 1924 года) оговаривалась особая значимость задачи «приступить к созданию литературы для детей под тщательным контролем и руководством партии, с целью усиления в этой литературе моментов классового, интернационального трудового воспитания» ^[23].

Политпросвет ЦК РКСМ регулярно составлял списки книг, которые рекомендовались к широкому чтению комсомольцами. В 1924 году, например, в список 10 книг, которые политпросвет рекомендовал прочесть в первую очередь, входили:

Тарханов О. Новичкам. М.: Молодая гвардия, 1924.

Обращение VI-го съезда РЛКСМ ко всем членам Союза в связи с переименованием Союза в ленинский.

Ленин В. И. Каким должен быть комсомолец. М.: Молодая гвардия, 1924.

Зиновьев Г. Мы — все октябристы. М.: Госиздат, 1924.

Зиновьев Г. Как большевики строят государство рабочих и крестьян. М.: Красная новь, 1924.

Ленин В. И. Как рабочие и крестьяне управляют СССР. М.: Красная Новь, 1924.

Коваленко П. Книжка политграмоты. Изд. 12-е. М.: ГИЗ , 1924 (Данную книга предлагалась на выбор с изданием: Бердников и Светлов: Что должен знать каждый рабочий и крестьянин, вступающий в РКП).

Зиновьев Г. В. И. Ленин. Л.: Ленгиз, 1924 (На выбор: Ярославский Е. Жизнь и работа В.И. Ленина. М.: Новая Москва, 1924).

Сандомирский Г. Беседы о международном положении, М.: Госиздат, 1924 ^[24].

«Второй круг» чтения молодого рабочего по версии «Смены» составили «Азбука коммунизма» Бухарина и Преображенского, книга Вольфсона «Экономические формы СССР», несколько сборников Г.Е. Зиновьева ^[25].

В 1924 г. в Москве был проведен массовый «Вечер Книги». Показательно, что во время театрализованного суда-диспута заведомый победитель Рабочий доказывал: «Книга, печать — могучее орудие классовой борьбы». В последовавшем спектакле популярные зарубежные авторы детективов «организовывают заговор против советской литературы». Заговор «раскрывается Красными Дьяволятами и Уоптом Синклером ^[26].

Комсомольских функционеров постоянно заботила проблема чтения рядовых комсомольцев. Приведем типичное письмо в общественно-политическое издание: «Чтение, книга, газета занимают в жизни основной массы комсомола ничтожное место. Даже окончившие фабзавуч ребята не читают газет, а если и читают, то, сами признаются, — происшествия, суд, кинопрограммы. Беллетристика, и то не привлекает ребят, а о политической книжке и говорить не приходится. Политические книжки сохнут в библиотеках» ^[27].

Исследования читательских интересов комсомольцев, проведенные во второй половине 1920-х годов, тем не менее, дружно показывали преимущественный интерес к политической литературе. 45% тамбовских комсомольцев, например, в 1927 году завили, что читают только политическую литературу, разносторонние интересы были зафиксированы лишь у 9% опрошенных ^[28]. Но вряд ли это могло доставить удовлетворение руководящим органам комсомола. Во-первых, в формулярах значилась в основном агитационная литература, во-вторых, как показывает анализ результатов политучебы, заявления комсомольцев и реальность — вещи разные, многие лишь брали эти книги, но не читали, другие — читали, но не усваивали прочитанного.

Если же сравнить результаты изучения читательских интересов комсомольцев и несоюзной молодежи, то приходишь к выводу, что в основном молодежь читала беллетристику. Кстати, одной из самых читаемых стала книга П.Романова «Без черемухи», где затрагивались жгучие проблемы молодежной повседневности. Популярными авторами были А. Фадеев, Ф. Гладков, А. Серафимович, С. Есенин, А. Безыменский, В. Маяковский, A. Жаров, И. Доронин и др.

Классическая художественная литература составляла менее 15% от общего объема читаемого ^[29]. В данном случае эффективной можно признать комсомольскую пропаганду, которая настойчиво дискредитировала «старую» литературу. Например, великого русского писателя Ф.М. Достоевского «Комсомольская правда» называла черносотенцем ^[30]. Н.К. Крупская настойчиво предупреждала: «В старых книгах наряду с увлекающим ребят содержанием много чуждой идеологии, совершенно для нас неприемлемой. Сплошь и рядом, когда тебе напоминают какую-нибудь книгу, то вспоминаешь, что над этой книжкой было пережито, и думаешь: «Ах, какая хорошая книжка». Но когда ее берешь, то видишь, что она совершенно неприемлема. Не всякую увлекательную книжку можно дать детям»^[31]. Многие книги, по мнению органов государственной цензуры, были настолько недостойны советского молодого человека, что их просто изъяли из библиотек. Так, в частности, поступили с детективной, мемуарной литературой.

Свой вклад в политический контроль над чтением внес Главполитпросвет, при котором с марта 1924 года действовала специальная комиссия по изучению деревенской книги. Она не только изучала читательские интересы, но и осуществляла идеологическое руководство деятельностью издательств.

По определению I Библиотечного съезда (июль1924 г.), библиотеки виделись «орудием выработки коммунистического мировоззрения, очагом воспитания и просвещения в духе марксизма и ленинизма» ^[32]. Центром политпросветработы в деревне стала изба-читальня. И библиотекарь, и избач играли огромную роль и в системе политического контроля: ведь во многом от них зависело содержание мероприятий в избах-читальнях, именно их предложения, оценки формировали читательские вкусы. В этой связи представляется неслучайным формирование корпуса избачей в основном из числа комсомольских и партийных активистов. Так, по данным за 1924–1925 годы из 107 работников крупных изб-читален Саратовской губернии – 75% совмещали работу в избе-читальне с работой «по комсомольской и партийной линии»^[33].

Надо также иметь ввиду, что так называемый «спрос по заданию» (школы, комсомола, партии, пионерской организации) также являлся мощным механизмом политического контроля над кругом чтения. Провозглашалось, что «юные ленинцы в библиотеке должны чувствовать себя рыцарями коммунизма, оружие которых — книга»^[34]. Так, по сведениям Е. Добренко, 40% «школьной литературы» составляла «общественно-политическая литература» (занимавшая в самостоятельном детском спросе до 5%), зато приключения и путешествия в «заданиях школы» занимали 1,5% спроса, сказки — 0% ^[35].

Комсомольские организации активно привлекались к популяризации издаваемой общественно-политической литературы. Сейчас бы мы назвали это участием в рекламных акциях. Однако учитывая, что круг рекомендуемой литературы определялся партийными и комсомольскими органами, прежде всего, с учетом политической целесообразности, и эту форму комсомольской работы можно считать средством политического контроля.

Для последующего контроля над повседневными занятиями комсомольского актива большое значение имело выборочное обследование бюджетов времени комсомольских активистов. Обследование было проведено статистическим подотделом Центральным Комитетом комсомола осенью 1925 года. Комсомольским организациям от губернского до ячейкового масштаба были разосланы формуляры, в которых по вертикали были указаны статьи затрачиваемого времени, а по горизонтали надо было проставить использованное на ту или иную деятельность время. Любопытно, что анкетирование проходило под девизом : «Учти свое время — поможешь комсомолу и партии лучше работать». По итогам обследования был издан специальный сборник. В него вошли данные, полученные в результате обработки 125 анонимных анкет из 28 губерний и округов (в том числе 85 – от ответработников, 22 – от политпросветработников) ^[36].

Результаты обследования однозначно убеждали, что у комсомольского актива отсутствует нормальный отдых в рабочие дни, полностью отсутствует отдельный день отдыха. Перегруженность комсомольскими и партийными обязанностями, отсутствие какой-либо рационализации в организации времени работы и отдыха пагубно отражались на здоровье обследуемых: 83% из них имели ту или иную болезнь ^[37].

Во многом благодаря данному обследованию был закреплен курс на рационализацию трудовых затрат, регламентацию рабочего дня с целью оздоровления актива, организацию регулярных занятий физкультурой.

На комсомол был возложен контроль за проведением медицинского освидетельствования молодежи. Причем и здесь проблеме придавался политический характер: «Наши враги говорят о вырождении молодого поколения Советской России. Это — ложь. Процент больных подростков с каждым годом уменьшается…» ^[38].

Огромное внимание в «коммунизировании» общественного сознания молодежи отводилось художественной самодеятельности, народному творчеству. В комсомоле весьма распространенным становилось мнение: «Хулиганит, главным образом, та молодежь, которая не охвачена культурным влиянием, которую томит безделье, которая не знает, куда употребить свою силушку» ^[39]. Основной формой контроля за досугом молодежи стало развитие клубной работы. Для комсомольцев участие в ней становилось обязательным. Наиболее распространенными видами клубной работы были кружки: общественно-политический, естествоведения или юннатов, литературный, драматический, изобразительного искусства, музыкальный, физкультуры. Наибольшим успехом пользовались массовые мероприятия.

В начале 1924 года Главное управление социального воспитания и политехнического образования издало циркуляр "Об организации Совета художественного воспитания" при Народном комиссарите просвещения, в задачи которого входили инструктирование по вопросам художественного воспитания и объединение всей работы, ведущейся в этой области. Все губернские отделы социального воспитания должны были выделить специальных сотрудников для связи с советом и координации работы в рамках губерний. Все дисциплины, связанные с художественным образованием (музыка, изобразительное искусство, драматизация, ритмика, литература), получали руководящий центр. Под контроль этого совета попадала и вся внешкольная художественная работа.

К чести многих комсомольских лидеров, они осознавали, что для организации очень важно привлечение в нее неформальных лидеров молодежи. Одной из лучших форм выявления «деревенских заводил» стали конкурсы на лучшего гармониста, лучшего плясуна. В Вольском уезде, например, с помощью таких конкурсов удалось привлечь к активной комсомольской работе более 120 человек, которые до этого отличались только на деревенских посиделках ^[40].

Через печать, инструкции клубам и комсомольским ячейкам комсомол активно внедрял в массы частушки, в которые вкладывалось явно пропагандистское содержание. В них напрямую религиозным ценностям противопоставлялись новые:

Воскресенье подошло —

Не пойдем молиться,

Это времечко прошло,

Надо нам учиться.

Не пойду в церковь молиться,

Старики пусть молятся,

Лучше в клубе посижу я —

Буду комсомолиться ^[41].

Новорожденный кричит:

«Пусть мамаша октябрит,

Я попу не дам доходу,

Не пойду в святую воду».

Мы по-новому живем,

Старь взрываем миною,

Сына Маем назовем,

А дочь — Октябриною ^[42].

Доктора во всем помогут,

И болезни все уймут,

Лекаря все ведь загубят,

В миг на тот свет ушлют ^[43].

В тоже время комсомольские органы остро реагировали на использование частушек с содержанием, которое не устраивало их с идеологической точки зрения. Так, кулацко - бандитскими, порнографическими были признаны частушки:

Сидит Ленин на заборе,

Плетет лапти кочетыгом,

Чтобы наши комсомольцы

Не ходили босиком.

Комсомол, комсомол

Рубаха зеленая,

Не твоя ли, комсомол,

Изба разваленная.

Пионер, пионер,

Чего тебе надо,

Пулю в лоб, штык в бок —

Вот тебе награда ^[44].

Осуждение вызывали и те частушки, которые просто констатировали противоречивость происходящих процессов, трудности смена старого новым:

Не пошла бы я к обедне -

Вижу, цыпочка прошел.

Почему я примечаю, -

Картуз синий, чуб большой ^[45].

Причем в самом комсомольском творчестве нередко присутствовали фактически хулиганские мотивы:

Капиталисты кричат: ай,

А Мы празднуем Май.

Капиталистам пух в рот,

А мы – свободный народ.

Чтобы не было нам скверно

Всех под знамя Коминтерна!

Всех буржуев уничтожим;

Им мы рожи растворожим.

Ненавистны лордов морды, —

В морду в миг получат лорды,

Добываем для народа

Мы желанную свободу,

Вперед,

Народ! ^[46]

Приобщение молодежи к новым, советским формам досуга было связано с чрезвычайными трудностями. В 1925 г., например, журнал «Смена» рассказывал, как в одном из сел «девушки вместо вечерок стали ходить в читальню и на комсомольские собрания, так их по вечерам подкараулили сыновья зажиточных мужиков и стали заворачивать на вечерки». Более серьезным признавалась проблема противопоставления поведения детей и родителей: «В читальню не ходи, по улице шляйся, а в комсомол нельзя. Почему? Потому что там непристойные речи про бога говорят, батюшку ругают, а каково отцу с матерью, когда дети безбожники, да добро, если парень, а то дочь. Это им кажется из рук вон, и родители не пускают девушек в комсомол в большинстве случаев» ^[47]. В связи с этим усилия органов власти, осуществляющих политический контроль, были направлены против препятствий, осуществляемых на пути внедрения новых обычаев. Приверженцев старого высмеивали в печати, устраивали публичные агитационные суды, где они выступали в роли обвиняемых.

В отли