Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Человек и культура
Правильная ссылка на статью:

Сравнительный анализ романсов М. Глинки, Н. Метнера, В. Серебренникова на стихотворение А.С. Пушкина «Роза»

Савельева Ирина Петровна

кандидат культурологии

доцент, кафедра музыкального образования, Нижневартовский государственный университет

628624, Россия, Хмао-Югра автономный округ, г. Нижневартовск, ул. Ханты-Мансийская, 25, кв. 98

Saveleva Irina Petrovna

PhD in Cultural Studies

Docent, the department of Music Education, Nizhnevartovsk State University

628624, Russia, Khmao-Yugra avtonomnyi okrug, g. Nizhnevartovsk, ul. Khanty-Mansiiskaya, 25, kv. 98

ms.savel1973.@mail.ru

DOI:

10.25136/2409-8744.2019.3.29766

Дата направления статьи в редакцию:

12-05-2019


Дата публикации:

19-05-2019


Аннотация: Предметом исследования являются музыкально-выразительные средства русского романса на стихотворный текст А.С. Пушкина «Роза» трех авторов (М. Глинки, Н. Метнера, В. Серебренникова). Цель работы состоит в выявлении преемственности традиций русского романса XIX века в творчестве композиторов начала XX и XXI веков. Автор подробно рассматривает средства музыкальной выразительности, используемые композитором для передачи того или иного психологического состояния, оттенков, чувств и эмоций. Особое внимание уделяется различным музыкальным образам, которые создают композиторы на единый стихотворный текст. Примененный в работе интерпретационный метод, позволяет приоткрыть пушкинский текст с различных граней в творчестве композиторов начала XIX, XX и XXI веков. Важную роль в исследовании приобретает компаративный метод, необходимый для показа особенностей проявления русского романса второй половины XX – начала XXI веков. Основным выводом проведенного исследования является то, что основополагающие черты русского романса сохраняются: в начале XXI века наблюдаем возврат к простым, доступным для слушателя видам музыкального высказывания. Особым вкладом автора в исследование темы является то, что произведена попытка проанализировать романсы, авторство которых находится почти в столетнем разрыве. Новизна исследования заключается в использовании организационного подхода к созданию музыкального образа в произведениях трех композиторов.


Ключевые слова:

Пушкин, Глинка, Метнер, Серебренников, русский романс, слова и музыка, организационный подход, средства музыкальной выразительности, романсовая мелодика, ладовые формы мышления

Abstract: The subject of this research is the musical-expressive means of Russian romance to the poetic text by A. S. Pushkin “The Rose” of the three authors – M. Glinka, N. Medtner, V. Serebrennikov. The goal is to determine the continuity of traditions of the Russian romance of the XIX century in works of composers of the early XX and XXI centuries. The author examines the means of musical expressiveness, used by a composer for conveying one or another psychological state, hues, feelings and emotions. Special attention is paid to the diverse musical images created by the composers to a single poetic text. The applied interpretational method allows unveiling Pushkin’s text from various facets in work of the composers of the early XIX, XX and XXI centuries. An important role in the course of the research is attained by comparative method, essential for demonstrating the peculiarities of manifestation of the Russian romance of the late XX – early XXI century. The author concludes that the fundamental attributes of Russian romance remain: the beginning of the XXI century marks a reversion to the simple and accessible to the audience types of musical expression. The author’s special contribution consists in the attempt to analyzes the romances that have been composed almost a century apart. The scientific novelty is defined by the use of organizational approach towards creating a musical image in the oeuvres of three composers.


Keywords:

Pushkin, Glinka, Medtner, Serebrennikov, Russian romance, word and music, organizational approach, means of musical expressiveness, romance melody, modal forms of thinking

Романсовое наследие с момента зарождения жанра и по настоящее время вызывает живой отклик и пользуется у исполнителей и слушателей большой популярностью. Романс прочно обосновался в классическом направлении, укрепился в народном и проник в эстрадное. Романсы можно услышать не только в исполнении солистов профессионалов, но и любителей, а также вокальных ансамблей, хоров. Романсовое исполнение сопровождается аккомпанементом гитары, фортепиано, скрипки, камерных ансамблей, оркестров (академических, народных, эстрадных), цифровой записи (фонограммы), а также приобретает современную аранжировку. Кроме того романс уже давно проник в инструментальную музыку и надежно в ней обосновался.

Уже сложился круг поэтов, к наследию которых обращаются композиторы за вдохновением. Бесспорным лидером в этом ряду стоит поэтический фонд А.С. Пушкина. Есть много примеров как к одному и тому же поэтическому тексту обращаются композиторы разных эпох. Наше исследование посвящено аналитическому осмыслению трех романсов на пушкинский текст «Роза»: М. Глинки (1837 г.), Н. Метнера (1914 г.) и современного композитора В. Серебренникова (начало XXI в.). Стихотворение поэта датируется, примерно 1815 годом и было опубликовано в сборнике 1826 г. [12].

Это короткое стихотворение лицейского периода пленяет своим юношеским озорным настроем. Вместе с тем, основная идея стихотворения заключена в постоянном обновлении жизни – мысль очень близкая для зрелого человека. «Роза» Пушкина – шутливая вариация поэта на жанр альбомного стихотворения элегического настроя. Однако, стихотворение написано двухстопным ямбом с короткими строками и звучит довольно в быстром темпе благодаря размеру стиха, что не характерно для элегии. [14, с. 435].

Сравнивая поэтический текст, можно обнаружить адаптирование его под авторское видение каждого композитора:

Пушкин

Глинка

Метнер

Серебренников

1

Где наша роза,

Где наша роза,

Где наша роза,

Где наша роза,

2

Друзья мои?

Друзья мои?

Друзья мои?

Друзья мои?

3

Увяла роза,

Увяла роза,

Увяла роза,

Увяла роза,

4

Дитя зари.

Дитя зари.

Дитя зари.

Дитя зари.

5

Не говори:

Не говори:

Не говори:

Не говори:

6

Так вянет младость!

Вот жизни радость!

Так вянет младость!

Так вянет младость!

7

Не говори:

Но повтори:

Не говори:

Не говори:

8

Вот жизни радость!

Так вянет младость!

Вот жизни радость!

Вот жизни сладость!

9

Цветку скажи:

Вздохнув, скажи:

Цветку скажи:

Не говори,

10

Прости, жалею!

Увы, жалею…

Прости, жалею!

Не говори,

11

И на лилею

И на лилею

И на лилею

Не говори…

12

Нам укажи.

Нам укажи.

Нам укажи.

Цветку скажи:

13

Прости, жалею!

14

И на лилею

15

Нам укажи.

Так, в романсе М. Глинки, написанном в зрелом периоде творчества, мы отмечаем единство текста, мелодии и гармонии. [4, 13]. По мнению Б. Асафьева романс наполнен легкомысленным эпикуреизмом: «В этом лирическом отрывке сказался весь Глинка с его обожанием красоты плотской, телесной, с его культом эгоистического наслаждения жизнью…». [1, с. 190]. Однако измененные композитором поэтические строчки придают новый смысл. Метнер и Серебренников полностью придерживаются пушкинского текста.

Также можно сопоставить организационный подход к созданию музыкального образа в произведении трех композиторов (тональность, размер, темп, роль фортепианного сопровождения):

Глинка

Метнер

Серебренников

Тональность

B-dur

d-moll; F-dur

ges-moll

Размер

Переменный:

5/4; 3/4

4/4

4/4

Темп

Con moto

Andante

Pensante (размышляя)

Общее количество тактов

22

24

28

Фортепианное вступление

2 такта

2 такта

1,5 такта

Вокальная тема

14 тактов

16,5 тактов

17 тактов

Фортепианный проигрыш

-

2 такта

7 тактов

Фортепианное заключение

7 тактов

6 тактов

3 такта

Глинка создает очень светлый лирический образ. Композитор не следует за ритмом и мелодией пушкинского стиха, а скорее преобразует его ритм. И аккордовая фактура фортепианной партии, удваивающая мелодию, и гармоническая фигурация «скрадывают» ритмические «искажения», которые почти всегда характерны для размера 5/4. Мелодическая фраза охватывает две строки поэтического текста.

Пластичная мелодия с типично романсовыми интонациями (секстовые ходы, округлые контуры мелодии, нисходящие интонации, подобные «вздоху» в конце фраз, полутоновое движение, придающее особую изысканность) также вносят размеренность и плавность в довольно быстрый темп. Вокальная тема состоит из двух симметричных фраз. Ее развитие происходит за счет секвенционного движения, а использование хроматизмов придает экспрессию. В кульминационный момент на словах: «увы! жалею…» ударный слог совпал с сильной долей такта, что послужило перемене метра романса. С переменой размера двухстопный ямб в музыке превратился в дактиль.

Лирическая выразительность мелодии тесно связана с ладовой стороной. Так, довольно типичное для Глинки проявление ладовой переменности, часто встречающееся в романсах, и в данном примере в частности, отклоняясь в параллельную тональность, в целом не уводит за пределы семиступенной диатоники главной тональности. [1, с. 92]. Исключением является появление в мелодии шестой пониженной ступени (соль-бемоль), выходящей за пределы диатоники, и знаменующее собой проявление кульминации. [1, с. 95-96]. Романс написан в форме периода единого построения. Кроме того интересно отметить, что все пушкинские романсы Глинки, к числу коих относится и «Где наша роза…» написаны исключительно в мажоре. [1, с. 107].

Таким образом, «в романсе Глинки ритм, мелодия, форма, развитие музыки и ее членение согласованы не только со строением строф, но и прежде всего со смысловыми кульминациями стихотворения. Текст и музыка находятся в состоянии неустойчивого равновесия – ни текст, ни музыка не занимают господствующего положения». [14, с. 439]. Кроме того между ними возникли даже противоречия, которые и обусловили художественный результат - неповторимое обаяние этой вокальной миниатюры. Глинкинская «Роза» является носителем общих свойств мелодики композитора таких как: «широта, пластичность, благородное изящество, пропорциональность, логичность развития, строгий и точный отбор интонаций». [9, с. 80]. Мазель выделяет ценнейшие качества глинкинской мелодики – простота и скромность выражения. [9, с. 81].

Иное прочтение пушкинского текста у Н. Метнера. Тенденции серебряного века не обошли творчество композитора и оказали на него существенное влияние: произошло изменение в характере организации музыкального тематизма (микротематизм), усложнились ладовые формы мышления и неизбежно вместе с этим изменились внутренние интервальные связи в гармонической вертикали, повысилась роль ритма, усилилась роль полифонии. [11, с. 308-309]. Метнер в силу существенной детализации подчеркивает диссимметричность стиха. [2, с. 101].

В начале XX века ладовое мышление вообще переживало крутой перелом, обусловленный разрушением мажоро-минорной системы и поисками новых, неожиданных, сильнодействующих принципов ладовых средств. [8, с. 91]. Эти тенденции не обошли Метнера, но вместе с тем, композитор стремится к сохранению традиционного от размывания: конструктивная логика присутствует в расчлененности формы, внимательность в отношении к кадансам, строгость и экономичность в фактуре, педантичность в логичности голосоведения по горизонтали, неизменная обоснованность в мелодической линии по отношению к аккорду. Кроме того, композитор расширяет ладогармонические возможности мажорных и минорных звукорядов, использует сложные аккордовые образования, основанные на альтерациях, задержаниях, дополнениях. [6, с. 318-319].

Скромное, почти аскетичное двухтактовое вступление терцовыми интервалами создает прозрачную фактуру аккомпанемента.

Вокальная тема, вырастая из первой фразы (трехтактовое построение) создает печальный настрой за счет нисходящего движения, которое имитирует увядание. Синкопы и пунктиры не привносят пушкинской шутливой игривости, так как неспешный темп andante и низкие тесситурные условия вводят в совершенно полярное состояние.

В следующей строфе: «Не говори: так вянет младость!» готовится кульминация, которая состоится на затактовой четверти на слове «вот» (самая высокая тесситурная нота, дополнительно альтерированная, поддержанная септаккордом, динамикой forte) во фразе: «Не говори: вот жизни радость!».

Последняя строфа «Цветку скажи…», звучащая после паузы в нюансе piano с ремаркой dolce в этих же тесситурных условиях, поддержанная неразрешающимися септаккордами усиливает ощущение угасания красок жизни.

Характерная особенность вокального контура: каждая фраза завершается нисходящими интонациями. Исключение составляет завершение кульминации на слове «радость» в 13-ом такте, где полутоновое восходящее движение поддержано разрешением в консонанс.

И, конечно же, фортепианное заключение Метнер написал со всеми характерными для себя чертами – проникновенная постлюдия, сочетающая строгость и самоуглубленность. [5, с. 202].

По воспоминаниям современников само исполнение Метнером собственных сочинений было богатым и разнообразным Его фортепианные партии романсов и песен очень сложно назвать аккомпанементом: «Это песни поистине дуэты, если угодно сонаты. Для исполнения их надлежащим образом необходимо обладать техникой наивысшего порядка». [10, с. 163].

Валерий Серебренников – наш современник, тюменский композитор, педагог, автор множества песен и романсов для детей и подростков. В своем композиторском видении вокальной миниатюры «Роза» на стихи Пушкина он ближе других остался в типично романсовых традициях. [15].

Романсовая мелодика композитора несет в себе характерные черты ариозной мелодической линии: «интонация вздоха», интонации опевания, «вводнотонные» интонации. [14, с. 188]. В целом романс выдержан в традициях первой половины XIX века. Двухтактовое фортепианное вступление фигуративного характера готовит слушателя к восприятию мелодии нисходящего движения с опеваниями. Композитор стремится следовать за пушкинским словом. Так, мысль об увядании нисходяще направлена, а «дитя зари» устремляется вверх, передавая круговорот жизненного цикла.

Вся вторая строфа целенаправленно устремляется вверх, готовя кульминацию.

Композитор добавляет строки повторяя: «Не говори», чем подчеркивает жанровую элегичность.

В фортепианном проигрыше отдельные восходящие мотивы, встроенные в общую канву нисходящего движения (14-16 такты) как бы преодолевают цикл «угасания» и мелодия гаммаобразно взлетает колокольным переливом вверх.

Последняя строфа представляет собой репризу, которая придает очевидную замкнутость форме и еще более подчеркивает образ цикличности в природе и текучести и изменчивости жизни.

Таким образом, на примере трех романсов (Глинки, Метнера и Серебреникова) мы убедились в том, что основополагающие черты русского романса сохраняются. В начале XXI века наблюдаем возврат к простым, доступным для слушателя видам музыкального высказывания, чем еще более подчеркнуты их родовые особенности стиля: «обнаженное чувство, идущее от сердца». [7, с. 218]. Романтический герой по-прежнему чаще всего одинок, пребывает в поиске идеального мира. Бесконечно контрастная палитра чувств героя-романтика способствует исповедальному характеру изложения. И сегодня эволюционные процессы в жанре романса продолжаются.

Соотношение поэтического и музыкального ритма тесно взаимосвязаны. Музыкальное претворение поэтического ритма «не является произвольным актом со стороны композитора, ... он обусловлен и ритмическими особенностями поэтического произведения и особым в каждую историческую эпоху способом восприятия и интонирования стиха, стремлением подчеркнуть в самом произведении то те, то другие его элементы… Отношение того или иного композитора к определенному поэту выражается… в том, как он эти выбранные стихи интонирует». [2, с. 145-146]. При любом, самом ярком индивидуальном решении, свобода музыкальной ритмизации отнюдь не безгранична.

Для каждого из композиторов характерна своя «доминанта». Так, для Глинки ею оказалась структурно-ритмическая сторона произведения, для Метнера доминанта выразилась в интонационной идее, а Серебренников обрел доминанту в сюжетно-тематической концепции. Выбирая одну из «доминант», композитор может «усиливать, укреплять действующие в… произведении закономерности… существенно менять соотношение, иногда почти "пересоздавая" заново какую-либо сторону». [3, с. 337-338].

Пушкин в музыкальном искусстве – тема поистине необъятная. Власть пушкинского гения давно уже утвердившаяся в опере, балете, вовлекла инструментальные жанры, киномузыку. И по-прежнему велико внимание композиторов к пушкинской лирике в романсе. [16, с. 234].

Библиография
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Замечания:
После короткого и достаточно неопределенного вступления:
«Уже сложился круг поэтов, к наследию которых обращаются композиторы за вдохновением. Бесспорным лидером в этом ряду стоит поэтический фонд (это - из круга поэтов?) А.С. Пушкина. Есть много примеров как к одному и тому же поэтическому тексту обращаются композиторы разных эпох (есть). Наше исследование посвящено аналитическому осмыслению трех романсов на пушкинский текст «Роза»: М. Глинки (1837 г.), Н. Метнера (1914 г.) и современного композитора В. Серебренникова (начало XXI в.). Стихотворение поэта датируется, примерно 1815 годом и было опубликовано в сборнике 1826 г.. »
Очевидно, на подобном «общем фоне» словосочетание «Наше исследование посвящено аналитическому осмыслению трех романсов на пушкинский текст «Роза»» является ключевым.
Между тем оно чрезвычайно скупо в отношении определения проблемы исследования, не говоря о прочих и достаточно обычных «деталях» (предмет, методы и пр.).
Что, собственно, заинтересовало автора, чем обусловлен его "анализ"?
И далее:
«Это короткое стихотворение лицейского периода пленяет своим юношеским озорным настроем. Вместе с тем, основная идея стихотворения заключена в постоянном обновлении жизни (остроумно. Идея заключена в обновлении жизни) – мысль очень близкая для зрелого человека (? Стилистика). «Роза» Пушкина – шутливая вариация поэта (?) на жанр (в жанре?) альбомного стихотворения элегического настроя. »
Все таки «на жанр» может быть, скорее, пародия; вариация всегда чего-то — жанра?
В стилистическом отношении эпизод неприемлем.
«По мнению Б. Асафьева романс наполнен легкомысленным эпикуреизмом: «В этом лирическом отрывке сказался весь Глинка с его обожанием красоты плотской, телесной, с его культом эгоистического наслаждения жизнью…». [1, с. 190]. Однако (?) измененные композитором поэтические строчки придают новый смысл (чему? Всему?). »
Последняя фраза явно не закончена.
«Эти тенденции не обошли Метнера, но вместе с тем, композитор стремится к сохранению традиционного (? чего — традиционного? Возможно, традиции?) от размывания (?): конструктивная логика присутствует в расчлененности формы, внимательность в отношении к кадансам, строгость и экономичность в фактуре, педантичность в логичности голосоведения по горизонтали, неизменная обоснованность в мелодической линии по отношению к аккорду.»
Очередная незаконченная фраза. Логика присутствует..., внимательность... педантичность... обоснованность... и что?
Видимо, следует продолжить — все это характеризует/определяет/обосновывает... что? Сохранение "традиционного"?
Смысл фразы приходится буквально (гадательно) реконструировать.
И далее:
«Кроме того (?), композитор расширяет ладогармонические возможности мажорных и минорных звукорядов, использует сложные аккордовые образования, основанные на альтерациях, задержаниях, дополнениях. »
И, опять-таки, это «кроме того» сложно интерпретировать однозначно. То есть «расширение» следует определенному вектору, но какому?
И т. д.
Заключительные строки:
«Пушкин в музыкальном искусстве – тема поистине необъятная. Власть пушкинского гения давно уже утвердившаяся в опере, балете, вовлекла инструментальные жанры, киномузыку. И по-прежнему велико внимание композиторов к пушкинской лирике в романсе. [16, с. 234]. »
Более напоминает «коду», нежели завершение научного труда.
С чего начали, тем и закончили.
Но, возможно, имеет смысл в последних строках подчеркнуть собственные достижения данного исследования?

Заключение: работа отвечает требованиям, предъявляемым к научному изложению, как в стилистическом, так и в методическом отношении, и рекомендована к публикации с учетом замечаний.