Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Международное право
Правильная ссылка на статью:

Метаконфедерация – субъект глобального права будущего

Новиков Олег Алексеевич

кандидат юридических наук

доцент, кафедра гуманитарных дисциплин, русского и иностранных языков, Воронежская государственная академия спорта

394000, Россия, Воронежская область, г. Воронеж, ул. Карла Маркса, 66, оф. 1

Novikov Oleg Alekseevich

PhD in Law

Associate Professor, Department of Humanitarian Disciplines, Russian and Foreign Languages, Voronezh State Academy of Sports

394000, Russia, Voronezh region, Voronezh, Karl Marx str., 66, office 1

rum-ili@mail.ru
Надточий Игорь Олегович

доктор философских наук

профессор, кафедра гуманитарных дисциплин, русского и иностранных языков, Воронежская государственная академия спорта

394000, Россия, Воронежская область, г. Воронеж, ул. Карла Маркса, 50, оф. 130

Nadtochii Igor' Olegovich

Doctor of Philosophy

Professor, Department of Humanities, Russian and Foreign Languages, Voronezh State Institute of Physical Culture

394000, Russia, Voronezh region, Voronezh, Karl Marx str., 50, office 130

nadto4y.ig@yandex.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2644-5514.2022.4.39203

EDN:

FFWESV

Дата направления статьи в редакцию:

19-11-2022


Дата публикации:

30-12-2022


Аннотация: Предметом исследования представленной авторами статьи являются субъекты той системы глобального нормативного регулирования, которую исторически принято именовать международным правом. Объект исследования – разнообразные связи, складывающиеся между субъектами глобальных отношений, регулируемые на основании принципов и норм системы, именуемой международным правом. Авторы предлагают постепенный отход от привычных наименований, принятых в современной теории международного права, и, в частности, предлагают новые дефиниции: "глобальное право" и "метаконфедерация". Предлагаемые авторами определения являются отражением происходящей в наши дни глубокой эволюции глобальных отношений и процесса возникновения новых субъектов этих отношений.    Новизна исследования заключается в предложении авторами новой дефиниции для теории международного права: «метаконфедерация». Исследование феномена метаконфедераций является, по мнению авторов, перспективным вектором будущих научных исследований. Глобальные метаконфедерации представляют собой прообразом основного, если, в принципе, не единственного субъекта глобального права будущего. Корень «мета-» является маркером сложности внутреннего устройства исследуемого субъекта глобального права и его экстерриториальности. Со своей стороны, использование термина «конфедерация» подчеркивает максимальную свободу внутреннего устройства субъектов глобального права будущего. Возникновение метаконфедераций в качестве полноправного и основного субъекта глобального права, по мнению авторов, закономерно повлечёт за собой изменение его форм, при сохранении сущности – принципиального подхода к регулированию отношений между его субъектами.


Ключевые слова:

право, конфедерация, принцип, идея, система, закон, норма, практика, государство, регулирование

Abstract: The subject of the study of the article presented by the authors are the subjects of that system of global regulatory regulation, which historically is called international law. The object of the study is a variety of connections that develop between the subjects of global relations, regulated on the basis of the principles and norms of the system of international law. The authors propose a gradual departure from the usual names adopted in the modern theory of international law, and, in particular, propose new definitions: "global law" and "metaconfederation". The definitions proposed by the authors are a reflection of the ongoing deep evolution of global relations and the process of the emergence of new subjects of these relations. The novelty of the study lies in the authors' proposal of a new definition for the theory of international law: "metaconfederation". The study of the phenomenon of metaconfederations is, according to the authors, a promising vector for future scientific research. Global metaconfederations are the prototype of the main, if, in principle, not the only subject of the global law of the future. The root "meta-" is a marker of the complexity of the internal structure of the subject of global law under study and its extraterritoriality. For its part, the use of the term "confederation" emphasizes the maximum freedom of the internal organization of the subjects of the global law of the future.


Keywords:

law, confederation, princip, idea, system, lex, norm, practice, state, regulation

Нормы международного права исторически являлись, как правило, отражением уже сложившихся норм, фактически регулировавших отношения между его субъектами. Также следует отметить, что само название «международное право», очевидно, является устаревшим в настоящее время, по причине не вполне полной его применимости к современным реалиям глобального развития. Нормы международного права традиционно регулировали отношения между народами, в то время как потребности современного мира как минимум диктуют необходимость изменения названия данного комплекса изначально межгосударственных норм, которые в наши дни регулируют отношения не только между «народами», но и между широким кругом глобальных субъектов в самой широкой их трактовке. И, в первую очередь следует в очередной раз (хотя и в несколько ином виде, чем это делалось ранее)[7], предложить другое название феномена, о котором мы ведем речь, а именно – глобальное право, которое в отличие от внутригосударственного, априори регулирует отношения между различными субъектами в общемировом – глобальном, масштабе.

Как известно, «традиционными» субъектами международного права являются государства, государствоподобные образования, нации и народы борющиеся за независимость, а также международные организации[1]. Однако в настоящее время в науке всё чаще говорят о возникновении новых субъектов международного права[5], что, на наш взгляд, есть не что иное, как маркер процесса трансформации той системы норм, которую мы привычно именуем «международное право».

XXI столетие, и, в частности, тенденции развития глобального миропорядка в последние годы, ставят другую задачу – обозначить совершенно новые субъекты той системы норм и принципов, которую традиционно принято именовать международным правом. Это связано, на наш взгляд, среди прочего, с процессами трансграничной миграции вследствие военных конфликтов, а также с процессом глобальной цифровизации. Данные процессы затрагивают самый широкий спектр международных отношений. Например, сравнительно недавно мы наблюдали массовую миграцию населения из Афганистана[6], а также Сирии, Ливии и других горячих точек современного мира. Миграция огромных масс людей закономерно требует организации их взаимодействия друг с другом, а также защиты их прав. Мигранты, как правило, не имеют возможности создать на какой-либо территории собственное государство, но при этом являются языковой, культурной, а часто и этнической общностью.

Если мы обратимся к сравнительно отдаленному от наших дней этническому конфликту в Югославии в 1998-1999 гг., то отметим, что именно неконтролируемое переселение албанцев на территорию Сербии в разные годы, породило печально знаменитый косовский конфликт[4]. То же самое, в той или иной степени, мы можем констатировать и в отношении абхазского, карабахского, приднестровского, северо-кипрского и многих других этно-политических конфликтов, берущих начало в разные годы и продолжающихся до настоящего времени. Именно миграции населения вследствие конфликтов в странах первоначального проживания каких-либо этносов запускали деструктивные процессы на территории стран, принявших мигрантов.

Отделение территории одного государства от другого с целью создания на ней каких-либо этнических и политических анклавов, представляется нам очевидно тупиковым и деструктивным, за исключением тех случаев, когда та или иная территория ранее не была заселена, или управляющие ей страны оказались готовыми предоставить ее для того, чтобы некая общность создала на данной территории собственное государство. Примером подобного рода является история создания современного государства Израиль. Тем не менее, его образование также привело к многочисленным и продолжающимся до настоящего времени конфликтам Израиля с соседними странами.

Кроме того отметим, что в настоящее время государственная территория как фактор как фактор политики и экономики стремительно утрачивает своё значение. Хотя мы не склонны утверждать, что значение территориального фактора в современной системе международных отношений совершенно элиминировано, тем не менее, если мы сравним совокупный потенциал таких, стран как Бразилия и Южная Корея, или Казахстан и Сингапур, то при всей условности сопоставлений подобного рода, не сложно заметить, что мировое экономическое и политическое значение стран в двух вышеназванных парах вполне сопоставимо.

Другая важная на наш взгляд проблема, актуализирующая исследуемую нами тематику – это вопрос так называемых «несостоявшихся государств», или «failed state»[3]. Чаще всего к числу таковых относят страны Африки со сравнительно слабым экономическим и иным потенциалом, обременённых многочисленных внутренними проблемами, обладающих искусственными границами, что связано с разделением народов и т.д. Это, на наш взгляд, «первичные» «failed state».

К вторичным «failed state» можно отнести, по нашему мнению, те проблемные государства, которые проводят (или проводили) политику, не соответствующую современным реалиям международных отношений, и, в частности, руководствовавшихся в своей повседневной деятельности имперскими или иными подобными идеологемами, которые приводили их к торжеству архаических принципов устройства общества и государства, и, в частности, к утверждению примата силы во внутренней и внешней политике, фактическому отказу государства от монополии на применение силы и своих социальных функций и т.д. Ярким примером такого рода страны являлась, на наш взгляд, Ливия в годы правления Муаммара Каддафи (1969-2011 гг.), которая, вместо завершения построения ливийской нации и эффективного государства, осуществляла широкую территориальную и идеологическую экспансию[2]. Очевидно, что данный путь – путь имперского и (или) идеологического самоутверждения, является тупиковым для стран современного мира и закономерно влечёт их фрагментацию в будущем и, возможно, новое переучреждение – уход от статуса «failed state».

Если говорить о глобальной цифровизации, то отметим, что феномены интернета и социальных сетей уже изменили общественную жизнь и априори способны в корне трансформировать ее фундаментальные принципы, в частности, «привязку» некой социальной (в широком смысле этого слова) общности к территории.

Следует также отметить, что в настоящее время в рамках международного права (мы используем здесь привычное наименование) существует неразрешимое противоречие между двумя его ключевыми принципами. Это принцип права нации на самоопределение и принцип нерушимости государственных границ. К большому сожалению, как в теории современного международного права, так и в его практике, существование данного противоречия рассматривается как некая неустранимая априорная данность.

Полагаем, что в перспективе произойдет неизбежный отказ от принципа нерушимости государственных границ вследствие их исчезновения. На наш взгляд, любая общность людей, объединенная общими целями и принципами, вне зависимости от ее нахождения на некой территории, является политическим субъектом и имеет право на самоопределение, которое, со своей стороны, следует понимать, как невмешательство иных политических субъектов (иных общностей) во внутренние отношения, складывающиеся внутри этой общности.

В процессе глобализации и укрепления трансграничных связей, формирование и укрепление вышеупомянутых общностей, объединенных по социальному, культурному, языковому, этическому, корпоративному и иному принципу, является необратимым. Примером такой общности, очевидно нуждающейся в защите ее прав, являются упомянутые выше граждане Афганистана (в том числе и бывшие), покинувшие свою страну после установления в ней режима талибов. Международное сообщество не сочло необходимым вмешательство во внутренние дела Афганистана с целью его разделения на разнородные политически независимые части, что, тем не менее, не отменяет необходимости защиты прав афганских мигрантов.

Важно подчеркнуть также и то, что мигранты из Афганистана не принадлежат к какой-либо одной нации. Очевидно, мы наблюдаем контуры их потенциального объединения вне национального, культурного или языкового, иначе говоря, традиционного «государствообразующего» фундамента. Аналогичное мы можем утверждать и в отношении имевших место в прошлом волн эмиграции из ЮАР или Зимбабве, после крушения там режимов апартеида и т.д.

Нельзя также не отметить и тот факт, что в современных крупных государствах в процессе их развития, в случае «абстрагирования» власти от разрешения проблем региональных диспропорций, накапливается все большее число противоречий: культурных, экономических, социальных, этических и пр. Данный факт не только не отменяет, но и актуализирует проблему защиты прав всех упомянутых групп населения, которая может быть разрешена путем консолидации индивидов в рамках новых – экстерриториальных общностей.

На основании изложенного мы предлагаем в качестве перспективного вектора будущих исследований изучение феномена глобальных метаконфедераций, которые, на наш взгляд, являются прообразом основного, если не единственного субъекта глобального права будущего.

Корень «мета-» обозначает, в данном случае, сложность внутреннего устройства субъектов глобального права и возможность применения данного термина в целях описания субъектов вне их территориальной «привязки», а понятие «конфедерация» подчеркивает максимально свободные принципы внутреннего устройства обозначенных нами субъектов-общностей. Соответственно, наличие метаконфедераций в качестве полноправного и основного субъекта глобального права, влечёт за собой изменение его форм, с сохранением сущности – принципиального подхода к регулированию отношений между его субъектами.

Сам термин «метаконфедерация» не является, на наш взгляд неким «константным». Наоборот, его корректировка в рамках обозначенного выше дискурса, представляется возможной. Однако тот факт, что субъекты глобального права будущего не будут привязаны к какой-либо территории, является, в свою очередь, фактом весьма высокой вероятности. При этом ряд принципов той системы, которая именуется в настоящее время международным правом, и в частности, принцип неприкосновенности государственных границ, очевидно будут отменены.

Библиография
1. Баршова О. А. Субъекты международного права / О. А. Баршова, О. В. Ащева // Вестник научных конференций.-2016.-№ 9-1. Наука, образование, общество: по материалам междун. науч.-практ. конф., 30 сент. 2016 г.-Ч. 1.-Тамбов, 2016.-С. 23-24.
2. Бобров А.К. Внешняя политика Каддафи как фактор «Арабской весны» в Ливии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Востоковедение и африканистика, (3), 127-136.
3. Пищулин А.В. Слабое, или неудавшееся, государство // Вестник Московского университета. Серия 11: Право, издательство Изд-во Моск. ун-та (М.), № 5, с. 38-50.
4. Суязова А.Г. Проблема Косово в условиях «самоуправленческого социализма» // Обозреватель. – 2022.-№7-8 (390-391), С. 56-70.
5. Хасанов А. А. Теории признания международной правосубъектности / А. А. Хасанов // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения.-2016.-№ 3.-С. 109-114.
6. Шафак И.М. Перспективы развития политической системы в Афганистане в условиях нового режима талибов // International Journal of Humanities and Natural Sciences, vol. 4-1 (67), 2022. – С. 169-173.
7. Шумилов В.М. О «Глобальном праве» как формирующейся правовой суперсистеме. Московский журнал международного права. 2015;(4):4-17.
References
1. Barshova O. A. Subjects of international law / O. A. Barshova, O. V. Ashcheva // Bulletin of scientific conferences.-2016.-No. 9-1. Science, education, society: based on the materials of the international. scientific-practical. conf., 30 Sept. 2016-Part 1.-Tambov, 2016.-S. 23-24.
2. Bobrov A.K. Gaddafi's foreign policy as a factor in the "Arab Spring" in Libya // Bulletin of St. Petersburg University. Oriental and African Studies, (3), 127-136.
3. Pischulin A.V. Weak or failed state // Moscow University Bulletin. Series 11: Law, publishing house Izd-vo Mosk. un-ta (M.), No. 5, p. 38-50.
4. Suyazova A.G. The problem of Kosovo in the conditions of "self-governing socialism" // Obozrevatel.-2022.-No. 7-8 (390-391), pp. 56-70.
5. Khasanov A. A. Theories of recognition of international legal personality / A. A. Khasanov // Journal of foreign legislation and comparative law.-2016.-No. 3.-S. 109-114.
6. Shafak I.M. Prospects for the development of the political system in Afghanistan under the new Taliban regime // International Journal of Humanities and Natural Sciences, vol. 4-1 (67), 2022.-S. 169-173.
7. Shumilov V.M. About "Global Law" as an emerging legal supersystem. Moscow Journal of International Law. 2015;(4):4-17

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

РЕЦЕНЗИЯ на статью на тему «Метаконфедерация – субъект глобального права будущего».
Предмет исследования. Предложенная на рецензирование статья посвящена вопросу об одном из субъектов «…глобального права будущего» - метаконфедерации. Автором выбран особый предмет исследования: предложенные вопросы исследуются с точки зрения «глобального» права («наднациональное и транснациональное право» по версии В. М. Шумилова), при этом автором отмечено, что «…само название «международное право», очевидно, является устаревшим в настоящее время, по причине не вполне полной его применимости к современным реалиям глобального развития». Изучается и обобщается определенный объем научной литературы по заявленной проблематике, анализ и дискуссия с авторами-оппонентами присутствует.
Методология исследования. Цель исследования определена названием и содержанием работы: «…потребности современного мира как минимум диктуют необходимость изменения названия данного комплекса изначально межгосударственных норм, которые в наши дни регулируют отношения не только между «народами», но и между широким кругом глобальных субъектов в самой широкой их трактовке», «…следует в очередной раз (хотя и в несколько ином виде, чем это делалось ранее)[7], предложить другое название феномена, о котором мы ведем речь, а именно – глобальное право, которое в отличие от внутригосударственного, априори регулирует отношения между различными субъектами в общемировом – глобальном, масштабе». Они могут быть обозначены в качестве рассмотрения и разрешения отдельных проблемных аспектов, связанных с вышеназванными вопросами и использованием определенного опыта. Исходя из поставленных цели и задач, автором выбрана определенная методологическая основа исследования. Автором используется совокупность общенаучных, но не специально-юридических методов познания. В частности, методы анализа и синтеза позволили обобщить некоторые подходы к предложенной тематике и отчасти повлияли на общие выводы автора при постановке вопроса в плане дискуссии. В частности, делаются такие выводы: «…тенденции развития глобального миропорядка в последние годы, ставят другую задачу – обозначить совершенно новые субъекты той системы норм и принципов, которую традиционно принято именовать международным правом» и др. Таким образом, выбранная автором методология не в полной мере адекватна цели статьи, позволяет поставить вопросы, но не совсем обосновать их решение «…мы предлагаем в качестве перспективного вектора будущих исследований изучение феномена глобальных метаконфедераций, которые, на наш взгляд, являются прообразом основного, если не единственного субъекта глобального права будущего». Но в этом видится методологическая ошибка – не может быть «единственного субъекта»!
Актуальность заявленной проблематики не вызывает сомнений. Данная тема является интересной, предлагаемая автором работа может считаться актуальной, а именно он отмечает «…тенденции развития глобального миропорядка в последние годы, ставят другую задачу – обозначить совершенно новые субъекты той системы норм и принципов, которую традиционно принято именовать международным правом». И на самом деле здесь должен следовать анализ работ оппонентов, и он отчасти следует и автор показывает умение владеть материалом. Тем самым, научные изыскания в предложенной области стоит только приветствовать.
Научная новизна. Научная новизна предложенной статьи прослеживается не явно, может быть даже отсутствует. Она может выражаться в некоторых выводах автора. Среди них, например, такой: «… в перспективе произойдет неизбежный отказ от принципа нерушимости государственных границ вследствие их исчезновения. На наш взгляд, любая общность людей, объединенная общими целями и принципами, вне зависимости от ее нахождения на некой территории, является политическим субъектом и имеет право на самоопределение, которое, со своей стороны, следует понимать, как невмешательство иных политических субъектов (иных общностей) во внутренние отношения, складывающиеся внутри этой общности». Как видно, указанный и иные «теоретические» выводы не могут быть использованы в дальнейших научных исследованиях. Они достаточно общие и не всеми учеными поддерживаются. Таким образом, материалы статьи в представленном виде могут иметь интерес для научного сообщества только в качестве постановки проблемы.
Стиль, структура, содержание. Тематика статьи соответствует специализации журнала «Международное право», так как посвящена вопросу об одном из субъектов «…глобального права будущего» - метаконфедерации. В статье отчасти присутствует аналитика по научным работам оппонентов, поэтому автор отмечает, что уже ставился вопрос, относительно близкий к данной теме и автор использует их материалы, дискутирует с оппонентами. Содержание статьи соответствует названию, так как автор рассмотрел заявленные проблемы, достиг цели своего исследования. Качество представления исследования и его результатов следует признать не до конца доработанным. Из текста статьи прямо следуют предмет, задачи, методология, отчасти результаты юридического исследования, но отсутствует научная новизна. Оформление работы не во всем соответствует формальным требованиям (библиография), предъявляемым к подобного рода работам. Существенные нарушения данных требований не обнаружены, кроме библиографии, категоричности некоторых выводов (без доказательств), необходимости удаления повтора «как фактор как фактор политики».
Библиография. Следует не очень высоко оценить качество представленной и использованной литературы. Необходимо констатировать, что список литературы должен быть расширен (тем более работ по глобальному праву достаточно). Присутствие дополнительной научной литературы может показать обоснованность выводов автора. Труды приведенных авторов соответствуют теме исследования, но не обладают признаком достаточности, способствуют раскрытию некоторых аспектов темы.
Апелляция к оппонентам. Автор провел анализ текущего состояния исследуемой проблемы. Автор описывает некоторые точки зрения оппонентов на проблему, выражает правильную по его мнению позицию, опираясь в некоторых случаях на работы оппонентов.
Выводы, интерес читательской аудитории. Выводы являются логичными, общими: «…тот факт, что субъекты глобального права будущего не будут привязаны к какой-либо территории, является, в свою очередь, фактом весьма высокой вероятности. При этом ряд принципов той системы, которая именуется в настоящее время международным правом, и в частности, принцип неприкосновенности государственных границ, очевидно будут отменены». Статья в данном виде может быть интересна читательской аудитории в плане наличия в ней позиций автора при постановке вопроса в порядке дискуссии «…в рамках обозначенного выше дискурса». На основании изложенного, суммируя все положительные и отрицательные стороны статьи рекомендую «опубликовать» с учетом замечаний.